– Ты сотворена из огня…
Она и впрямь чувствовала огонь в своих пальцах, в корнях волос, огонь бежал ручейками под ее кожей. Она произнесла надтреснутым от усталости голосом:
– Ты принял решение? Ты вовеки не найдешь здесь Эна. Его кости покоятся на Поле Королей близ Ануйна. Если ты в состоянии вынести путешествие, можешь свершить отмщение там.
– Ты предаешь своих родных?
– Так ты дашь мне ответ? – вскричала ока, уязвленная. А он молча боролся с собой. Она почувствовала, что он сдается, прежде чем он заговорил, и прошептала:
– Поклянись твоим именем. Поклянись короной королей Хела. Поклянись, что ни ты, ни кто-либо другой не коснется ни меня, ни этого черепа, пока ты не пересечешь порог моего дома.
– Клянусь.
– Что ты соберешь королей по пути через Хел, чтобы разыскать и защитить от всего живого и от всего мертвого Странника в чужом обличье, идущего в Ануйн.
– Клянусь.
– Что ты не обмолвишься никому, кроме королей Хела, в чем мне поклялся.
– Клянусь. Моим именем, именами королей Хела и этой короной.
Спешившийся, в лучах зари и с выражением повиновения на лице, он выглядел почти живым. Она беззвучно втянула воздух и выдохнула.
– Хорошо. Я клянусь именем моего отца, а также именем того, кого ты будешь сопровождать, что, когда увижу его в королевском жилище в Ануйне, я отдам тебе твой череп и больше ни о чем тебя не попрошу. На этом все между нами будет кончено. Единственное, о чем я попрошу еще, – дай мне знать, когда найдешь его.
Он коротко кивнул. Его глаза встретились с черными, пустыми насмешливыми глазницами черепа. Затем он отвернулся и вскочил в седло. Он бросил на нее взгляд за миг до того, как уехать, и она прочла в его глазах недоверие. И тут же он ускакал, бесшумно, как влекомые ветром листья.
Выехав из лесу, она повстречала Халларда Черную Зарю и его людей, отважившихся выбраться из дому, чтобы подсчитать погибший скот на полях. Он воззрился на нее; его голос, когда он наконец обрел дар речи, прозвучал совсем вяло.
– Правая рука Эна, это ты или твой призрак?
– Не знаю. Бык Кина Крэга мертв?
– Они загнали его насмерть. Войди в мой дом. – Его глаза после того, как он справился с потрясением, смотрели странно: полузаботливо, полублагоговейно. Его голос заколебался, тронув ее:
– Войди. У тебя… Твой вид…
– Знаю. Но не могу. Я еду в Ануйн.
– Прямо сейчас? Погоди, я дам тебе свиту.
– Свита у меня есть. – Она заметила, как его взгляд упал на череп у луки ее седла. Халлард прочистил горло.
– Он приходил за ним?
Она небрежно улыбнулась:
– Приходил. Мы немного поторговались…
– Правая ру… – Он, не стесняясь, содрогнулся. – Никто никогда не торговался с Фарром. О чем? О безопасности Ануйна?
Она втянула воздух в легкие.
– Вообще-то нет. Не совсем. – Достала ожерелье и передала ему. – Благодарю. Без него я не уцелела бы.
Оглядываясь перед тем, как отворить ворота, ведущие в поле, она увидела Халларда, неподвижно стоящего подле мертвого быка, вперив недоумевающий взгляд в никчемную пригоршню потрескавшихся в огне бусин.
Она пересекла Хел и доехала до владений Райта, чувствуя, как растет ее незримая свита из королей. Они толпились вокруг, и она обшаривала их разумы, пока они не открывали своих имен: Акор, третий король Хела, который силой и убеждением привел к послушанию последних из своевольных вождей; Охрэ Проклятый, который видел, как семеро из его девяти сыновей пали один за другим в семи сражениях между Хелом и Аном; Немир Король Свиней, который равно хорошо изъяснялся на людском и свинском языках, вырастил борова Полуденного Хегдиса и держал в свинарках ведьму Мадир; Эверн Сокольничий, который обучал соколов для битвы против людей; и другие, все короли, как поклялся Фарр, которые примкнули к нему, последнему из них, в его путешествии к твердыне королей Ана. Она лишь изредка видела их, а больше чувствовала, как они выстраиваются впереди и позади нее и разумы их объединяются в сеть мыслей, преданий, заговоров, воспоминаний о Хеле во время их жизни и после смерти. Они все еще были связаны с землей Ана, даже больше, нежели сами сознавали; их души легко совмещались с различными формами, с которыми срослись их кости, и столь же легко их покидали. То были корни, листья, насекомые, мелкие зверушки. Именно благодаря этому глубокому бессловесному знанию Ана они должны были распознать Звездоносца – путника, в котором нет ничего от сущности Ана.
