В зале жарко, разодетые в шелка дамы активно машут веерами, пьют охлажденное вино. Мужчины о чем-то болтают, по обрывкам разговоров понятно - речь в основном о торговле, добыче руд, прибыли.
Аш затащил меня в толпу, остановился у столика с закусками и вином. Лицо довольное, высокомерное, как же - здесь он чувствует себя как рыба в воде. Ведь он почти один из этих напыщенных и расфуфыренных, богатых, популярных, светских… Я с тоской огляделся. Ни одного знакомого лица. Никого, с кем бы я мог перекинуться словом. Лишь чужие люди, равнодушные ко всему кроме самих себя.
- Ну как тебе? - Аш покрутился на месте, повел раскрытой ладонью.- Какая роскошь! Какие люди! Не ге оборванцы, с которыми ты привык общаться.
- Вообще-то я сам из тех оборванцев,- хмуро ответил я.- Да и не понимаю я твоего восторга. Эти люди… бррр…
Аш нахмурился. На его гибком подвижном лице отражаются все оттенки чувств: досада, раздражение, гордость, самодовольство. Ох, и трудно ему будет в кругу этих ядовитых насекомых. Чувства надо скрывать. Тем более от таких. А то появится соблазн управлять тобой.
- Ты не понимаешь, Эскер,- принялся он поучать.- Именно эти люди заправляют всем. От того, насколько ты им понравишься, зависит, будет у тебя приличная работа или нет, будешь ли ты чего-то стоить, или твое место - на базаре в качестве грузчика. У этих людей деньги. А деньги, как ты, наверное, догадываешься,- это власть.
- Не спорю,- попробовал я оправдаться.- Но это же противно - перед кем-то лебезить, кому-то кланяться, лизать пятки. Ты же не пес, чтоб выпрашивать у хозяина обглоданные кости. Не лучше ли всего добиться самому, своими силами и умом?
Аш посмотрел как на придурка, оглянулся по сторонам - не видит ли кто, покрутил у виска пальцем.
- Ты глупец, Эскер! - рявкнул он.- Своими силами всю жизнь будешь биться в закрытую дверь. Зачем? Ведь рядом есть открытое окно. Самому, может, и лучше пробиваться, но вот так - легче. А это главное.
- Легче не значит лучше,- покачал я головой.
- Победителей не судят,- отпарировал Аш.
- И поэтому ты «влюбился» в графиню? - хмыкнул я.
Аш побледнел, упрямо сжал губы. На скулах заиграли твердые желваки. Он спрятал взгляд, а когда вновь посмотрел на меня, я увидел, что его глаза горят ярким безумным пламенем.
- Я ее люблю! - рявкнул он.- Но не тебе судить, нищ…
- Договаривай,- хмуро сказал я.- Ты хотел ска зать - нищий придурок или, например,- несчастный дурак… Спасибо, братец. Я тебя тоже очень уважаю. По не ты ли еще лет пять назад был таким же?
Аш помотал головой - видно, понял свою неправоту, но ведь не признает. Никогда. В этом весь он. Спорт, далее если не прав. Упрямство присуще каждому в на шей семье в большей или меньшей степени. А что любит свою графинюшку - вижу, тут не надо быть даже ма-гом.
- Ладно, прости! - сдался я.- Погорячился.
- Замяли,- быстро согласился Аш.
Вот так-то. Если сам не сделаешь первый шаг к при мирению, то будет дуться до скончания веков.
Мимо прошла семейная чета. Муж - шарик на тоненьких ножках, щеки шире плеч, роскошный камзол не сходится на пузе. Заплывшие жиром глазки обозревают мир с сытой ленцой и брезгливостью: как это - мне, такому великому, приходится унижаться здесь, снисходить до этих… мда, этих… Жена - молодая красивая девушка. В дочери годится этому борову. Смотрит на мир удивленными глазами ребенка, что-то рассказывает мужу, он важно кивает, поддакивает, но видно, что не слушает. Женщина для него - погремушка, украшение Или даже - здоровая породистая лошадка, которой можно похвастаться перед друзьями и просто знакомыми. А потом, когда надоест, завести другую. Еще породистее и красивее.
Я проводил их долгим взглядом, покачал головой. Может, в чем-то Аш и прав. Деньги правят миром. Если гы богат, то будешь вкусно есть, сладко спать, рядом с гобой всегда будут крутиться красивые женщины. Но будешь ли ты счастлив, еще неизвестно. Есть вещи сильнее денег. Точнее… я надеюсь, что есть. Хочу верить. Иначе зачем жить?
Что за бал такой странный? На балах вроде бы должны танцевать. А тут просто ходят по залу, болтают меж собой, едят и пьют. Или я все-таки чего-то не понимаю? Хотя одна подруга, с которой я когда-то прогуливался, казала, что я пережиток. С моими взглядами и понятиями о жизни надо было жить лет четыреста назад. Или же уехать в империю, там, по слухам, все иначе.
Аш завертел головой: взгляд прицельный, ищущий. Наконец увидел кого-то, помахал рукой.
- Эскер, ты постой пока,- сказал он,- попей вина, развлекись, пообщайся. Я тебя найду. Если сможешь, подцепи девушку посмазливее.
- Я недостаточно богат для этого. И вообще пусть их собаки дикие цепляют!
- Какой гордый,- хмыкнул брат.- Ладно, я побежал.
- Давай,- кивнул я.- Развлекайся, но обо мне не забудь.
Последних слов он не услышал, затерялся среди толпы.
Я растерянно огляделся. Одному как-то неуютно. Вокруг холеные равнодушные лица, разноцветье нарядов, роскошь и богатство. Я тут как белая ворона в своей простой одежде. Да еще меч на поясе. Во-первых, мешает. Ножны бьют по ноге, скоро синяк будет. Не привык м к оружию. Во-вторых, почти ни у кого из присутствующих нет мечей. В лучшем случае кинжалы. Да и то так густо усыпаны драгоценными каменьями и залеплен ы золотом, что это уже и не оружие вовсе, а предмет украшения. Я со своим простым клинком больше похож па телохранителя или слугу.
Может, и правда вина выпить, как Аш советовал? Хоть какое-то занятие.
Подошел к ближайшему столику: тут столпились гурманы, пробовали вино, делали многозначительные мины, закатывали глаза, говорили о букете, урожае, способах изготовления. Кое-как протолкался, плеснул из первого попавшегося кувшина в чистый кубок. По пробовал. Вино оказалось красное, сухое, чуть с кислинкой, но вкус неплохой.
- Разве слугам позволяется пить вино господ? -скривила носик какая-то дама.
Личико бледное. То ли от обилия косметики, то ли сама по себе такая. Одета в пышное голубое платье, при ческа - нечто невообразимое, запредельное.
- У нас демократия, если вы не знали,- проворчал тихо.- Так что слугой своего конюха обзывайте.
Дама возмущенно взвизгнула, сделала вид, что лада ет в обморок. Ближайший гурман тут же среагировал, подхватил и забормотал комплименты. Дама улыбну лась, что-то прошептала в ответ. Я отошел от греха под;а лыне: нарываться незачем. А то еще выгонят с позором. Ашу вряд ли понравится.
Я маялся: вот не знаю, что делать, и все. Хоть волком ной. Чувствую себя не в своей тарелке. Вино пью маленькими глоточками. Не то чтобы пьянеть не хочу, просто к столикам меня теперь и пряником не приманишь.
Стал возле стеночки, где мягкие пуфы, но садиться не хочу, еще сгонят.
