В основном, красиво и пафосно умереть в слоу-мо и под торжественную музыку какого-нибудь малоизвестного современникам композитора. Ломтев надеялся, что у его истории будет не такой исход, но сильно на это не рассчитывал. По крайней мере, последние деньги он бы на это ставить не стал.
Их совместный план базировался на том, что Ломтев сможет вовремя и к месту применить свои способности, которые он толком не контролировал, но и без этого там было слишком много всего, что в любой момент могло пойти не так.
Конечно, Ломтев был не дурак и провел короткое тестовое испытание в опустевшем городском парке на окраине. Стараясь не выкладываться в полную силу во избежание лишних разрушений, он убедился, что может влиять на вектор силы и задавать направление удара, а не тупо долбить по площадям, как во время испытания. Тут неплохо пригодились советы старого князя, который, хоть и не был профильным специалистом, в общих принципах все-таки разбирался и научил Ломтева правильно целиться. Прикончить отдельную муху, не причинив вреда всему остальному, Ломтев все еще был не в состоянии, но вот разрушить сарай, на стене которого сидела эта муха, и надеяться, что ее завалило обломками, он уже мог.
Телохранители наблюдали за ним с почтительного расстояния и не задавали вопросов. Ломтев был князем и мог творить что угодно до тех пор, пока это не вызывало вопросов у СИБ и императора лично, и только они могли с него спросить.
Иногда Ломтев ловил себя на мысли, что быть феодалом не так уж и плохо. Мысль эта Ломтеву не очень-то нравилась, ибо входила в противоречие с его внутренними убеждениями, и то, что он временами находит удовольствие в своем нынешнем положении, его раздражало. Феодализм хорош для тех, кто стоит на самом верху пищевой цепочки и не особо интересуется, что происходит где-то внизу. Быть князем, не стесненным законами, не обремененным финансовыми проблемами и не втиснутым в прокрустово ложе общественной морали, быть куда проще, чем простолюдином, пытающимся выплатить ипотечный кредит за однушку, которая по площади меньше, чем туалет в твоем особняке. А если при этом ты еще и владеешь силой, обычным людям недоступной…
Иногда Ломтев спрашивал себя, что было бы, окажись он в этом мире, в этой чертовой империи, в роли обычного человека. Конечно, шансы на это были крайне невелики, кому он тут был нужен в роли обычного человека, но все же? Как бы он пытался вписаться в этой общество, насколько бы его раздражали царящие здесь порядки? У него не было однозначного ответа на этот вопрос, но он сомневался, что пошел бы пути Влада.
Путь террориста-одиночки — это дорога, ведущая в никуда. Рано или поздно ты либо будешь сметен той силой, против которой выступаешь, либо присоединишься к другой силе, выступающей против твоего врага, но даже в случае победы далеко не факт, что ты получишь именно то, чего так жаждал. Если, конечно, хаос и разрушение — не единственная твоя цель. Ведь существуют и люди которым не нужен результат. Которые и живут только ради процесса…
Конечно, Влад был не самоубийца, и в любое, до наступления определенного момента, время мог скомандовать отступление. Разумеется, это работало только на ранних стадиях операции. После того, как они пересекут определенную черту, отступать будет уже бессмысленно.
В восемь часов вечера Ломтев плотно поужинал у себя в номере, надел выходной костюм и попросил охрану заказать мотор к главному подъезду отеля. Даже когда он назвал конечный адрес поездки лица телохранителей остались непроницаемыми, что говорило о неплохом уровне дрессировки. Но, вне всякого сомнения, между собой они это обсудят. Когда будут уверены, что Ломтев не сможет их услышать.
Конечным адресом поездки был бордель. Несомненно, у него было какое-то официальное название, прикрытие, призванное не будоражить консервативно настроенные умы, но суть от этого не менялась. Это было место, где можно было купить удовольствие за деньги. Как заверил его Влад, практически любое удовольствие за довольно большие деньги.
