― Нет! ― воскликнул он, решительно качая головой. ― Я не могу быть королём. Мне придётся отказаться от моей жены и детей… и от кузницы… от всей моей жизни! Я не могу! ― Его кулак сжался вокруг браслета Ангуса. ― Но и Ангуса оставить на произвол судьбы ― тоже, поэтому собираюсь его освободить. Ты мне поможешь? ― Он умоляюще посмотрел на меня. ― Ты ведь поможешь мне, друг, верно?
― Да, но только если ты перестанешь называть меня расхитителем могил, ― произнёс я с улыбкой.
― Мне жаль. Я должен был знать лучше, но я слишком сильно удивился, ― сокрушённо сказал он и вздохнул. ― Боги… мои братья и отец… все умерли, а я ничего об этом не знал… ― Он покачал головой. ― Все они были упрямы, как волы, а трое из них пытались меня убить. Мне их совсем не жаль, но клянусь всеотцом, сейчас моя жизнь принадлежит мне! ― Он умоляюще посмотрел на меня. ― Мой дом ― Колден, там моё будущее. Помоги мне, Хавальд, я не хочу быть королём! Ты понятия не имеешь, какой может быть сквозняк в тронном зале в Кримстинслаге зимой.
Серафина засмеялась.
― Это звучит как действительно веская причина, чтобы отказаться от королевской власти.
Рагнар обиженно посмотрел на неё.
― Вы не представляете, как там может быть холодно. И тогда, сидя на этом троне, может случиться, что яйца примёрзнут к железу. Унгар Бесполезный пел об этом песню… очень высоким голосом!
Серафина фыркнула сквозь смех, и я при этой мысли тоже не смог сдержаться, но дело было слишком серьёзным, чтобы веселиться.
― Хорошо, ― тихо сказал я. ― Но учти одно: Кримстинслаг находится за тысячу миль от Талака. Колден может пасть, если на это будет воля императора-некроманта.
― Это мой дом, и Эриса не захочет уезжать оттуда, ― сказал он, поднимая свой топор. ― Моё место рядом с ней. Если этот наездник душ посмеет приблизиться, Рагнарскраг покажет ему, где раки зимуют.
― Будем наедятся, что этого не потребуется, ― заметил я. ― Пошли к штаб-полковнику Орикесу. Посмотрим, что он сможет сделать для освобождения Ангуса.
― Зачем? ― непонимающе спросил он.
― Мы же не можем просто вломиться туда силой, ― объяснил я. ― Меня просили придерживаться дипломатического пути.
― Это относиться к тебе, ― заметил Рагнар. ― Однако этот вопрос не касается Аскира. Ты можешь сопровождать меня или нет.
― Каким бы я был другом, если бы не помог? Я только имел в виду…
― Хорошо, ― промолвил он, выпячивая подбородок, его борода дрожала от решимости. ― Тогда давайте вытащим его из тюрьмы сейчас!
― Сейчас? ― удивился я. ― Прямо в этот момент?
― А что, есть причины ждать? ― спросил он.
Я не смог придумать ни одной.
― Тогда пошли, ― сказал он, шагая к двери. ― Будем молиться, чтобы никто всерьёз не посмел встать на моём пути.
19. Дипломатия на манер северян
― Как ты сюда попал? ― спросил я Рагнара, когда мы протискивались мимо тяжёлой повозки, проезжающей через ворота цитадели. ― В своих шкурах и большим топором он, как обычно, притягивал множество взглядов, которые игнорировал.
― Королевский совет, ― ответил он. ― Хочу посмотреть, что происходит в империи.
Он был ещё выше и шире Ангуса. В течение четырнадцати лет он изо дня в день поднимал тяжёлый молот в своей кузнице, и это сказалось на его теле. Верхняя часть его руки была в объёме шире, чем моё бедро.
Он выглядел так, словно мог одной рукой передвинуть гружёную повозку, а его топор усиливал это впечатление. Предположительно, топор был выкован богом и наделял своего владельца силой десяти человек.
Рагнар научил меня сражаться топором, мы также тренировались с мечами. К его силе добавлялась скорость, которую от него никак не ожидаешь, а также хитрость и проницательность.
Если бы мы не знали, что императора-некроманта нельзя победить иначе, как предначертанной судьбой, я бы думал, что Рагнар вполне способен убить наездника душ. Многие фарлендцы часто вели себя невежественно и грубо, Рагнар тоже так мог, но у него была голова не только для того, чтобы носить шлем, он был образован до такой степени, что ему не нужно было прятаться даже в изысканном обществе.
Теперь он шёл впереди, люди поспешно уступали ему дорогу, и даже Быки у ворот посмотрели на него весьма скептически. Он не обратил на них внимания и прошёл мимо, казался расслабленным, но я знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что он всё видит и запоминает.
Он счастливо жил со своей женой, которая была такой же миниатюрной, как Зокора и такой же волевой. Можно было бы подумать, что работая кузнецом, он впустую растрачивает своё время, потому что если кто и был достоин королевской власти, так это Рагнар. Но ему не нужна была корона; он оказывал на людей такое воздействие, которое заставляло их склонить колени, хотя они даже не знали, почему.
В Колдене он не занимал никаких должностей, а только входил в совет ремесленников, где его, однако, редко можно было встретить. Он не навязывался в руководство, и всё же в свой последний визит я заметил, как люди часто обращаются к нему за советом. В Колдене, самом молодом городе моей родины, и по всему краю за Громовым перевалом он уже был правителем, но ему не нужны были ни корона, ни власть. Люди ценили и уважали его за советы.
Громовой перевал также должен был стать трудно преодолимым препятствием для императора-некроманта и его легионов. Наш план заключался в том, чтобы те, кто смог сбежать от императора-некроманта, могли собраться в Колдене. Было очевидно, что там Рагнар был в большей безопасности, чем в Кримстинслаге.
Пока он шагал вперёд, словно его ничто не могло остановить, я увидел, что на горизонте собираются тучи. Я знал, как мыслит Лиандра, а поскольку Рагнар был моим другом, она будет надеяться, что сможет оказывать на него влияние. Друг на одном из тронов Семи королевств был для неё важнее всего остального. Она будет ожидать, чтобы я надавил на него принять королевскую власть. Если бы его можно было вынудить без моей помощи, она бы так и сделала.
Фарлендское посольство находилось в верхнем городе. Поначалу там было не так уж много интересного: высокая стена, ограждающая удивительно большую территорию, имперские Быки, охраняющие широкие ворота, и два фарлендских гвардейца, которые по виду мало чем отличались от Рагнара в своих шкурах и тяжёлых кольчугах, разве что он выглядел более ухоженным.
Эти двое выглядели так, словно считали своей задачей пугать маленьких детей. Мне показалось, что они спали стоя; я не удивился бы, если бы услышал храп.
Когда Рагнар появился в поле их зрения, они обратили на него внимание и с любопытством посмотрели в нашу сторону. А когда их соотечественник подошёл ближе, они всё же зашевелились. В то время как имперские Быки продолжали стоять, как статуи, один из фарлендцев вышел вперёд и сказал что-то на языке, который прозвучал так, будто у него болело горло, и он, одновременно с приветствием, объявил войну.
Рагнар не ответил. Он схватил мужчину за шею и бросил так, что тот, пролетев высоко над землёй, врезался в стену дома на другой стороне улицы, соскользнул вниз и оглушённый, остался лежать. Когда другой стражник потянулся за своим топором, Рагнар схватил его и с силой бросил на землю, а затем поставил тяжёлую ногу ему на горло.
― Я Рагнар сын Хральдира, ― сообщил он незадачливому парню в подчёркнуто дружелюбной манере. ― Теперь доложи о моём прибытии.
Когда оглушённый охранник попытался подняться, Рагнар снова опрокинул его ногой и рявкнул что-то на своём языке, что заставило охранника поспешно уползти на четвереньках.
― А я-то думала, что Ангус ужасен, ― высказалась Серафина.
― Так надо, ― прошептал он уголком рта, всё ещё глядя так мрачно, словно собирался снести стену посольства голыми руками. ― Такую дерзость может позволить себе не каждый, сэра Хелис, и именно она подтверждает мои притязания. Кто ещё, кроме сына короля, может осмелиться так обращаться с заслуженными ветеранами?
