Эту ночь я не спал. Сначала мы проверили Зигвальда, Ортоса и всех остальных армарийцев, которые участвовали в суде, если это можно так назвать. Как я и подозревал, в их крови нашли остатки зелья, усиливавшего агрессию. Как они вообще сразу её не казнили — загадка. Видимо, сказалась воинская дисциплина, но ненадолго — моего возвращения они дожидаться не стали. Хотя кому, если не мужу, разбираться с собственной женой!
— Я виноват, — Зигвальд сидел, опустив голову и сжав её руками. — Какой же я дебил! Всегда ведь всё проверяю на десять раз, а тут словно пелена перед глазами встала.
— Это ты не мне говори, это ты потом Беренге рассказывай, — я поморщился — щека болела от братского удара, как и нога, но та меньше. — Я тебе уже высказал всё, что думаю.
Ещё как высказал! Под левым глазом у Зигвальда расцветал синевой отпечаток моего хука справа, на лбу красовалась огромная шишка, нос и вовсе распух. Ещё недавно он, этот самый нос, смотрел в сторону, но его уже вправил наш врач. Левую ногу Зиг тоже подволакивал, на лице и руках были ссадины и прочее, и прочее. Я пострадал чуть меньше, ибо та ярость, что меня охватила, настолько поразила брата, что, несмотря на чужие зелья, он бился хуже, чем мог бы.
Потому что я никогда до этого не терял самообладания.
— Никогда не думал, что придётся извиняться перед женщиной, — протянул он, но отказываться не стал.
Прогресс налицо.
— Мы все перед ней жутко виноваты, — к моему удивлению, эти слова произнёс… Ортос. — Поэтому предлагаю всех арестовать.
— Наших не вижу смысла, — тут же встрепенулся Зигвальд. — У них ввести запрет на питание и питьё без предварительной проверки на любые зелья.
— Это да, я имел в виду высокопоставленных коринцев, которые так ратовали за казнь, — уточнил Ортос.
— Если уже не поздно, — несмотря на сомнения, я поднялся, слегка покачнулся из-за больной ноги, но садиться обратно не стал. — Боюсь, главные зачинщики уже скрылись.
Нет, я не собирался опускать руки, просто констатировал факт. Всё-таки надо было не Зигу морду бить, а этих драхов вязать, пока не разбежались. Брат-то точно никуда бы не делся, его можно было и потом отметелить.
— Значит, мы их найдём, — закусил удила Ортос, радуя меня своим настроем. — И самое главное — королеву Мидану запереть! Начнёт рожать, дадим врача, а так пусть сидит, я её чуть позже допрошу.
— Согласен, — никого из заговорщиков я щадить не собирался. — Вызываем воинов дополнительно с двух кораблей и начинаем серию арестов. Будут сопротивляться — уводить силой.
— А на каком основании вы собираетесь всех арестовывать? — подал голос Арунд. — Вы не подумайте, я за вас, но по закону…
— По закону мою жену не имели права ни приговаривать, ни казнить в моё отсутствие, — отрезал я. — Так что теперь, когда я вернулся, пусть отвечают, зачем им это было нужно.
Больше мне нечего ему сказать. Да, я знаю, что всем руководил мой собственный брат, и без его ведома к Беренгарии не посмели бы притронуться, но факт остаётся фактом: Зига, как и прочих высокопоставленных армарийцев, чем-то опоили. А это уже откровенная наглость, которую я не собирался спускать!
И вот тут началось самое веселье. Потому что герцог Ранинделл, который явно держал связь с Харником и, скорее всего, стоял во главе всей этой заварушки, успел убежать. Причём бросил жену и детей, запереть в казематах которых не поднялась рука. Но домашний арест и регулярную стражу я им обеспечил на случай возвращения блудного отца семейства. У них и от этого вердикта чуть сердце не остановилось, по крайней мере, у супруги.
Нет, ну надо же, как они своими семьями разбрасываются! Куда смотрит их Богиня?
Кстати, о семействе, Мидана устроила форменную истерику. Она негодовала, потом верещала, под конец пустила слезу, мол, а что она могла ещё сделать в таком положении? Да, её попросили прийти к Беренгарии в комнату именно в это утро. Попасть в неё под любым предлогом, но что именно должно было произойти, она якобы не знала.
