«Освоил! — огрызнулся Верез. — Но при тебе не могу. А то, чего доброго, мне твой принц выговор устроит. Когда узнает.»
«Он не мой,» — резонно заметила я.
«А чей?!»
Мда… Кажется, Эрик серьёзно прищемил самолюбие компаньона. Но лучше слушать возмущённые оры в адрес принца, чем подколки в свой собственный.
«Верез, не переживай. Если не сумеешь снять сигнализацию, то мы… ну мы просто отбежим подальше — так, чтобы он не успел придти вовремя, сделаем портал и поминай как звали.»
«Настя, это уже вопрос принципа!» — хмуро сообщил старик.
Чёрт. Только не говорите, что мне придётся ждать, пока эти двое пипи… э… инструментами своими намеряются.
Верез мысли, конечно, услышал. Надулся и замолчал. А моё внимание вернулось к реальности, где всё оказалось несколько не так, как должно.
Во-первых, в левой руке опять был бокал. Который по счёту? Разумеется, лишний! Во-вторых, правая рука снова пребывала в капкане и непростом… пальчики прижаты к губам Эрика, а сам принц в астрале. Я, естественно, дёрнулась, высвобождая руку. Красноволосый тоже дёрнулся — очнулся, смерил холодным, задумчивым взглядом. И, как ни удивительно, руку мою отпустил.
— Пора ехать, — бесцветно сказал Эрик.
— Как? — недоумённо спросила я. — Мы же… Это же… ну неудобно. День в разгаре, праздник тоже…
Он не ответил. Поднялся, подал руку, помогая встать.
Молодожены, которые снова сидели во главе стола и целовались с таким остервенением, словно отрабатывали наш промах, внимания не обратили.
«Азимут, нам пора, — раздался в голове голос Эрика. — Ещё раз поздравляю. Подарок от нас с Настей уже доставлен в твоё поместье.»
«Угу,» — единственное, что сказал Азимут.
Я же закусила губу и густо покраснела. Боже, мне послышалось, да? И зачем? И почему? И… и какого чёрта!
Уезжали мы вроде не спеша, но быстро. Так быстро, что переодеться я не успела — впрочем, служанки заверили, что платье подружки невесты теперь моё и кражей этот поступок не считается. Эрик, как и в прошлый раз, ехал верхом, а Кардер, хоть и раздобыл запасную лошадь, сел в карету. Его хитрые взгляды мне совсем не нравились, но я терпела и, дабы не нарваться, старалась смотреть в окно.
Узкие улочки Каззинтса очень скоро сменились широкой грунтовкой, пролегающей меж полей. Вдалеке виднелась полоска леса и розоватое, предзакатное небо. Этого леса мы достигли довольно быстро. При ближайшем рассмотрении, он оказался странным — деревья низкие, будто влаги не хватает, и кустарника многовато.
Вот тут-то и началось…
— Как тебе праздник? — учтиво спросил Кардер.
Пришлось оторваться от созерцания природы и взглянуть на блондина.
— Хороший, — честно ответила я. Невольно нахмурилась и добавила: — Но я чувствовала себя очень неудобно. Клисса не предупредила, про…
Проговорить проблему вслух не смогла. И подумалось вдруг — если бы на месте Эрика был тот же Кардер, или какой-нибудь незнакомец, я бы поцеловала без вопросов.
— Да, это я понял. А в твоём мире у тебя есть… ну кто-то? Любовник, воздыхатель или… муж, например.
Я не могла не рассмеяться.
— Нет, конечно.
Брови Кардера взлетели на середину лба, он явно ждал пояснений. Я же замялась, повторила серьёзно:
— Нет.
Кому я нужна?
— А ты когда-нибудь целовалась?
Целовалась ли я? Конечно. Но сейчас, под внимательным взглядом блондина, мне отчего-то вспомнился один единственный поцелуй — поцелуй с Рогором. Сердце сальто сделало и болезненно заныло.
— Да. Бывало.
— Судя по твоему лицу — воспоминания не слишком приятные, — Кардер даже голос понизил.
Я пожала плечами, комментировать не стала.
— А вообще странно всё, — продолжал рассуждения блондин. — Я и предположить не мог, что в твоём мире настолько строгие нравы.
Я до сегодняшнего дня тоже не предполагала, но признаваться во лжи не намерена.
— Зато у вас слишком вольные, — с усмешкой парировала я.
— Неужели?
Кардер вновь изображал неподдельное удивление, а я подумала — а почему бы нет? Почему бы не попробовать вытрясти из блондина ответ на вопрос, который мучает с самого начала. Вот только как бы поделикатнее к нему подойти…
— Я тут недолго, и видела не так уж много, но у меня создалось впечатление, что для вас… для вас секс — обыденность. Всё равно, что стакан воды выпить.
Да, я утрировала, и аргументов для таких выводов у меня не было. Но в сравнении с Горангом и Ремвидом, где тряслись над девственностью и вообще показывали чудеса пуританства, Фаргос выглядел самым настоящим борделем. Взять хотя бы этот разговор: ну кто вот так, в открытую спрашивает, есть ли у девушки любовник? Даже в моём, очень развязном мире, подобные вопросы пытаются завуалировать, смягчить.
— Секс? А что это? — нахмурился Кардер.
Сперва решила, что он издевается, но очень быстро выяснилось — дело в «особенностях перевода». Глупость, конечно, но блондину так понравилось слово, что он повторил его раз десять, откровенно смакуя.
— Нет, это не обыденность, — наконец, признался Кардер. — Это одно из естественных проявлений страсти. А страсть мы ценим очень высоко.
— Почему?
— Видишь ли, Настя… Большую часть населения Фаргоса составляют маги, и для нас… — он внезапно замолчал.
— Что? — подтолкнула я.
По лицу собеседника пробежала странная тень, глаза сощурились. Кардер продолжил, но что-то было не так.
— Для нас страсть к женщине равносильна страсти к жизни. Мы не можем без этого. Большинство уверено, что лучше сгорать от неразделённой страсти, чем жить в равнодушии. А публичность… Ну… спрятать огонь довольно сложно. Он, как не скрывай, всё равно прорвётся наружу. Вот мы и не скрываем.
Нет, он что-то недоговаривает. Или я чего-то не понимаю.
— Это только мужчин касается?
— Нет, ни в коем случае. Женщина имеет такое же право на страсть.
— А если страсть разделённая, но «запрещённая»?
— Поясни, — в голосе блондина послышалась настороженность.
— Ну он женат, она тоже замужем, а между ними страсть…
Кардер некоторое время молчал, словно не хотел говорить.
— Все знают, страсть почти неуправляема. Если эти двое сойдутся, никто не осудит.
— А как же брошенные супруги?
— Страсть погасла, — пожал плечами блондин. — Значит, всё кончено. Препятствовать чужой страсти они не имеют права.
Та-ак, а это уже интересно.
— Это традиция? — уточнила я.
Ответ был неожиданным и малопонятным:
— Нет. Это целесообразность.
Чёрт! Лучше бы это было традицией. И всё-таки я рискнула продолжить:
