Легко было мистеру Фринтону говорить, что Хозяин намеревается предъявить ультиматум и подкрепить его частотным воздействием. Предъявлять ультиматумы волен всякий. Трудность в том, чтобы получить на ультиматум ответ, как и в том, чтобы дать почувствовать стоящую за ним силу. Реальных деталей и политических проблем, возникающих при взаимодействии с несколькими дюжинами правительств, секретариату Организации Объединенных Наций хватило бы на несколько лет. А времени на то, чтобы возиться с ними, не было.
Одна из сложностей именно в том и состояла, чтобы просто-напросто получить ответ. Использовать радио вибраторы не позволяли. Чтобы принять ответ, их пришлось бы выключить. А если их выключить, они перестанут создавать защитный слой, и остров окажется уязвимым для управляемых ракет и даже для авиации. Скрыть же факт их выключения невозможно, поскольку прекращение головной боли едва ли не по всему земному шару сделает его всеобщим достоянием.
После разрешения головоломной задачи о получении ответа оставался еще вопрос о том, можно ли на этот ответ положиться. Кто, собственно, должен его давать? Если конгрессы, сенаты, парламенты и президиумы примутся голосовать по поводу ультиматума, возникнут дебаты из тех, что тянутся долгие годы, — с другой стороны, если в качестве выразителя общего мнения избрать президента Эйзенхауэра, все равно не будет уверенности, что народные массы с почтением отнесутся к данному им слову. Хозяин помнил о президенте Вильсоне.
Даже если слово дают сами народные массы, и то нельзя быть уверенным, что они его сдержат. Дипломатия, существовавшая в те времена, когда Хозяин был молод, — и когда правительствам еще случалось выполнять свои обещания, — эта дипломатия давно уже оказалась опрокинутой нововведениями Ленина и Гитлера.
Следовало уменьшить число правительств, вовлеченных в переговоры, равно как и число их разновидностей. Имея в сутках всего двадцать четыре часа, попросту невозможно перебрать всех — от Либерии до Таиланда.
Китайский народ, к примеру, будет спокойно взирать на разрушение Европы, — до тех пор, пока не начнут рушиться его собственные города.
К этому необъятному множеству практических проблем скоро прибавились новые, — когда некоторые из его жертв ополчились против него.
Быстрее всех отреагировали американцы, хотя для них-то угроза поначалу была минимальной. Едва только почта в расчетное время доставила письма Хозяина, как подробности разработанной им программы попали на первые полосы газет. В этой программе Хозяин объяснял, что он намеревается проделать и как, и где он находится. Это был открытый вызов, брошенный изобретательности наделенной воображением нации, и нация сходу задействовала целую серию контрмер, — каковые надлежало предусмотреть и обезвредить.
Атака средствами авиации или ракетными средствами, или самоходными судами, надводными или подводными, была сочтена бесполезной. Сразу же стало очевидным, что средства достижения Роколла должны быть естественными. Механизированный мир отбросило вспять, к эпохе Дрейка, когда влекомые ветром брандеры могли оказаться более действенными, чем атомная подводная лодка. Однако брандерами нелегко управлять. Никакая команда не уцелела бы в радиусе двухсот миль от Роколла, а точно пустить судно по ветру на такое расстояние не представлялось возможным. Складывалось впечатление, что ключом к проблеме был ветер. Тут же возникли предложения технического характера, связанные с отравляющим газом и радиоактивными осадками. Залп атомными снарядами, взрывающимися в море к западу и юго-западу от острова в двух-трех сотнях миль от него, мог бы позволить засыпать остров переносимой ветром радиоактивной пылью. Тем же способом можно было нагнать на остров и газ. Однако любые газы и любые радиоактивные осадки, распределенные по фронту, настолько широкому, чтобы учесть воздействие различных ветров, причем в концентрации, достаточной, чтобы покрыть 200 миль, наверняка выйдут из-под контроля и выкосят на земном шаре основательную полосу.
Подобного рода попытки, предугаданные Хозяином, не позволяли ему н поднимать занавес даже на срок, необходимый для получения ответа.
Китайский народ может спокойно взирать на разрушение Европы. В том-то и загвоздка. Детали получения ответа и гарантий — в виде заложников или в каком-то ином — были несущественными в сравнении с основной особенностью ультиматума, с демонстрацией того, чем он им всем угрожает. Совершенно ясно, что если у всех и всюду одновременно заболит голова, принудить людей к потребным действиям будет гораздо проще.
Цитата из Фрейда, уже приводившаяся мистером Бленкинсопом, была известна и Хозяину. Хороший хирург режет уверенно и глубоко, а не надрезает по чуть-чуть. В сущности, дело сводилось к тому, что если ультиматум не сработает одновременно везде и всюду, одномуединственному человеку управлять ситуацией окажется не под силу, поскольку одни примут ультиматум всерьез, а другие не примут.
Следовательно, зону воздействия следовало распространить на весь мир, — хотя бы на несколько мгновений.
К несчастью, потребная для этого интенсивность почти наверняка убьет несколько миллионов человек, — тех, что живут поближе к Роколлу.
А ближе всего к Роколлу располагалась Великобритания, одна из наиболее густонаселенных территорий земного шара. Хорошо еще, что соответствующие области к северу, западу и югу приходились на пустой океан.
Согласно последним подсчетам, население Великобритании составляло 50 535 000 человек, притом что всего в мире проживало 2 337 400 000 душ, — если принять на веру результаты переписи населения, произведенной русскими в 1900 году. Уничтожение англичан было равноценно убийству одного человека из, примерно, сорока восьми. Хозяин сомневался, что этого хватит, чтобы разрешить столкновение интересов, о котором высказывался Фрейд.
Он сидел в лаборатории за шахматным столиком и занимался нехитрым сложением, используя дешевый атлас и экземпляр «Альманаха Уитакера». Лет семьдесят назад его, возможно, и раздражало бы отсутствие доктора Мак-Турка или какого-либо иного секретаря, способного сделать за него эту работу. Ныне же он, походя на дедушку, терпеливо играющего с малышом в кубики, неуклюже водил по бумаге карандашом, держа его в утративших навык пальцах.
Во время наполеоновских войн, — вспомнил он, — ожидалось, что Нельсон потеряет треть своих молодцов, прежде чем признает себя побежденным. А итонские школяры, — куда более привилегированные, чем морские волки, — уже в этом столетии заплатили за свои привилегии вдвое большим числом боевых потерь. В первую мировую войну Центральные державы мобилизовали 22 850 000 человек, из которых 3 386 200 погибли, прежде чем державы капитулировали. Будем считать — один к семи.