И они быстро нашли его. Фарр нарушил молчание, чтобы сообщить ей об этом. Короли обступили его, движущегося, свободным кольцом. Она не спросила, в каком он облике. Возможно, оленя, который, ужасаясь их присутствию, несся по залитому лунным светом полю, возможно, в испуге выпорхнувшей птицы; полевой мыши, шнырявшей среди сломанных стебельков. Она догадывалась, что Странник не осмеливается слишком надолго остаться в каком-либо одном обличье, но ее поразило, что короли ни разу не упустили его след. Ее также поразило, что волшебник не угрожал ей, пока она ехала одна через взбаламученную страну; возможно, видя череп у ее седла, наблюдая, как она спит по ночам в лесах, безучастная к смятению вокруг нее, он решил, что она безумна.
Она избегала людей и поэтому не получала известий о размахе поднявшейся смуты, но снова и снова замечала пустые поля, запертые и охраняемые амбары и конюшни; владетелей, едущих к Ануйну с вооруженными отрядами; она знала, что их терпение иссякает из-за постоянного беспокойства; со временем они обратят свои дома в небольшие надежные крепости, замкнутся в себе и скоро перестанут доверять кому угодно, живому или мертвому. Всеобщее недоверие и гнев на отсутствующего короля Ана выльются в открытую войну, в грандиозную схватку живых и мертвых, с которой не смог бы справиться даже Мэтом. И она, ведущая в Ануйн королей Хела, может ускорить это.
Она много думала об этом, лежа без сна по ночам и положив рядом с собой череп. Она пыталась подготовиться к самому худшему, но слишком невелик был ее опыт. Она смутно догадывалась о том, что в состоянии совершить, о своих собственных дремлющих силах, неосязаемых, как тени, о силах, которые ей пока не постичь и не обуздать. В Ануйне она сделает все, что сможет; Моргон, если он вправе рисковать, придет на выручку. Возможно, вернется Мэтом; возможно, короли уйдут из Ануйна, так как при них нет войска. Возможно, ей удастся найти кого-то другого и заключить новую сделку. Она надеялась, что Дуак хотя бы отчасти ее поймет. Но при этом сомневалась.
Она достигла Ануйна через девять дней после того, как оставила земли Халларда. Короли начали обретать зримый облик, прежде чем вступили в ворота, едучи мрачным, ошеломляющим эскортом вокруг того, кого охраняли. Городские улицы казались ничуть не встревоженными; на них было совсем немного зевак, изумленных и подавленных видом конного отряда на недобрых норовистых скакунах, состоящего из воителей в коронах, с поручами и пряжками из золота, своим оружием, броней и богатыми нарядами воссоздающих едва ли не всю историю страны. И среди них, запахнув плащ и надвинув капюшон, несмотря на теплый день, ехал тот, кого они охраняли. Казалось, он смирился со своим сверхъестественным эскортом, он ехал, ни на кого из них не глядя, медленно и твердо по улицам Ануйна, вверх, пологим склоном к жилищу королей. Ворота были открыты; никем не окликнутые, они вступили во двор. Они спешились, к смятению грумов, у которых не было намерения, даже под жгучим взглядом Фарра, принимать их коней. Рэдерле, в одиночестве проехавшая в ворота позади призраков, увидела, как они следуют за человеком, закутанным в плащ, по ступеням в зал. Лица грумов, которые переминались с ноги на ногу вокруг нее, свидетельствовали о том, что они сомневаются, а не призрак ли и она. Один с робостью вышел вперед, чтобы взять поводья и придержать стремя, пока она спешится. Она сняла с луки седла череп и внесла его в зал.