Но деньги Ломтева совершенно не заботили. Он уже перевел большую часть упавшего на него богатства на анонимные счета в европейских банках, в том числе, и тех, что находились под юрисдикцией британской империи, но все равно того, что у него осталось, должно было хватить ему на остаток его жизни здесь, даже если он окажется длиннее, чем обещал Менщиков и ожидал сам Ломтев.
Что, конечно вряд ли. Особенно с учетом того, чем Ломтев собирался заняться этой ночью.
Визит в публичный дом не должен был вызвать у наблюдающих за Ломтевым никаких подозрений. Смешки вызвать мог, но не более, потому как выглядело все достаточно правдоподобно. Дедушке почти сто лет, дедушка собирается жениться, дедушка хочет проверить, насколько у него все работает…
В борделе была собственная охрана, как заверил его Влад, достаточно надежная, поскольку заведение принимало клиентов из высших слоев общества. "Путилинцы" сопроводили Ломтева от лимузина до гостиной, где он объявил им, что до утра они могут быть свободны, а джо отеля он доберется и сам. Он настаивал, они вяло возражали, в конце концов, ему пришлось на них слегка рявкнуть, и последнее слово, как это и должно быть в феодальном обществе, осталось за князем. Впрочем, может быть, они никуда и не уедут и останутся ждать его на улице, соблюдая какую-нибудь должностную инструкцию. Ломтеву было на это наплевать.
Он назвал распорядительнице номер комнаты и имя девушки, приложил куда надо банковскую карту, и обворожительная нимфа, одежду которой составляли только туфли на высоком каблуке, чулочки и полупрозрачный пеньюар, проводила его в апартаменты на втором этаже. Там она сразу же улеглась на кровать, размерами напоминающую теннисный корт, приняла завлекательную позу и указала наманикюренным пальчиком на одно из окон.
— Вон там, ваша светлость, — сказала она. — Но вы уверены, что не хотите получить сладенького перед тем, что вы там задумали?
— Может быть, в следующий раз, — сказал Ломтев. Он извлек из внутреннего кармана пухлый конверт с наличностью и бросил его на кровать. — Как и было обговорено.
Она потыкала пальчиком в конверт, даже не пытаясь вскрыть его и пересчитать купюры.
— Мне будет очень одиноко, ваша светлость, — сказала она.
— Потрать свободное время на саморазвитие, — посоветовал Ломтев, берясь за оконную ручку. — Или просто поспи.
— Хотите, для большей правдоподобности я буду сладострастно стонать до самого утра, ваша светлость? — поинтересовалась она, и, не дожидаясь его ответа, запрокинула голову и продемонстрировала, как она может это делать.
— На твое усмотрение, — сказал Ломтев, поднимаясь на подоконник и выходя в окно.
— Удачи вам, мой князь, — донеслось ему вслед.
Пожарная лестница оказалась справа. Чувствуя себя героем низкобюджетного шпионского триллера, цепляясь за холодный металл ступенек, Ломтев поднялся на два этажа и перевалился через невысокий бортик крыши. Он слегка запыхался, но, учитывая биологический возраст его тела, это было нормально.
Он пересек здание, нашел пожарную лестницу с другой стороны, убедился, что в переулке нет лишних зевак, спустился на улицу и сел в стоявший неподалеку внедорожник, за рулем которого сидел Влад.
— Конечно, это так себе алиби, — сказал Влад. — Но даже так себе алиби лучше, чем никакое.
— Лучше, — согласился Ломтев. — Эта девушка надежна?
— Ну, в какой-то степени, — сказал Влад. — Это заведение посещают весьма высокопоставленные клиенты, поэтому там нет камер, чтобы даже случайно никого не скомпрометировать, но вы должны понимать, что это прикрытие продержится ровно до того момента, как они начнут копать. Стена, которая рухнет, как только ее попробуют толкнуть.
— Я понимаю, — сказал Ломтев.
— Как вы в целом?
— Нормально. Помирать прямо сейчас от инфаркта не собираюсь, если тебя это беспокоит.
— Уже хорошо — согласился Влад, трогая машину с места и выруливая на улицу и заводя ту же шарманку. — Но вы же отдаете себе отчет, что это так себе алиби вас ни от чего не спасет? Рано или поздно, они на вас выйдут.
