Питер смотрел на Лорин, а Лорин — на Питера. Выглядел он, как типичный благополучный парень с юга, выросший на хорошо прожаренных цыплятах и таких же бифштексах. Чуть-чуть тяжеловатый, чуть-чуть медлительный. Но взгляд его все время оставался холодным, оценивающим и проницательным. Тот факт, что она была женщиной, и женщиной привлекательной, казалось, не производил на него никакого впечатления. Его не проймешь застенчивой просьбой отвести в туалет или драматической сценой со слезами и жалобами на жестокость шерифа. Эрик и правда поступил жестоко, но Лорин понимала, что помощник будет действовать строго в соответствии с полученными инструкциями.
Джейк крепко спал, уютно свернувшись под боком на узком матрасе. Должно быть, сейчас почти полночь, помощнику пора уступить место шерифу. Как тихо! Все это время Питер читал, сидя в холле и временами бросая на нее беглый взгляд.
«Метамагические проблемы» Дугласа Хофштадтера. Лорин когда-то тоже ее прочла. Захватывающая книга. Фрактали, повторяющиеся структуры, усложняющиеся посредством микроизменений при каждом повторении, математика странных аттракторов…
Нелегкое чтиво. Значит, он не просто помощник шерифа, даже если и выглядит простачком. Не из тех, кто увлекается романтичными играми «сыщик-ищи-вора». Молодой, умный, осторожный.
Лорин начинала дремать. Ничего не придумаешь, ей не скрыться от его взгляда ни на минуту.
Плохо. Один несанкционированный поход в туалет вместе с Джейком — и она ушла бы через зеркало в Орию быстрее, чем отшумит вода в бачке.
Медный дом. БаллахараВ арке дверного проема стоял вейяр, одетый проще всех, кого Молли встречала до сих пор. Ростом он был не выше других, но осанка безошибочно указывала на окутывающую его ауру власти. Кожа светилась золотистым оттенком, волосы отливали золотом потемнее, а глаза — от края до края — заливала черная, непроглядная мгла. И он был неправдоподобно красив, красив почти ангельской красотой. Ангел в грязных ботинках.
— Прекрасная Молли, — глубоким голосом проговорил он. — Я прошу тебя о прощении и снисхождении. Я слишком долго отсутствовал, только что вернулся и теперь лично явился приветствовать тебя и пригласить в свой дом и свои владения.
Молли сидела на кровати с гитарой и выводила мелодию пальцами, которые за последние дни стали еще тоньше и сильнее. При звуках голоса она отложила инструмент и встала.
— Значит, ты — хозяин дворца?
— Сеолар, Великий Ималлин Медного Дома и Шеренской Речной Области. — Он с достоинством поклонился. — Я действительно хозяин этого дома, но это лишь незначительная часть моих владений. Можешь называть меня Сеолар. А если мы станем друзьями, то — Сео. А ты — Молли Мак-Колл, великая Води?
— Так мне сказали. Не хочешь объяснить мне, что такое Води?
— Мы поговорим об этом вечером на празднестве, которое я даю в твою честь. Никакого столпотворения, никакой шумихи, только ты и я, очень хорошее угощение и возможность задать вопросы, на которые я смогу ответить. Разумеется, через несколько дней у нас будет в честь тебя официальный банкет. Но я решил, что сегодня вечером ты пожелаешь… разобраться кое в чем.
Он улыбнулся, но Молли не ответила на улыбку. Она настороженно его рассматривала, оценивала расстояние между ними, обдумывала, как быстро проскочить его, схватить гостя и сделать из него заложника своего освобождения. Она бы смогла. Но не стала. Может, потому, что хотела получить ответы. Может, потому, что сама хотела выбрать место побега и не желала, чтобы он начинался в этой медной келье. А может, потому, что не была уже уверена, что возвращение в Кэт-Крик, к близкой боли страдающих и умирающих, к одиночеству будет самым лучшим выходом из положения.
— Мне бы не помешали кое-какие ответы.
Улыбка Сеолара померкла. Он постоял еще секунду, потом осторожно, не сводя с нее глаз, двинулся к двери.
— Бирра принесет тебе одеяние, — сообщил он. — А пока позволь преподнести тебе подарок. — Он протянул руку. На ладони сияло и высверкивало брызгами света что-то золотое и переливающееся.
Молли сделала шаг вперед и увидела стражей, которые стояли сразу за дверью и следили за каждым движением Ималлина. Значит, не очень-то он ей доверяет. Она взяла подарок и почувствовала тяжесть золота на ладони. Рассмотрела. Ожерелье. Невероятно изящная работа. Каждое звено так тонко выточено и так совершенно переплетается с соседним, что вся вещица кажется цельной, текучей, кажется живым существом, а не искусным созданием ювелира. В середине ожерелья несколько сапфиров обрамляли золотой медальон, а в центре медальона из бурного моря поднималась крылатая женщина с раскинутыми руками и спокойным, вселяющим надежду лицом.
— Господи боже мой, — прошептала Молли. — Эта вещь стоит дороже, чем весь мой дом там, в Кэт-Крике.
Сеолар тихонько рассмеялся.
— В каком-то смысле она даже дороже, чем мой дом. Она твоя. Пожалуйста, надень ее, и позволь мне полюбоваться.
Но Молли не собиралась продаваться за драгоценности. У ребят из авиации не получилось, не получится и у здешних.
— Может быть, позже. — Молли продолжала разглядывать украшение, понимая, что это самая великолепная драгоценность, какую ей приходилось видеть. Была в ней скромность и простота, вызывавшая восхищение в неизбалованном сердце Молли. Но как могла вещь, изготовленная из трех фунтов золота, выглядеть скромной — это было выше ее понимания.
— Ты наденешь ее к обеду?
— Я подумаю.
Сеолар достойно перенес разочарование. Ничего, переживет. Сначала она обследует украшение, убедится, что там не встроен крошечный контейнер, который в нужное время впрыснет ей наркотик, или что там еще мог удумать какой-нибудь хворый, но талантливый ювелир. Молли показалось, что ожерелье слишком быстро нагревается в руке и вроде как едва заметно пульсирует. Опасный знак. Пусть это и паранойя, но, пожалуй, у нее есть на нее право.
— Итак, Бирра явится на закате и поможет тебе собраться. А я прощаюсь до вечера. У меня множество обязанностей, и я не могу ими пренебрегать.
Он развернулся и исчез в проходе. Уходил он, пожалуй, что-то уж слишком быстро.
Молли смотрела ему вслед. Стоящий у двери стражник тоже проводил Ималлина взглядом, а потом медленно-медленно стал склоняться перед ней, пока его голова почти не коснулась пола. Затем, не говоря ни слова, захлопнул разделявшую их дверь, и Молли услышала скрежет засова.
Она не знала, что и подумать.
Кэт-КрикКогда зазвонил телефон, Эрик уже полностью прочувствовал бремя ночного сторожа при Лорин. Он взглянул на часы напротив стола: пять утра.
