– Я все еще не прощаю тебя, – тихо признался он. – Мне трудно забыть и принять твое прошлое. Еще труднее с ним смириться и отпустить. Да, я не такой, как мой отец. Во мне нет его силы и его умений. Может быть, Иттираэль прав, и я слишком молод для того, чтобы противиться неизбежному, но… я все-таки попытаюсь. И знаешь, почему?
Тирриниэль отрицательно качнул головой.
– Потому что отступить – это значит, сдаться, когда еще есть надежда. Потому что это значит, что я слишком слаб и безволен для дальнейшей борьбы. Оказался недостоин своих предков и бессмертия, которым наградили меня родители. Значит, я готов сам подставить горло для чужого меча и трусливо смиряюсь с поражением, когда исход поединка еще неясен. Я не герой, дед. Совсем нет. Мне не нужна чужая слава. Но так меня учили мои друзья. Такова их правда и их собственный выбор. Так живут они сами – сражаясь до последнего, до самого конца, пока еще бьется сердце и течет в их жилах кровь… и я тоже не сдамся. Клянусь, что сделаю все, чтобы ты дожил до прихода Торриэля. Хотя бы ради того, чтобы ты мог сказать ему то, что не успел два десятилетия назад. Я выбрал, дед. Теперь дело за тобой.
Владыка Л'аэртэ сильно вздрогнул, но ответить не успел.
– Тир!! – испуганно вскрикнула Милле, невесомой пушинкой влетая в распахнутые двери. Удивительно нежная в свободном белом платье, что так красиво оттеняло ее синие глаза. Прекрасная, как всегда. Волнительная и по-весеннему свежая. Немного бледная, встревоженная, напуганная полученным сообщением, но решительно сжавшая кулачки и твердо намеренная вмешаться. Пронеслась диким ветром по комнате и порывисто обняла юношу за шею. – Ты в порядке? Что случилось? Что с ним?!
– Истощение, малышка, – тяжко вздохнул он, старательно глядя в сторону. – Причем, полное: физическое и магическое.
– Но… – девушка неверяще подняла глаза от посеревшего и заметно постаревшего Темного эльфа, на лице которого всего за один день проступили некрасивые морщины. – Тир, как же это? Ты ведь сказал, что еще есть время! Что нам хватит до встречи с…
– Я ошибся, – невесело улыбнулся он. – Боюсь, дело гораздо хуже, чем я думал.
– Боже… сколько у него осталось времени?
– Часа три, если ничего не сделать. И примерно неделя, если я закачаю его силой под завязкой, досуха опустошив собственный резерв. Если подключатся Хранители, то еще плюс пара дней, а потом – все. Уход заберет его, не смотря на все наши потуги.
Мелисса заметно вздрогнула и, оторвавшись от юноши, медленно приблизилась к постели умирающего.
– Тирриниэль?
– Он прав, дитя, – прошелестел эльф, с тихой радостью встречая неподдельную тревогу в ее чудесных глазах. За него тревогу. Ради него, дурака, сейчас беспокоится этот чистый ангел. И это так приятно. – У меня осталось слишком мало времени. Но здесь нет вашей вины – я сделал все, что мог, чтобы вы оставались в безопасности, а теперь настало время уходить.
– Тебе еще рано! – упрямо вскинулась девушка, пытаясь спрятать подозрительно заблестевшие глаза. – Еще не твое время! Ты молод для Ухода, и все это – неправильно! Это какая-то ошибка!!
Тирриниэль устало откинулся на подушки.
– Нет, девочка. Боюсь, что ошибаешься ты, потому что это началось далеко не вчера и даже не год назад. Я много лет ждал этого дня. Боролся, как мог. Искал выход, но все тщетно: от Ухода нет спасения. Это моя судьба и мой долг. Мы все знали, что однажды это когда-нибудь случится, и я очень рад, что успел встретить вас обоих, до того, как покину Лиару. Так что нечего грустить и не нужно предаваться печали – проклятие Изиара еще никому не удавалось обмануть.
Мелисса прикусила губу, чтобы не расплакаться, но он отлично все понял.
– Не волнуйся за меня, дитя. Уход не причиняет боли. Только слабость, но это – весьма невысокая цена за дарованную мне власть.
– Я не хочу, чтобы ты умирал! Не так! Не сейчас!
– Прости. Это не в моих силах изменить.
– Тир… – Милле вскинула огромные глаза и тихонько всхлипнула. – Неужели нет никакого выхода? Неужели он не успеет? Неужели никак нельзя ЭТО остановить?!! Ты же знаешь, что ТАК неправильно! Несправедливо! Нечестно, в конце концов!! Он ДОЛЖЕН жить!! Хотя бы… хотя бы еще две недели, но обязательно должен!!!
Тир прикрыл нещадно пылающие глаза и сжал кулаки.
– Вообще-то… знаешь, я думаю, ты могла бы… немного замедлить… не совсем, конечно, но выиграть время мы сумеем. Недолго. Если я отдам свою силу, а ты… ты сделаешь то, что можешь.
– Ты хочешь, чтобы я…?! – неверяще ахнула девушка, зажав рот ладошками.
Он быстро отвернулся.
– Прости, маленькая. Я уже ничего не понимаю, сомневаюсь даже в себе и не знаю, чего хочу. Но я уверен в одном: если ничего не сделать, он точно умрет.
– Нам же запрещено!
– Да, – неохотно согласился юноша, быстро покосившись на непонимающе нахмурившегося Владыку. – Но я не хочу сдаваться так просто. Мама бы… не одобрила. И Вал, мне кажется, тоже.
Мелисса судорожно сглотнула. А потом быстро подошла и крепко обняла удрученного эльфа. Прижалась на мгновение всем телом, отчаянно громко шмыгнула носом и решительно отстранилась.
– Хорошо, я сделаю. Я попробую… я очень постараюсь, если Тирриниэль не будет против и если ты присмотришь за дверью. Большинство не поймут, конечно, но от Хранителей не удастся скрыть, если кто-то из них окажется поблизости. Особенно Иттираэль.
– Я никого не пущу. Обещаю.
– Тогда иди, – резко оттолкнулась девушка, вытирая мокрые глаза. – Ступай, а мне нужно поговорить с ним.
Тир долгим взглядом посмотрел на истощенного эльфа, даже не надумавшего вмешиваться в их странный разговор. Как-то очень по-взрослому сжал его вялую кисть, словно ободряя и внушая надежду на лучшее. Ненадолго всмотрелся в потускневший Венец Силы и рывком поднялся.
– Будь осторожна, – только и сказал он, а потом быстро вышел и с резким грохотом закрыл за собой поврежденные двери.
Утром Таррэн вернулся в лагерь один. Ни словом, ни жестом не показав своего состояния, с непроницаемым лицом подхватил вещи Белки, перебросился парой тихих фраз с Воеводой. Подчеркнуто молча оседлал обоих мимикров и немедленно повернул в сторону виднеющейся невдалеке дороги. Вопросительные взгляды сородичей он демонстративно проигнорировал, на виновато потупившего Аззара даже не посмотрел, словно не знал, что тот глаз не сомкнул после состоявшегося накануне разговора. Ирташа ободряюще потрепал по холке, мысленно заверив, что все в порядке. И лишь когда Карраш тревожно фыркнул, настойчиво заглядывая в потемневшие глаза Хозяина, отрицательно качнул головой.
