Всадница мельком взглянула на него, потом отвернулась и тряхнула поводьями. Лошадь двинулась вперед, аккуратно переступив через ноги Халли.
— Ауд!!! Это я! Халли Свейнссон!!!
Он в отчаянии приподнялся на локте и попытался встать.
— Пожалуйста!!!
— Халли?!
Лошадь остановилась. Девочка внезапно рассмеялась коротким, отрывистым смехом, похожим на лисий лай.
— Великий Арне, в самом деле! Ты что тут делаешь?
Она говорила весело, но веселость эта была наигранной — скрывающей настороженность и недоумение.
Он медленно встал на ноги.
— Извини, что напугал тебя.
— Это лошадь напугалась, а не я. Я визжала, чтобы ее успокоить.
Волосы у нее были растрепанные и мокрые от дождя. Лицо выглядело бледнее, чем он помнил, хотя, наверное, дело было в освещении. Ауд напряженно сидела в седле, сжимая поводья. Халли видел, что она лихорадочно размышляет.
— Великий Арне, — сказала она вдруг, — ты ужасно выглядишь! Какой ты тощий!
— Ну да, я в последнее время почти ничего не ел…
В подлеске наверху что-то затрещало; он развернулся, вглядываясь в деревья.
— Послушай…
— Ты еще и не мылся, судя по запаху, — заметила девочка. — И довольно давно. Видел, как лошадь вскинулась, когда почуяла тебя? Последний раз такое было, когда мы наткнулись на дохлого медведя, но он и то так противно не вонял, хотя пролежал там никак не меньше недели. Он был весь распухший, и липкий, и облепленный мухами…
— Да-да. Ауд…
— Так что же ты тут делаешь, а, Халли?
Она говорила все с той же язвительной надменностью, какую он помнил по их первой встрече в саду.
Халли снова оглянулся. Времени терять нельзя, у него не было ни секунды. Однако он понимал, что торопить Ауд тоже нельзя. Они недостаточно хорошо знакомы, чтобы вот так прямо умолять о спасении: если она испугается или рассердится, то умчится прочь и бросит его здесь.
— Слушай, Ауд, мне трудно прямо сейчас все объяснить, но помнишь, ты предлагала мне приехать в гости? Ну вот, я… Можно, я воспользуюсь твоим приглашением? Прямо сейчас. Только сначала, наверное, надо…
Ауд внезапно задрала голову.
— Что это там такое?
Халли набрал побольше воздуха.
— Собаки. Свора. Они гонятся за мной.
— Кто за тобой гонится?
Он замялся.
— Ну… есть тут одни люди…
Ауд дочь Ульвара окинула его холодным взглядом, поправила капюшон, плотнее запахнула плащ: в лесу сделалось прохладно.
— Одни люди?
Прядь светлых волос выбилась из косы и упала ей на лицо. Девочка сдула ее в сторону и пристально посмотрела на Халли.
— А точнее?
Халли нервно переминался с ноги на ногу, то и дело оглядываясь назад.
— Ну, по правде говоря, это довольно личное дело, и я предпочел бы оставить это при себе, а не болтать об этом направо и налево; но, как бы то ни было, я был бы тебе крайне признателен, если бы ты была так любезна…
— Замечательно! — резко сказала Ауд. — Ну что ж, не буду тебя задерживать. Тебе небось предстоит еще немало часов бежать по лесу. Не мог бы ты направиться на восток, подальше от земель Арнессонов? Я не хочу здесь кровопролития. До свидания.
Лошадь снова двинулась вперед; на этот раз Халли метнулся и преградил ей путь.
— Это Хаконссоны! — выпалил он. — Они гонятся за мной всем Домом — ну, или почти всем Домом! Если они меня поймают, то повесят на самом высоком дереве! Ауд, помоги мне, я буду твоим вечным должником, клянусь!
Девочка вскинула брови; на губах у нее мелькнула усмешка.
— Надо сказать, я заинтригована! И что же ты натворил на этот раз, что они так злы на тебя?
В лесу, на вершине холма, раздался взрыв лая — визгливого, отрывистого: собаки почуяли жертву. Халли стиснул руки — он надеялся, что это выглядит достаточно мужественно, но при этом несколько умоляюще.
— Ауд, прошу тебя! Я тебе все расскажу, только не прямо сейчас…
Псы вырвались на склон и понеслись вниз, оскальзываясь, спотыкаясь, алчно клацая зубами. Ауд почесала подбородок.
— Ну…
Первые собаки уже продирались сквозь папоротник.
— Ладно, поехали! Садись!
Она протянула руку и вздернула его на круп лошади. Взмах поводьев — и лошадь галопом понеслась прочь, как раз когда первые из псов выскочили на дорогу.
Наступила ночь; взошла луна, озарив мягким светом несущиеся мимо деревья. Голова Халли подпрыгивала на плече Ауд, и волосы девочки хлестали его по лицу. Ему это не мешало.
Наконец лошадь перешла на рысь. Халли поднял голову. Впереди, в темном кругу деревьев, вздымался силуэт Дома — поменьше Хаконова, но, пожалуй, побольше Свейнова, только без стены вокруг. Кучка домиков, освещенных веселыми цветными огоньками, яркими, радостными, гостеприимными. В центре вздымался изящный чертог с рядом освещенных окон. В воздухе слабо пахло чем-то вкусным, и сердце у Халли воспрянуло при мысли о пуховых подушках, горячей воде и столах, ломящихся от угощения.
Но Ауд свернула на разбитую дорожку, ведущую к полуразвалившемуся сараю, двери которого были распахнуты навстречу всем стихиям. Лошадь явно не желала входить внутрь, однако ей пришлось подчиниться; в сарае воняло гнильем, плесенью и разными сортами навоза.
— Где это мы? — осторожно спросил Халли.
— Это старый сеновал.
— Спасибо, но погулять по Дому можно было бы и завтра. Может, пойдем в чертог поужинаем?
— На сегодня твой чертог — тут, — ответила Ауд. — Ты что думаешь, отец примет такого оборванца, как ты, с распростертыми объятиями?
Халли возмущенно фыркнул.
— Есть же такая вещь, как милосердие!
— Ага, а есть еще такие вещи, как подозрительность и брезгливость! Последнего бродягу, который явился сюда, привязали к мельничному колесу, чтоб помылся, а тот бродяга удрал бы без оглядки, если бы увидел тебя! И даже если отец сумеет сдержать отвращение, он наверняка начнет задавать вопросы. Например, про серебряный пояс, который ты носишь под курткой…
— Какой серебряный пояс?
Ауд покачала головой.
— Великий Арне! Ты хочешь, чтобы я съездила в Дом Хакона и спросила у них? Я ведь могу. Дорогу я знаю.
— А, ну да, серебряный пояс… Давай об этом завтра поговорим, ладно?
— Ладно, ладно. А пока что лучше бы тебе не касаться ногами земли, чтобы не оставлять следов — просто на всякий случай. Тут где-то должен быть люк в потолке, это выход на чердак. Подними руки и нащупай его. Ах да, ты же такой коротышка — ну, привстань.
Она медленно-медленно выехала на середину сарая. Халли угрюмо и очень осторожно привстал, придерживаясь одной рукой за плечо Ауд. Он, пошатываясь, ощупывал потолок справа и слева и вдруг получил сильный удар в лоб. Из глаз у него посыпались искры, и он, издав горестный вопль, завалился вбок.
