потекла горячая волна, вышедшая пузырящейся кровью. Меч Каина вошел в мягкий грунт, удерживая меня от падения.
Как один удар превратил меня в умирающего калеку? Фантом не просто сильнее меня, он просто подавляет своим могуществом.
Шаг. Еще один. Расходящиеся по крови круги достигли двойника. Неподвижная фигура презрительно стояла, не обращая никакого внимания на сокращающееся между нами расстояние. Из крови вынырнул меч. Мне едва хватило сил, чтобы удерживать его, но пока острие указывает на спину ублюдка этого достаточно.
— Я же говорил, что это неинтересно, — гибкий хвост обвил мой меч, удерживая в миллиметре от кожи двойника.
Я навалился всем телом, но проще сдвинуть каменную стену, чем преодолеть сопротивление хвоста. Его копьеобразный кончик почти ласково прочертил на моем лице длинный разрез. Перехватив отросток двойника своим, я отодвинул жало от физиономии.
— Почему ты так жалок? — фантом развернулся. — Почему?
— Я не жалок, — я выхаркал слова вместе с кровавой слюной.
— Кому ты лжешь! — тяжелая оплеуха перекрутила меня в воздухе. — Ты полное ничтожество!
Красная пленка сомкнулась над головой. Непроглядная мутная кровь не пропускала свет, накрыв лицо горячим мокрым одеялом. Почему я жалок? Что за вопрос? Зачем двойник спрашивает такие вещи?
Надо подниматься. Искалеченное тело ответило на команду слабым подрагиванием конечностей, но уже не могло встать. Плевать, надо переродиться. В момент, когда я расслабился, багровая толща наполнилась свечением. Меня тянули наверх.
— Почему ты так жалок? — двойник хлестнул меня по щеке, приводя в чувство.
Его расширенные от яростных выдохов ноздри обдавали меня горячим воздухом, а раздраженно бьющийся хвост высекал снопы брызг. С удивлением я уловил в широко раскрытых от гнева глазах… тоску? печаль? Что-то неуловимо грустное, кардинально отличающиеся от эмоций на искаженном лице.
— Почему ты так жалок? — заорал двойник, вбивая мне в грудь меч.
Острое холодное лезвие, проникшее в грудную клетку, ощущалось отдаленно, будто крохотная иголочка. Куда сильнее ранила печальная глубина черных глаз, полная неясной мольбы, разрывающей сердце сильнее, чем металл клинка.
Я дернулся, пытаясь расширить мечом рану, чтобы болью вымести захватившее сознание эмоции.
— Ненавижу! — заорал я, взмахом когтей полосую проклятые глаза. — Ненавижу!
Ударом ноги я отшвырнул двойника, вырвал из груди меч и зашвырнул в замерший круг грешников. Фантом вскочил на ноги и мы сшиблись, взорвавшись резкими, размашистыми ударами когтей. Исступленно, самозабвенно режа плоть друга, упиваясь хлынувшей болью, выдавливавшей из черепа безумную тоску.
Я всадил четыре когти прямо в живот двойника и замычал, чувствуя, как раздирающая боль прошила нутро. Глухой стук столкновения лбами. Мы опирались друга на друга, истекая кровью, утопая в сладостном забвении физического страдания.
— Почему я так жалок? — прошептал я, шевеля когтями в ране. — Почему я должен буду умереть?
— Почему ты так жалок? — откликнулся фантом.
— Почему кто-то взял и решил, что я сдохну!?
— Ты слаб, — окровавленные губы двойника ткнулись мне в ухо. — Ты никому не нужен, ты ничтожен, ты ничего не сможешь сделать. Ты ненавидишь себя.
— Нет, нет, нет… — я еще крепче прижал двойника к себе. — Я не хотел ничего плохого, я никому не желал зла. Я виноват просто потому, что я слаб? В чем я виноват!?
