– Хватит трепаться! Может, дорогу освободишь и дашь делом заняться? – прошипела Ринва, уже успевшая возненавидеть Гару, который ее теперь постоянно раздражал, вне зависимости от того, обращался ли он к ней пренебрежительно или с уважением.
– Заткнись, пусть говорит! – урезонил напарницу Крамберг, при этом вопросительно глядя на Дарка. – Чем больше узнаем, тем вернее да быстрее справимся!
Вильсету было невдомек, почему Дарк молчит и не вмешивается, то есть ведет себя недопустимо пассивно и неподобающе для командира. Моррон принял полный негодования взор солдата, но не стал на него отвечать ни словом, ни действием. Заставить девушку замолчать и не ерепениться, выпячивая вперед ее якобы ущемленное в правах девичье «я», можно было лишь ремнем. Однако устраивать воспитательную порку прямо перед дверью, за которой трапезничали враги, было в высшей степени абсурдным занятием. Пока что Аламезу оставалось лишь терпеть возмутительные выходки «тянущей на себя одеяло» выскочки и дожидаться подходящего момента, чтобы украсить ее упругие нижние округлости широкими красными полосками – следами от ремня.
– Коль верить теперь ужо безглазому покойничку-сержанту, то вампирюг всего трое осталось, и я их как облупленных знаю, – подтверждая слова Крамберга, продолжил великан. – Ты, – указательный палец эскулапа легонько коснулся груди Вильсета, – возьмешь на себя Норвера. Это седовласый старичок, подхрамывающий на левую ногу. Он обращен ужо старцем был, так что немощь человеческая в нем осталась, и кровь мартеловская ее не исправила. Будь осторожен, при нем всегда палка-выручалка. Нижний конец заострен, и плоть не хуже копья пронзает. Берегись и набалдашника! Он очень крепкий, череп вмиг раскроит. Старичок левша, но пусть то тебя не обманывает, по башкам дубасит всегда справа! Тебе ж, говорунье, – Гара подмигнул Ринве, – сподручней всего Кьюссаром заняться. Молод, красив, строен и похотлив, как кот по весне. Получишь истинное наслаждение от его умерщвления. Мечом владеет неплохо, но вот только никогда его при себе не носит… Смотри не дай ему одним из своих завладеть!
– Уж как-нибудь измудрюсь да сберегу оружие, – проворчала разведчица и уже намеревалась высказать свое возмущение, что почему-то именно ей предоставлен самый похотливый противник, но Крамберг успел прикрыть ей ладонью рот.
– Тебе остается Давар, – кивнул Гара моррону. – Вампир-середнячок, силен и опытен, но слишком уж к хмелю пристрастен. Любил мешать деревенскую брагу с кровушкой, за что в подземелье и сослан. Для вампиров клана Мартел распитие подобных «коктейлей» такой же кощунственный проступок, как для нас, людей, скажем, помочиться во время службы в храме или разгуливать средь бела дня голышом, при этом еще и облапывая всех без разбору прохожих. С мечом не расстается, так что веселой рубкой обделен не будешь! Более ничо не скажу! Остальное сам поймешь, когда меч с ним скрестишь… – закончил инструктаж лекарь, а затем, немного подумав, с намеком добавил: – Если до меча дело дойдет!
– У тебя все, с поучениями покончено?! – спросила Ринва, которой не только не терпелось взяться за дело, но и явно не нравилось выслушивать наставления. – Может, все ж в сторону отойдешь и позволишь размяться?!
«Ох, плачет, плачет по девке ремень! Корю себя, что поленился с поркой ранее!» – подумал моррон и посмотрел на Крамберга. Судя по хмурому взору Вильсета, он так же винил себя в лености и в преступном пренебрежении силовыми воспитательными моментами. В отличие от герканцев, Гара, как ни странно, куда терпимей отнесся к очередной дамской выходке. Примирительно улыбнувшись и пожав огромными плечищами, великан сделал шаг в сторону и, плотно прижавшись спиной к стене, освободил проход к двери. «Удачно набить шишек, госпожа заозерница!» – именно это выражение застыло на его благодушном лице, лишь слегка искривленном усмешкой злорадства.
Настало время от слов перейти к делу. Бесшумно обнажив мечи, герканские разведчики приблизились к двери и почти синхронно ударили по ее дубовым створкам обутыми в деревянные башмаки ногами. Лишь немного промедлив, чтобы достать дротик и скинуть с плеч мешавшуюся в бою котомку, Аламез проследовал за товарищами. Почему-то он был абсолютно уверен, что более одного броска ему не совершить, а также что напарнички непременно оплошают и Гаре не удастся остаться безучастными свидетелем. В том убеждало моррона многое, и прежде всего богатый жизненный опыт, помноженный на довольно неплохую интуицию.
