Кайан почувствовал, что должен что-то сказать. Он мысленно пересчитывал их численность с тех пор, как они собрались снаружи, и пытался угадать численность войска, которое он видел, и число находящихся поблизости круглоухих.
— Я не могу быть уверен, что они выберут именно этот путь. Я знаю только то, что слышал во дворце. Между прочим, это была моя последняя драконовая ягода. Если мы не выиграем, а у вас здесь нет драконовых ягод, то это конец астральным путешествиям.
— Да, ты прав, это наш единственный шанс, — согласился Жак. — Потом, когда борьба будет в самом разгаре — а борьба будет, приготовьтесь к этому! — может быть, Хито и я сможем снова добраться до этого туннеля и вернуть себе оружие Мувара.
— А ты уверен, что это принесет нам какую-нибудь пользу, если оно у нас будет? — Кайан с трудом мог в это поверить. Хотя и он, и Лонни были спасены с его помощью, он не знал, что именно оно сделало. Может ли оно быть эффективным средством против самих лопоухих, не говоря уже о закованной в доспехи армии Рауфорта — все это казалось слишком чудесным, чтобы оказаться правдой.
— Посмотрим, — сказал Жак. — И, Лонни… — Мы поставим тебя на высоком месте, с которого хорошо просматривается долина. Если ты заметишь лопоухих, то предупредишь нас.
— А мой голос будет слышен на таком расстоянии?
— Нет, тебе придется бежать обратно. Если ты крикнешь нам с той высокой скалы, вон там, с того места над дорогой, мы тебя услышим.
Она кивнула.
— У меня не будет лошади?
— Мы не можем дать тебе лошадь. Все зависит от твоих ног. Это расстояние примерно вдвое превышает длину лагеря по окружности.
— У меня крепкие ноги, — сказала она, бессознательно преуменьшая этим их достоинства. — Я буду следить за лопоухими.
— Слишком плохо, что здесь нет другого места для засады. Но может быть тогда солдаты не додумаются отправиться за подмогой к лопоухим и лопоухие не придут к ним на помощь. Здесь есть шанс.
Кайан подумал, как сильно Лонни отличается от Джон, оставшейся там, дома. Джон запротестовала бы, стала бы настаивать, чтобы ей дали лошадь, пращу и запас камней. Джон захотела бы участвовать в сражении, а Лонни знает то, что она женщина, а сражение дело только мужское. Что же касается Леноры, которую Лонни так напоминала по внешности, то он просто не знал, что и подумать. Все, что он мог вспомнить о Леноре, это то, что он всякий раз в смущении отворачивался от нее, когда она была близко. А ведь ее внешность была почти такой же, как и у Лонни. Как же он был слеп!
Мэтт Бисквит протолкался через толпу людей, пока не оказался рядом с Жаком. — Тебе лучше использовать его, — сказал он, ткнув пальцем на Кайана. — Его и его перчатки.
— Правильно. Кайан, ты будешь в авангарде, на переднем крае атаки. Если, конечно, будет атака. Но она точно будет. Люди Рауфорта не отдадут нам твоего отца без боя. Поэтому и ты, и я, и Бисквит будем во главе отряда. Бисквит хорошо умеет обращаться с мечом, я тоже неплохой боец, а из того, что ты сказал, я думаю, что перчатки сделают тебя более искусным и ловким.
— У меня, э-э-э, в действительности не было настоящей практики, — признался Кайан. Теперь, когда предстояла битва, он чувствовал себя совсем больным. Келвин, герой, никогда бы не почувствовал ничего подобного!
— Ты хочешь, чтобы я надел твои перчатки? — спросил его Бисквит.
— Нет! Я сам надену их, и я хороший боец! Я однажды надевал их в сражении там, у себя дома, в моем родном измерении, и там был только один воин, боец, который был равен мне по силам.
— Твой брат, Келвин, — подсказал ему Жак.
— Да, Келвин. — Он не добавил, что Келвин носил левую перчатку, а он правую. А также что они сражались друг с другом, и их поединок закончился вничью. Кое-какие вещи эти местные бандиты могут о нем узнать, а некоторые он не хотел им открывать даже под пытками.
— Тогда все решено. Мы знаем из твоей последней разведки то, что они придут на рассвете. По пути домой мы остановим их и отобьем у них твоего отца. Если мы сделаем это, то ты нам обещал, что он поможет нам в борьбе против Рауфорта и лопоухих. Правильно, Кайан Найт?
— Ты сам знаешь, что правильно. — Жак казался чересчур воинственно настроенным, но здесь все они были такими. Этому, вероятно, было виной нервное напряжение перед боем и тот факт, что пока что он был скорее источником всяких проблем, чем их решением.
Когда он посмотрел на солдат уже своими собственными материальными глазами, Кайан удивился тому, как же мало он заметил астральным зрением. Они были обычными людьми по мнению Жака, но, очевидно, все они были первоклассными бойцами. Крепкие, сильные, хорошо дисциплинированные, и эти их достоинства были отчетливо видны. Армия его матери была совсем не похожа на эти войска! Они не освободят его отца без боя, и, рассматривая их из своего укрытия, Кайан мысленно спросил себя, а может ли вообще разношерстная команда Жака победить и одержать над ними верх? Затем он вспомнил о перчатках, которые носил, и понял, что у них все же еще есть шанс. Если конечно, он сможет удержаться на лошади и направиться в самую гущу схватки, где они смогут ему помочь.
Кайан вздохнул. Он знал, что в скором времени ему придется убивать, отнимать у людей их жизни, а он ненавидел это делать. Но альтернативой этому было потерять своего отца и возможно, хотя он и не видел ее здесь, свою мать. Он сильно желал начала этой схватки.
* * *
Несколько арбалетных стрел ударилось о землю прямо перед марширующими солдатами, когда Жак выехал из-за деревьев и поднял вверх руку.
— Нам нужен ваш пленник! Сопротивление или отказ передать его означает смерть!
— Клянемся Богами, мы этого не потерпим! — Краснолицый капитан повернулся к своему войску и скомандовал: «Приготовить щиты! Готовься к бою!»
Удачно пущенная арбалетная стрела Смита нашла свою цель. Капитан ухватился за утыканную перьями колючку, пронзившую ему горло выше кольчуги. Ужасно захрипев и издав горлом громкий булькающий звук, он перегнулся через голову своего боевого коня, разбрызгивая по сторонам кровь, пока валился на землю.
— Атака! — скомандовал Жак своей армии головорезов, и у Кайана едва нашлось время, чтобы услышать этот приказ до того, как он уже атаковал передних бойцов. Еще через мгновение он скрещивал с ними свой меч, мастерски нанося рубящие, колющие и режущие удары. Его перчатки знали, что делать, и делали то, что было необходимо. Он увидел отца через клубы пыли и после того, как расправился с пятым человеком, он понял, что вот-вот освободит отца.
— Лопоухие! Лопоухие! — Это кричала Лонни со скалы. Если бы не пыль, он смог бы откинуться назад, посмотреть наверх и увидеть ее. Бой едва успел начаться, а она была уже здесь и кричала им.