Двойник растворился красным туманом, втянувшимся в мое тело плотными обжигающими струйками.
Виновна ли замерзшая в испуге жертва преступника, раздробившего ей голову молотком? Виновен ли ребенок, страдающий от издевательств и унижений со стороны сверстников? Или старик, оказавшийся на улице из-за алчности детей?
— А кого это волнует? — двойник положил голову на мое плечо, щекоча спину длинными черными волосами. — Они были виновны в том, что оказались слабы. Не больше, но и не меньше. Мир не то место, где торжествует добро и справедливость. Слабые будут растоптаны.
— Причина несправедливости вовсе не в них, а в устройстве мира, — ответил я. — Никто не виноват в том, что на него напали или причинили вред. Вина в том, что ты оказался слишком слаб, чтобы дать отпор.
— Пока есть существа сильнее нас, всегда имеется шанс стать жертвой, — горячая кожа фантома обожгла плечо. — Только когда ты стоишь на вершине, устройства мира уже не имеет значения. Ты сам вершишь свою справедливость.
— Оставь эту нудную философию. У нас осталось совсем немного времени, я хочу дойти до конца.
— Время еще есть, — оскалился фантом. — Разве ты не слышишь? Шепот поможет нам, просто прислушайся к нему.
Я хотел что-то ответить, но двойник растворился, когда сил поддерживать ауру не осталось. Новая способность впечатляла. Материальное воплощение смертного греха — Гнев. Двойник, который сильнее своего хозяина, будет весьма кстати.
— Что я должен услышать?
Звуки битвы на мгновение стихли. Повисла густая оглушающая тишина, начавшая медленно заполняться неясными голосами. Я неосознанно прикрыл уши, чтобы отдаленный шепот не взорвал голову, настолько чужеродным и далеким он ощущался.
— Тише! Тише! — заорал я, срывая связки.
Кровь завибрировала, а затихшие грешники начали растекаться, будто подтаявшее мороженое. Стоит шепоту стать чуть громче, как я превращусь в оплывший кусок мяса с выжженными мозгами. Я так глубоко пропихнул когти в уши, что проткнул перепонки. Но шепот не стихал, бросая в меня шелестящие отрывки фраз, будто порывистый осенний ветер. Нет, хватит, заткнись, ебаный в рот, я согласен!
ТИШИНА
Я упал на колени, прикрывая уши дрожащими ладонями. Какое же дерьмо. Опершись на клинок, с трудом встал и пошагал к порталу на следующий круг. Теперь времени должно хватить. А цена… да какая разница. Все равно платить придется не мне.
Даже если я продал целый мир.
— Да какого сатира мы должны объединиться с этими смердами? — возмутился загорелый старик с торчащими дыбом белыми волосами
— Зевс, немного терпения, — усмехнулась прекрасная девушка в нежно-розовой тоге. — Сейчас не тот момент. Вроде начинается.
Огромный амфитеатр был полностью заполнен богами и людьми, отчего воздух немного светился и потрескивал. На арене устланной черной тканью стояла простая деревянная трибуна. Возле нее неподвижно замерла фигура в черном плаще, с закрывающим лицо тяжелым капюшоном.
— Господин президент, лучше не стоит, — Локи придержал руку мужчину, тянущуюся к льняным волосам сидящей рядом богини. — Она выпьет вашу душу за одно прикосновение.
— Ой, не больно-то и хотелось, — фыркнула красотка.
— Прошу внимания, — фигура у трибуны наконец зашевелилась. — Прежде всего хочу поздравить богов с возвращением, а людям выразить сочувствие. Наступили непростые времена. Будет правильнее сказать, что человечество оказалось на грани уничтожения.
— Да и хер с ними! — выкрикнул краснокожий гигант с бронзовым молотом.
— Мне научить тебя вежливости, горилла? — лениво поинтересовался сидящий возле него юноша с серебряной флейтой на коленях. — Заткни рот, пока другие
