— Правильно. Что все это значит?
— Не знаю… — Гарри сказал это самым честным голосом, на какой был способен. Дамблдор вздохнул и начал объяснять:
— Это значит, что часть воспоминания была заменена на фальшивку. Опытный легилимент может это сделать.
— Значит эти крестражи — это что-то настолько страшное, что профессор Слизнорт боится что кто-нибудь узнает о том, что он что-то сказал Вольдеморту об этом… Да? — Гарри усиленно изображал удивление и заинтересованность. Похоже, Дамблдор устроил эту встречу для того, чтобы выяснить, что Гарри знает на самом деле.
— Ты догадлив. Это действительно очень страшная и темная магия. И для нас жизненно необходимо получить настоящее воспоминание об этом разговоре. И получить его должен именно ты.
— Почему? — вот тут Гарри был действительно удивлен.
— Потому, Гарри, что я уверен, сделать это можешь именно ты.
— Как же я смогу это сделать?
— Не знаю, но без этого воспоминания все наши изыскания не имеют смысла.
— Хорошо, профессор, я постараюсь. Но, не могли бы Вы рассказать мне, что такое крестражи?
— Думаю, ты сможешь узнать все из этого воспоминания.
Больше Гарри не смог ничего вытянуть из Дамблдора…
Три дня после этого разговора ходил он в глубокой задумчивости, только подмечал краем глаза довольные взгляды, которые бросал на него Дамблдор. Поразмышляв по поводу этих взглядов, Гарри пришел к выводу, что дедушка решил, что открыл Гарри какие-то тайны, которые Том от него скрывал. «Наверное, он прикидывает, а не подумываю ли я сейчас кинуть Тома. А что, этим можно попользоваться». Покончив с этой проблемой, Гарри снова принялся решать Самый Тяжелый Из Русских Вопросов: «Что делать?»
Вариантов было всего два: во-первых, можно было поступить именно по-русски и ничего не делать. Если уж Дамблдор решил, что знание о том, что такое крестражи столь важно для вбивания клина между Гарри и Томом, сам расскажет. Только вот когда? Хотя Гарри отчаянно не верил, что старый маг упустил важные детали в его транзитах, что-то внутри требовало быть готовым к середине мая. К тому же, всегда оставался шанс, что в том самом воспоминании было что-то еще кроме информации о том, что уже в шестнадцать лет Том подумывал о практических вопросах технологии бессмертия. Прокрутив в голове все эти аргументы, Гарри решил, что добывать это воспоминание все же придется, причем делать это надо быстро.
Теперь перед ним во всем своем безобразии поднялся вопрос «Как?»
«А ты подойди да спроси, ты же вроде человек в Клубе Слизней» — посоветовал Рон, с которым Гарри делился теми мыслями, которые должны были дойти до Дамблдора. Прошла еще неделя напряженного думания, в результате которого Гарри понял, что мысль, сходу высказанная Роном, была самой реалистичной из того, что приходило в голову. И вот, на очередном собрании «Клуба Слизней» Гарри дождался, пока все разошлись…
— А ты Гарри? — улыбнулся Слизнорт. — Поспеши, а то рискуешь попасться Филчу и получить взыскание.
— Простите сэр, у меня к Вам один вопрос.
— Ты бы мог задать его на уроке, — профессор был настроен весьма благодушно. — Но уж если тебе не терпится сейчас, задавай!
— Это не по зельям. Когда-то давно у вас учился человек по имени Том Риддл…
— Так, так… — Все благодушие сдуло с профессора словно тропическим штормом. Сейчас перед Гарри стоял сильный и опытный маг, настороженный, словно змея перед броском. — Я даже знаю, о каком эпизоде идет речь. Можешь передать Дамблдору, что я дал ему все, что он хотел, больше он ничего не получит.
— Простите, сэр, но Дамблдор считает, что это воспоминание фальшивое, а этот случай очень важен для борьбы с Вольдемортом. Видимо тогда было сказано что-то, что может пролить свет на причины его могущества.
— Почему он не спросит меня сам? Впрочем, это и так ясно.
— Почему? — Гарри сначала ляпнул, и только потом подумал. Впрочем, получилось все равно к лучшему.
— Потому, что как только он сунется ко мне с этим, я вытолкаю его в шею. Как же ему не терпится взять меня за глотку!
— Простите, сэр, я не понимаю… — Гарри и в самом деле не очень понимал причину такой реакции.
— Тебе ведь нужна именно информация, а не само воспоминание? — вместо ответа спросил Слизнорт. Похоже, он принял какое-то решение.
— Думаю да… Хотя, конечно, воспоминание полнее…
— Воспоминание Дамблдор не получит, но тебе я могу рассказать об этом разговоре, иначе он вообще не отвяжется. Мое условие: никаких записей пока я рассказываю, никаких самопишущих перьев, звучащих поганок, маггловских диктофонов и прочей дряни.
— Как скажете, сэр, но я все равно не понимаю, зачем такие сложности.
Вместо ответа Слизнорт вытащил палочку и осветил Гарри каким-то белым лучом.
— Похоже, у тебя и правда нет с собой ничего такого. Хорошо, слушай… — и начал рассказывать.
В принципе, Гарри не услышал почти ничего нового для себя и уж точно ничего важного. Да, Слизнорт выдал Тому старую байку о куске души, заключенной в предмет (единственное, что знал сам), и намеки на достаточно варварский и самый неэффективный способ изготовления крестража — якобы убийство рвет душу и тогда оторванный кусочек можно впаять в старую консервную банку… простите, чашу Пуффендуй или медальон Слизерина… Тогда как правильный процесс требует где-то получасовой медитации в тишине. Он, конечно, отнимает прорву сил, но все равно удобнее чем перерезать кому-нибудь глотку и потом спешно бормотать всякую ахинею, размахивая палочкой. Времени последнее забирает меньше, но сил даже больше, да и на авроров нарваться можно. А главное — зачем? Второй экземпляр себя любимого счастья волшебнику не прибавит, а вот проблем создаст больше чем может себе позволить разумный человек.
— Тогда Том задал еще один вопрос: «Что будет если сделать несколько крестражей, например семь? Ведь семь это самое могущественное магическое число». Я сказал ему, что уже одно убийство является достаточно отвратительным деянием, поэтому не стоит практиковать эту сторону магии, но, похоже, уже тогда убийства его не особенно пугали…
Что ж, это было даже интересно, а главное, должно было направить активность Дамблдора в нужное русло, но Гарри в сегодняшнем разговоре заинтересовали совсем другие вопросы.
— Скажите пожалуйста, почему Вы так не хотите отдавать это воспоминание? Какая разница, откуда я все это узнаю, из воспоминания или из Вашего рассказа?
Слизнорт усмехнулся:
— Грубо говоря, это воспоминание может быть доказательством того, что я специально изучал некоторые, сильно запрещенные разделы магии и рассказывал об этом ученикам. Тянет это как минимум на пожизненное заключение в Азкабане, правда вряд ли Дамблдор станет сдавать меня аврорам. Просто он сделает деловое предложение, от которого я, в этом случае, не смогу отказаться.
