Надо сказать, постоялый двор не поражал ни размерами, ни роскошью. Обычное заведение, где путнику с не самыми большими запросами можно поесть и приклонить голову на ночь. Те же, у кого запросы больше, здесь, как правило, не ездили. Я тоже не стал выбиваться из общего ряда — снял две небольшие, чистенькие комнатки, аккуратно изгнал насекомых, после чего мы спустились вниз, где нас ждал ужин. Лошади, которых получивший свою монету конюх отвел в конюшню, уже хрумкали овсом, так что можно было позаботиться и о себе.
Кормили здесь, надо сказать, прилично, хотя и не особенно изысканно. Но гречневая каша с мясом — еда после успевшей надоесть рыбы вполне достойная — плюс овощной гарнир… Да еще и вино, что удивительно, не разбавляли. Словом, это заведение, по моей внутренней классификации, вполне можно было отнести к разряду «приличных». Да и цену не ломили, что, кстати, было для прибыли его хозяина только в плюс — в зале сидело и бодро шевелило челюстями довольно много народу, притом что постояльцы мы были одни-единственные. Получалось, что поужинать сюда ходило немало местных жителей, а значит, выигрыш шел не на цене, а на количестве.
К слову, когда мы уже заканчивали, в помещение зашел высокий, крепкий мужчина, больше всего напоминающий шерифа из старых фильмов о Диком Западе. Такой же немолодой, седой, вислоусый, с чуть скучающим и в то же время выражающим готовность набить всем подряд морду взглядом. Разве что вместо пары револьверов на поясе у него висел короткий меч с изрядно потертой рукоятью. Кстати, исходя из этой потертости, а также общей моторики движений его владельца я сделал вывод, что оружие — не декорация и его владелец может оказаться серьезным противником.
Не торопясь, по-хозяйски оглядев зал, он целенаправленно направился к нам и, не спрашивая разрешения, плюхнулся на лавку напротив меня. Эллина рефлекторно положила руку на эфес своего меча, но я успокоил ее жестом и внимательно посмотрел на нового персонажа. А тот, соответственно, смотрел на меня. Секунд тридцать мы с ним играли в гляделки, а потом он, очевидно сделав какие-то выводы, кивнул и сказал негромко, но при этом чрезвычайно внушительно:
— Господа, не имею чести знать ваших имен…
— Виконт де'Брюсси. — Этим именем я теперь представлялся постоянно, чтобы не путаться. — Эллина, моя племянница.
— Благодарю, — вряд ли он поверил насчет «племянницы», но ни словом, ни жестом не дал мне этого понять. — Виконт Гейно, к вашим услугам, господа.
— Вы хотели нам что-то сказать, виконт?
— Да. Дело в том, что в этом… хм… населенном пункте я отвечаю за порядок и безопасность его жителей. Вы меня понимаете?
— Да, разумеется. Вы хотите нас предупредить, чтобы мы вели себя тихо, ни с кем не задирались, не устраивали скандалов по пустякам и, не дай боги, никого не убили. В противном случае мне придется иметь дело с вашим мечом, а также, возможно, с несколькими вооруженными арбалетами парнями, которые у вас на подхвате. Я вас правильно понял?
— Абсолютно верно. Я могу рассчитывать на ваше благоразумие?
— Разумеется. Даю слово, что, если никто не станет оскорблять нас и не попытается напасть, ограбить или еще каким-либо образом причинять вред, я в свою очередь не причиню никому вреда.
— Благодарю. — Страж порядка встал, церемонно кивнул мне и чуть вразвалочку вышел из зала.
Ну все, можно сказать, с местной властью контакт установлен.
Что интересно, местные вели себя адекватно, то есть не пытались нас цеплять. Это заставляло уважать «шерифа», который не только защищал своих, но и не давал им потерять чувство меры от ощущения собственной безнаказанности. Да и моя точная формулировка, наверное, сыграла определенную роль — я ведь обещал не нападать первым, но если наедут — порублю в капусту с чистой совестью. А может, все было еще проще. Среди сидящих в зале, кроме нас, естественно, дворян было ровно двое, и выглядели они вполне мирно, скорее всего, в силу своего почтенного возраста. У простолюдинов же, даже вконец потерявших нюх в своей провинциальной безнаказанности, хамить дворянам особой склонности нет. Так или иначе, мы смогли и спокойно закончить ужин, и просто посидеть, расслабившись и послушав выступление на удивление приличных музыкантов, и спокойно выспаться перед дорогой.
К перевалу мы выехали утром. Не с рассветом, разумеется, — все же ехать сегодня предстояло недалеко, и я воспользовался ситуацией для того, чтобы поспать. Ну и еще, прежде чем выдвигаться, мы в сопровождении вчерашнего мальчишки проехались по лавкам, где закупили продовольствие — мало ли что, а запас, как известно, карман не тянет. Мне, правда, каждый раз, когда вспоминалась эта поговорка, в голову приходил намного более жесткий ее вариант, но все же при дамах его произносить как-то неприлично. Хотели еще прикупить меховых вещей, но здесь, как оказалось, ими не торговали — была между жителями этого поселка и того, который располагался непосредственно около гор и, соответственно, служил точкой, в которую стекались желающие эти горы перейти, негласная договоренность. У нас бы, конечно, к ним могла живо прицепиться какая-нибудь антимонопольная комиссия, и взятки свели бы на нет всю дополнительную прибыль, но в этом мире купцы между собой договаривались запросто, ни на кого не оглядываясь, и, соответственно, рубили за счет отсутствия конкурентов дополнительное бабло. Впрочем, конкретно для нас в этот момент я ничего страшного в таком положении дел не нашел. Ну, потрачусь больше… С моими финансовыми возможностями лишняя пара золотых к банкротству не приведет и вообще погоды не сделает. Тем более что вариантов все равно не было — не замерзать же на перевале от собственной жадности. Хотя, конечно, у меня цены задирать сверх меры, равно как и поставлять некачественный товар, купцы боялись — что с конкуренцией, что без. Все-таки фискальные органы были на высоте, добровольных (а иногда и не очень) стукачей найти тоже было несложно, и после нескольких показательных процессов торговый люд уяснил простейшую истину: я — не президент, а они — не Ходорковские, так легко не отделаются. Повешу — и фамилию не спрошу. То, что слова «президент» и «Ходорковский» были им ни с какой стороны не знакомы, дела не меняло и на понятливость торгового люда влияния не оказывало.
Еще у меня, честно говоря, была мысль поменять лошадей, но, к сожалению, ее пришлось оставить. В Медвежьем Углу я как-то упустил из виду этот момент, а здесь не нашлось, как мы ни искали, ничего достойного внимания. То есть у кого-то в конюшнях, может, и удалось бы найти приличных коней, но среди тех, что выставлялись на продажу, были только клячи еще хуже моих. Поразмыслив немного, я решил, что и пес с ними — если уж до этих мест мои лошади как-то, причем, надо отметить, без особых проблем, добрались, то и дальше выдержат, тем более недолго осталось. Да и потом, мне не в скачках участвовать, справятся. Так что, честно расплатившись с мальчишкой-проводником (он даже не ожидал подобной щедрости — серебряная монета была по местным меркам серьезным капиталом), мы с легким сердцем двинулись дальше.
