«Слышал как же — подумала я со злобой. — Наверняка каждая служанка ходит с докладом о том чем я занимаюсь каждую свободную минуту»
— Вы потеряли это, я счастлив вам вернуть. — принц протянул мне заколку, которую я отправила влюбленному поэту.
— Хм, благодарю. Надеюсь, вы не четвертовали этого несчастного?
— О нет, однако теперь его оды будут слушать в далекой провинции на одном из форпостов. Служба почетная, хоть и скучная. Не столица, конечно.
— Вы ревнивец, Августин? Это была просто невинная ода, я даже с ним не встречалась лично.
— Ревнивец? О нет, что вы. Если вы дадите мне повод для ревности, соперник не отделается ссылкой, Санлина. Я не люблю, когда кто-то тянет ручонки к моим игрушкам.
Мою вежливую улыбку как ветром сдуло.
— Я — ваша игрушка?
— Это была метафора, дорогая. Не воспринимайте все буквально, это признак ограниченного ума.
И меня снова затрясло от ярости. Меня безумно раздражал Августин хотя раньше я могла бы воспринять такой жест как лестный, показывающий, что жених ревностно оберегает мою персону и не хочет делить меня с другим. Раньше я сочла бы это даже интригующим и признаком бесконечной любви с его стороны. Сейчас мои иллюзии рассеялись. Августин сослал поэта, потому что я была еще одной статуей в его коллекции, а статуя должна стоять, радовать глаз и не возражать, когда ее перетаскивают с одного постамента на другой. И уж конечно никто не должен ее касаться. И ревность тут ни при чем. Одна холодная собственническая власть.
— Мне нужно тренироваться. — я отвернулась от жениха.
— Это подождет. Я соскучился по вам, моя дорогая. Давайте прогуляемся по саду.
И, не дожидаясь моего согласия, он вышел вон. Я закрыла глаза, посчитала до пяти и подняла подбородок. Ну вот, хотела властного принца? Наслаждайся, Санлина.
Августин ждал меня снаружи, поигрывая красивым поясом с серебряным шитьем.
— Итак, как проходят ваши дни? — тоном светской беседы спросил он. Мы пошли по аккуратным посыпанным гравием дорожкам королевского сада. Через каждые десять метров на постаменте стояла статуя — то громрысь, то обнаженная девушка. То и другое в Ларкии было в страшной чести.
— Прекрасно, — соврала я не моргнув глазом. — Сплошное наслаждение каждой минутой. Ларкия такая чудесная страна, что мне даже дышится здесь легче.
— Это все разряженность воздуха, дорогая. Кано слишком высоко в горах, вот и дышится вам здесь легче.
— Уверена это волшебное свойство ваших земель, Августин.
— Вы так любезны, Санлина, я очень этому рад.
Мы умолкли и некоторое время просто шагали рядом. Но воспитание прямо-таки вопило, что я должна поддерживать беседу. И из всего бесконечного разнообразия тем, я сразу выбрала самую едкую и неприятную для Августина. Что меня подталкивало? Взбесившаяся огненная магия ли моя личная злость?
— Я слышала на севере страны поднялся крестьянский бунт, — заявила я милым тоном.
— А, это… — небрежно отмахнулся Августин. — Какие-то босяки снова недовольны налогами.
— А они, правда, высоки?
— Я так не считаю. Но если я понижу их, то вся страна решит, что бунтовать — прекрасная идея. Так что я отправил пару отрядов магов, чтобы разогнать крестьян и с бунтующих провинций будет собрана дополнительная десятина. Чтобы в следующий раз думали лучше, прежде чем поднимать свои вилы против королевских сборщиков.
— Вы довольно жестоки.
— А как ваш отец усмиряет бунты?
— Никак. У нас их не бывает.
— Неужели? Был в прошлом году на юге страны.
Я растерянно отвернулась. Ничего я про это не слышала, а про нынешний бунт услышала только потому, что под окнами моего флигеля для тренировок шептались какие-то служанки.
— Я об этом не знаю.
— Ну так я вам расскажу! — живо вызвался мой нареченный. — Ваш батюшка сжег все посевы, и бунтующие провинции голодали почти год. Для Лей Син сжечь поля сущая мелочь, а голод лучший палач — ни плахи, ни топора не нужно.