Как нетрудно догадаться, дурное предчувствие не замедлило материализоваться, причем в самой уродливой из всех возможных форм. Распахнув ударами ног двери, троица герканских диверсантов быстро ворвалась в тускло освещенный светом всего лишь трех факелов и одного настольного канделябра зал и тут же обомлела, на пару секунд застыв без движения. С одной стороны, зал был в точности таким, каким он представлялся по описанию пока еще не переступившего порог Гары, а с другой – совершенно иным. Главное отличие возникшей в воображении налетчиков картинки от реальной действительности, в которую они так бойко ворвались, состояла в том, что никаких слуг да рабынь в зале для вампирских услад вовсе и не было, но зато число кровососущих тварей превосходило ожидаемое раза в четыре. Пятеро кровососов стояли возле стола, рассматривая разложенную на нем карту, и что-то активно обсуждали, время от времени вычерчивая на ней острыми коготками какие-то линии и значки. Еще семь-восемь шеварийских вампиров, удобно устроившись на стоявших вдоль стен кушетках, потягивали из высоких кубков то ли вино, то ли кровь и непринужденно беседовали, видимо, дожидаясь, пока старшие по званию позовут их к столу либо для дачи объяснений, либо для получения указаний. Одним словом, герканцы надеялись застать врасплох за трапезой троицу расслабленных и безоружных вампиров, а угодили на настоящий военный совет, по крайней мере, им показалось именно так. Все кровососы были не только при оружии, но и в начищенных офицерских мундирах, а на плечах троих из стоявших за столом красовались две пары полковничьих и одна генеральских эполетов.
Теперь Дарку стало понятно, почему их заставили ждать и почему в холле дома, да и перед ним находились усиленные посты облаченных в боевые доспехи солдат. Тайно собравшиеся на кордоне вампиры со всего подземелья и прибывший к ним из цитадели генерал, скорее всего, разрабатывали детали какой-то важной операции, а тут нежданно-негаданно появились они, четверо наглых глупцов всего лишь с тремя мечами, одним дротиком и парой окровавленных копий в руках.
На пару секунд в полутемном зале воцарилось гробовое молчание. Диверсанты смотрели на вампирское сборище расширенными от удивления глазами и все, как один, не могли пошевелить ни языком, ни мизинцем. Столь же сильно пораженные неожиданным, дерзким и возмутительно вероломным появлением чужаков твари из клана Мартел также окаменели, и в их застывших, неморгающих взорах было ровно столько же осмысленности. И тем и другим происходящее казалось нелепым, абсурдным сном, навеянным дурманными чарами.
– Господа, вы это тоже видите или мне одному грезится? – наконец-то нашел в себе силы произнести старший вампир за столом; тот самый, на чьих немного сутуловатых плечах как раз и красовались генеральские эполеты. – Если это не иллюзия, навеянная подпорченной кровью, и не чей-то глупый розыгрыш, так позвольте узнать, чего же вы ждете?!
Первой от ступора разума и оцепенения конечностей избавилась Ринва. Не дожидаясь, пока шокированные офицеры ответят на вопрос своего командира словом или агрессивными действиями, девушка быстро развернулась на скрипучих каблуках деревянных башмаков и бегом бросилась к выходу, до которого, к счастью, было не более трех-четырех жалких шагов. Буквально, через миг ее примеру последовал Крамберг, и только Аламез остался стоять, интуитивно почувствовав, что бежать бесполезно.
Едва разведчица достигла двери, как обе ее створки мгновенно захлопнулись, повинуясь либо вампирской магии, либо секретному механизму, приведенному кем-то из дюжины кровососов в действие. Разогнавшаяся девушка, к счастью, успела вовремя затормозить и выставить вперед свободную от меча руку, что позволило ей избежать болезненного столкновения красивого личика с быстро надвигающейся на него дубовой створкой. Бегущий следом за напарницей Крамберг оказался в более выгодном положении, и у него хватило силы духа, чтобы не растеряться и не впасть в губительное отчаяние. Пнув с досады захлопнувшуюся перед ним дверь, Вильсет тут же развернулся к врагам лицом и принял боевую стойку, сжимая в правой руке рукоять меча, а в левой – сорванный со стены факел, к сожалению затухший от резкого рывка. Уже в следующий миг сама собой захлопнувшаяся дверь содрогнулась под мощными ударами с той стороны. Это внутрь внезапно превратившегося в смертельную ловушку зала рвался по воле случая оставшийся за порогом Гара; рвался рьяно, но тщетно. Видимо, только верхние слои двери были дубовыми, а основа подвижной конструкции изготовлена из куда более прочного материала, способного выдержать даже удары его молотов-кулаков. Две-три попытки проломить створки оказались безуспешными, а затем грохот стих. Возможно, лекарь решил как следует разбежаться да ударить богатырским плечом, но, скорее всего, отправился на поиски достойного двери тарана.
