колени. Илиот что, хочет напугать и его, и меня? Это ещё что за ритуал? Принятия крови господина?
С другой стороны, заставлять его подняться будет глупо и обидит Илиота. Так, значит, так. Я вздохнул и поднялся.
* * *
Пленных и каторжников оказалось так много, что тюрьма под Академией, предназначенная больше для строптивых учеников, просто не могла вместить их всех, даже если набить ими коридоры как рыбой бочки. Пришлось срочно расчищать старые развалины и обустраивать рядом с лабиринтом Академии тюрьму на открытом воздухе. Три стены, решётка-дверь и решётка-потолок.
Много проблем с охраной, много проблем с кормёжкой и попытками побега. Но по-другому никак, если учесть требования короля к экзамену, да и с кормёжкой с сегодняшнего дня проблем станет ровно вдвое меньше.
Закий поймал себя на висельном юморе, но лишь скривил губы в усмешке. Ничего против того, чтобы вместо каторги простолюдины искупили свою вину так — он не имел.
Да и сейчас его больше интересовало другое — принцесса Леве и ответы на его подозрения.
Хотя какие уж тут подозрения, теперь это уже скорее истина.
Между Закием и принцессой стояло двое. Идар первой крови с мечом на поясе. Судя по гербу на плече — из Великого дома Арой. И мог ли быть телохранителем принцессы кто-то слабее Великого паладина? Разумеется, нет.
Рядом с ним замерла такая же высокая и широкоплечая фигура. В тяжёлом плаще, накинув на голову капюшон, который каким-то удивительным образом скрывал лицо в непроглядной тени, скорее даже в чернильном пятне.
Великий паладин и Кровавый воин.
Какое удивительное совпадение.
Четверо солдат с натугой притащили очередного каторжника. Рот его был крепко забит кляпом, руки и ноги надёжно закованы в тяжёлые кандалы. Когда его с лязгом швырнули в центр начерченного круга, то ему не хватило сил даже перевернуться в них, не то что бы вскочить.
Едва ноги осторожно перешагивавших через линии ритуала солдат покинули круг, принцесса шагнула вперёд. В свете факелов сверкнул алой вспышкой нож и вниз упала капля крови. Каторжник забился так, что, казалось, вот-вот сломает себе спину или шею.
Впрочем, ни один из них не бился долго.
Вот принцесса опускает руки, а солдаты снова ловко заскакивают в ставший безопасным круг ритуала, подхватывают каторжника, но швыряют его буквально в шаге за границей начертанных кровью линий, ловко, уже привычно расковывают и уходят прочь, унося с собой кандалы. На их место становится Стиид.
Старший из Кровавых воинов Академии.
Он молчит, но каторжник раскрывает алые глаза, а затем медленно, покачиваясь, поднимается на ноги. И так же безмолвно они уходят в темноту. Стиид уводит новорождённого Жнеца в его клетку, где тот будет ждать экзамена.
Принцесса оглядывается через плечо на Закия:
— Я гляжу, вам так же интересно, как и в первый раз. На всякий случай напомню, что тратить свою жизнь на изыскания в ритуале Кровавых воинов — бесполезное занятие. Этот ритуал передали королевским родам сами Предки и для него нужна наша кровь и наша воля, одних знаков, линий и жестов недостаточно, даже если вы сумеете запомнить их.
Закий, который, наконец-то, получил шанс, довольно сообщил:
— Даже не думал, ваше высочество. Я лишь вспоминаю одного из своих учеников и сожалею, что вы с ним немного разминулись.
Принцесса пожала плечами:
— Сейчас у вас учатся дети Малых домов. Уверена, всем им было бы интересно увидеть меня, но в этом не вижу смысла я. Если они достойно покажут себя на войне, то получат свою награду. Возможно, даже из рук отца, что запомнят гораздо сильней.
— Скорее, увидеть его было бы интересно вам, ваше высочество. В моих учениках был Лиал из Малого дома Денудо, — на лице принцессы ничего не изменилось и Закий тут же добавил. — Но на самом деле вы правы, королевский дом никогда не забывает заслуг, на примере Лиала я в этом убедился. Приятно видеть, что вы не забыли своего героя, ваше высочество.
Закий, наконец, добился хоть какой-то эмоции от Леве. Она фыркнула и тут же отвернулась, не давая больше возможности Закию продолжить разговор. Но вот то, каким взглядом его наградил Великий паладин… Закий расплылся в улыбке.
А не твой ли меч, приятель, оставил отметину в башне девятнадцатого отряда? Или меч твоего напарника, что сейчас проверяет посты внешнего круга охраны?
* * *
Леве ворвалась в шатёр словно вихрь: треснул полог, который она смела в сторону, в сторону же полетел и стул, который вдруг помешал принцессе, встав на её пути.
Мгновение Леве глядела на него, а затем одним неуловимым движением оказалась рядом, с наслаждением пнула, ломая в щепки. Опустила ногу второй раз, третий, втаптывая обломки в ковёр.
— Госпожа?
Леве замерла, стиснув кулаки и тяжело дыша, попыталась справиться с собой и не сумела. Ненависть раздирала её, лезла наружу, срывалась с губ ядовитыми словами:
— Ничтожество, плешивый старик, брехливый пёс!
— Госпожа!
— Как он посмел обвинить меня, меня! — в неблагодарности!
Служанка, которая всё это время и пыталась призвать свою госпожу к спокойствию, сменила тактику, фыркнула:
— Вы злитесь, госпожа, значит, он сумел задеть вас.
— Ты!
Леве вскинулась, вперила взгляд в служанку, прожигая её ненавидящим взглядом, но та не опустила глаз. Это для других старшая принцесса Леве выглядела холодной, рассудительной и не по годам взрослой. Но она, ставшая её дистро с шестилетнего возраста, знала, сколько пламени скрывается за её ледяным обликом, и давно привыкла с ним справляться. В меру своих сил и разницы в положении.
— Я тоже задела вас, госпожа?
Леве зарычала, стиснула кулаки так, что ногти вонзились в ладони, шагнула к столику, который стоял у стены, одним взмахом руки смела с него все пузырьки, коробочки, шкатулки и прочее, что там стояло.
И тут её начало отпускать. Она повторила прежние ругательства, но былого жара в них уже не ощущалось:
— Брехливое ничтожество, посмевшее распускать свой язык и винить меня в неблагодарности, осмелился бы ты сказать это прямо, а не плести кружева? И кто, вообще, надоумил тебя это сделать? Глава Академии?
— Сомневаюсь, госпожа, — снова подала голос служанка. — Вы же помните, у него с вашим отцом свои договорённости, он сейчас рядом с ним, и Академия действует сама по себе.
— Что не отменяет писем и указаний! Хотя может он и сам дурак, возомнивший о себе чересчур многое. Ничтожество, не смеющий носить на ханбоке герб своего Дома.
— Может, стоит вернуться к началу? Что именно задело вас, госпожа?
Леве взяла себя в руки, вздохнула:
— Тот день, когда напал Реол. Истий не сумел бы меня защитить, если бы не помощь одного юноши.
— Вы о том юноше, госпожа?
Леве сверкнула глазами:
— Их там было много?
— Вообще-то, да, — спокойно, но скрывая улыбку,