Я могла бы возмутиться, что не верю этому, но в памяти заворочались какие-то воспоминания годичной давности. Кажется отец правда что-то там сжег у каких-то крестьян, но я тогда была увлечена постановкам столичного театра, который посещала, и сын адмирала писал мне любовные записки, а еще в моду вошла новая прическа и срочно нужна была горничная, которая освоит ее лучше прочих… Мне было не до крестьян и не до голода. Я была так страшно занята…
Мы прошли мимо очередной белоснежной статуи громрыси, вставшей на задние лапы, у постамента которой копался садовник.
— Я, к вашему сведению, забираю всего десятину, а не обрекаю на голод. Так что я более милосерден, чем император Кано.
— Это делает вам честь, — пробормотала я скованно.
Вдруг что-то произошло. За спиной Августина что-то мелькнуло, и я вздрогнула, отшатнувшись от резкого движения. Принц молниеносно уклонился и развернулся. Нож в руке садовника черкнул по его белоснежному камзолу оставив на спине длинный порез.
Я, еще не понимая, что произошло, стояла столбом с бешено колотящимся сердцем.
Августин легким пасом рук поднял мужчину в воздух.
— Смерть Дантонам! — прохрипел садовник.
— Хм… — фыркнул Августин. Он без видимого напряжения сжал кулак, и мужчина стал задыхаться. Лицо его побагровело.
— Что вы делаете?! — мне невыносимо было смотреть на жуткие судороги мужчины, который висел подвешенный в воздухе как безвольная марионетка в руках кукловода.
— Я перекрыл ему воздух. — спокойно объяснил принц. — Дантоны ведь и есть воздух.
Садовник хрипел и корчился, а принц с бесстрастным лицом все сжимал кулак. Когда нападавший затих, он опустил руку и тело шумно свалилось на дорожку.
— Вы… вы его убили, — прошептала я, глядя на изломанное тело. Из синих губ вывалился язык.
— Простите, не хотел, чтобы это было на ваших глазах, Ваше Высочество. Не стоит вам смотреть на это, дорогая. — он поднял руку и сделал пас, воздух всколыхнулся и унесся куда-то быстрым ветерком. Августин взял меня под руку и повел прочь, как будто ничего не произошло. — И ваши занятия в отдаленном флигеле дворца без охраны меня теперь не устраивают. До чего дошло, покушение в собственном саду. Нужно казнить начальника стражи дворца за такое разгильдяйство. Куда они смотрят нанимая чернь?
Навстречу летели гвардейцы личной охраны принца. Именно летели, их ноги не касались земли, а вместо этого под ним клубился странный туман. Маги воздуха двигались с невероятной для человека скоростью.
— Вы не пострадали, Ваше Высочество?
— Только мой камзол. Приберитесь здесь. — он мотнул головой в сторону трупа. — Пойдемте дорогая, пообедаем на веранде? Дивный день сегодня.
Я испуганная и притихшая шагала рядом с Августином, а перед глазами стояло побагровевшее лицо убийцы. До этого момента я не осознавала насколько силен и безжалостен мой жених как маг.
— Да, конечно. Я только хотела бы переодеться.
— Не стоит, вы выглядите прелестно в этой… эм… в этом наряде. Как он, кстати, называется? — Августин улыбнулся мне и я поспешно вежливо улыбнулась ему в ответ. Небеса, это он любого может так вот задушить одним пасом руки? Ничто еще не пугало меня так сильно. А ведь должно было бы напугать, что по саду разгуливают убийцы, настроенные против знати, но куда сильнее меня напугал именно Августин. Через неделю наша свадьба и после нее я буду полностью во власти этого мужчины.
Желание подначивать и дерзить жениху разом куда-то исчезло.
Хотел он или нет, но я явственно почувствовала страх.
* * *
Когда до свадьбы оставалось пять дней, случилось сразу два важных события в дворцовой жизни. Дантоны в честь монаршей свадьбы устроили шикарный турнир рыцарей и магов. Сделано это было по традиции, которая восходила корнями еще в те времена, когда маги воздуха Дантоны изничтожили опасных людоедов громрысей, терроризировавших окрестности Ларкии. Так, по крайней мере, значилось в исторических свитках и летописях, а вот то, что я видела как старуха Мерга дала громрыси по морде телячьей ногой и осталась при этом жива-здорова этому противоречило.