И тогда мы решили пока её не трогать. Пусть посидит пару дней взаперти, думая, что всех обхитрила. Мы тем временем арестуем оставшихся лордов Коринии, которые успели выехать в загородные поместья. Видимо, на телепортационный амулет, с помощью которого скрылся Ранинделл, денег у них не хватило. Да, это действительно дорогая вещь, но ещё дороже жизнь Беренгарии, поэтому я обязательно ей его отдам.
Как только смогу попасть на Цимму и увидеться с ней.
Когда я узнал, что на Цимму идти бесполезно — меня всё равно к ней не пустят, то просто рвал и метал. Арунда спасло только то, что моя магия ещё восстанавливалась, впрочем, как и его.
— Уна сказала, что у неё потеря памяти, — «обрадовал» меня маг. — И Хранительница не спешит её возвращать, чтобы не нарушить процесс обуздания силы. У них сейчас занятия проходят, тебе лучше сосредоточиться на текущих делах.
— В задницу эти текущие дела, — я сжал кулаки до хруста в суставах. — Зиг и Ортос неплохо справляются. Вон как разозлились, что ими манипулировали.
— Нельзя, — развёл руками Арунд. — Только после обуздания.
— Ну, тогда не обессудь, вашим лордам настанет конец!
Я развернулся на пятках, вышел и двинулся в сторону допросной, где находился очередной заговорщик. Ха, они все думают, что Ортос и Зигвальд жестоки и бессердечны? О нет, это я бессердечен, потому что моё сердце вырвали с мясом и заставили ждать, когда же я смогу вернуть его обратно в грудную клетку.
Потому что Беренгария — моё сердце. И она не со мной.
Беренгария
Оказалось, что спев незамысловатую песню о хрене, я телепортировала в комнату… кастрюлю с рагу, куда его только что добавила повариха, множество баночек с закусками на его основе, хранившихся в кладовых Циммы, и горку сушёных корешков из запасов ингредиентов. Приличную такую горку.
Я стояла и хлопала глазами, глядя, как рагу растекается по полу, а банки катаются вокруг защитного, как оказалось, круга. Они натыкались на белую линию, отталкивались от неё, иногда стукались боками, и продолжали кататься дальше.
Уна заливалась смехом. Тонким, мелодичным, заразительным! Перестав, наконец, глазеть на результаты своей волшбы (кто бы мог подумать!), я тоже принялась хохотать. До слёз, до рези в боку, а потом… осела на пол.
Силы враз покинули меня.
— А вот и откат, — Уна тут же перестала смеяться, помогла мне подняться и повела обратно в спальню.
Ох, я еле дошла. Несмотря на помощь, было очень трудно! Ноги словно налились свинцом, тело не хотело принимать вертикальное положение, стремясь слиться с горизонтальной поверхностью. И оно таки слилось, вырвав из груди вздох облегчения. Хорошо, что то была кровать — мы таки сумели до неё доковылять!
— Надо попить, — Уна налила в стакан воды, поместила в него соломинку и поднесла её к моим пересохшим губам. — Давай.
Хвала всем богам, на это сил у меня хватило. Правда, вода поступала слишком медленно, хотелось напиться побыстрее, но поднять голову не получалось.
— Не торопись, девочка, всё должно быть постепенно, — Уна гладила меня по голове, и так стало приятно, словно это мама перед сном желает спокойной ночи.
Правда, спать мне никто не дал, наоборот, когда стакан опустел, магиня принесла тарелку с сыром и морковь.
— Давай, ешь, и будем разбирать первый опыт.
Никогда бы не подумала, что от моркови может быть такой прилив сил! Честное слово! Конечно, я не подскочила и не принялась отплясывать, но смогла сесть, выпить ещё воды уже без соломинки, а голова перестала кружиться.
— А теперь давай разберём твои ощущения, — Уна тоже села ко мне на кровать. — Вспомни, что ты почувствовала, когда пела и сразу после песни?
— Мне очень захотелось ощутить этот запах, ведь он ассоциируется у меня с мужем. Представляете, он принёс лист хрена прямо на обряд венчания! И Богиня его приняла, соединила наши подношения и благословила нас.
— Я слышала об этом случае, — кивнула Уна. — Правда, не ожидала, что с вашей стороны столь быстро придёт пополнение в наши магические ряды. Судьба любит подбрасывать нам сюрпризы, не так ли?
