— Когда ты, молодой бар Ригон, — раздался размеренный голос стратега, — получишь под свою руку хотя бы одну алу и станешь большим полководцем, тогда и будешь строить планы. А пока твое дело — махать мечом.
Бар Ворт усмехнулся, его сосед захохотал во весь голос. Пытаясь справиться с туманившим голову гневом, Блейд так стиснул кулаки, что костяшки пальцев побелели. Затем он ответил — и голос его был таким же размеренным и спокойным, как у бар Нурата:
— Под моей рукой — хайритская сотня, досточтимый. И она стоит больше любой орды твоей армии.
Теперь захохотал Ильтар. Блейд небрежно поклонился и вышел. Он стоял у входа в палатку, стараясь обуздать клокотавшую в груди ярость. За полотняной стенкой раздался голос Ворта:
— Забить наглеца в колодки! Даже не попросил позволения удалиться!
— Ну, незваным пришел, без спроса ушел, — возразил ему бар Кирот. Потом он произнес почтительно, но с укоризной: — Зря ты его так, досточтимый. Парень дело говорил…
***
С полчаса, успокаиваясь, Блейд бродил меж палаток. Парень! Этого юного Рахи никто не хочет принимать всерьез… Лет десять пройдет, пока он станет мужем средних лет, чьи слова имеют значение и вес… Впрочем, Ричард Блейд не собирался ждать так долго. Он напомнил себе, с каким уважением был принят в Батре; затем, порывшись среди событий последних месяцев, откопал еще пару-другую эпизодов, когда юный возраст Рахи оказался вполне к месту. Вздохнув, Блейд решил, что за все в этой жизни надо платить — в том числе и за услады молодости.
Когда он перешагнул порог своего шатра, его встретила ухмыляющаяся физиономия Ильтара. Чос, собиравший ужин на походном столике, вскинул на хозяина тревожные глаза.
— Хвала Айдену! — сказал он, осматривая Блейда с головы до ног. — Ты цел и невредим!
— Ненадолго, уверяю тебя, ненадолго, — Ильтар налил себе вина.
— Дразнишь меня, господин? — Чос возмущенно уставился на хайрита, потом перевел взгляд на хозяина. — Он говорит, Рахи, что ты устроил мерзкий дебош на совете… разбил голову красноносому Ворту — порази его Шебрет молнией в тощую задницу! — а потом переломал кости телохранителям бар Нурата и…
Блейд поднял руку.
— Готов поклясться, что по крайней мере половина сказанного — правда, — заявил он.
— Но бар Ильтар говорит, что тебя собираются забить в колодки…
Блейд посмотрел на ухмыляющегося во весь рот кузена, затем покачал головой.
— Ты же бывалый парень, Чос! Ну, скажи мне, легко ли взять на расправу человека из хайритского лагеря — да к тому же брата вождя?
— Умный Эльс, хитрый Эльс! — басом проворковал Ильтар. — Ладно, на самом деле было так Нурат сказал — поглядим завтра в бою, чего стоит этот парень. А Ворт поклялся, что отрежет себе левое ухо, если окажется, что ксамиты привели сюда больше пяти тысяч копьеносцев.
Блейд пристально поглядел на кузена.
— У меня такое предчувствие, что старый болван уже может точить свой нож.
Послеполуденная жара уже начала спадать, когда айденское войско достигло конца долины. Русло пересохшей реки, от которой остались только лужи да небольшие пруды, соединенные мелким ручьем, отклонялось влево, к холмам; впереди раскинулся широкий ровный луг с редкими пригорками и опавшей, пожухлой от зноя травой. Идеальное место для маневрирования плотных масс тяжеловооруженных пехотинцев, отметил про себя Блейд. Но для кавалерийской атаки луг подходил не хуже.
Эта равнина, мили полторы поперек, в глубину тянулась на все четыре, упираясь в очередную гряду невысоких холмов. С востока этот миниатюрный горный хребет прорезала лощина — вероятно, там продолжалось речное русло, выходившее в неведомые земли по ту сторону страны холмов. Справа от этого прохода, гораздо более узкого, чем тот, которым айдениты вышли на равнину, темнели шеренга ксамитской пехоты. Их было много, очень много.
По тому, с какой уверенностью противник выбрал место встречи, Блейд понял — предводители армии эдората не сомневались, что бар Нурат приведет свои орды именно сюда. Это говорило о многом. О том, что пересохшее русло на самом деле являлось наиболее удобной дорогой в южные пределы, и о том, что сей факт был ксамитам отлично известен.
Айденские ратники, хорошо отдохнувшие во время долгой дневки, шли бодро. Согласно плану бар Нурата, орды разворачивались в четыре линии, занимая по фронту ярдов восемьсот; их строй почти перекрывал левую часть луга. Справа колонной по десять двигались хайриты, обгоняя пешее войско и прижимаясь к западному краю равнины. Оба фланга прикрывали полуорды стамийцев; они уже лезли на ближайшие холмы, стараясь занять удобную для стрельбы позицию. Еще два их отряда шли сразу за первой линией.
Обоз, вместе с последней тысячей лучников, остался в горловине прохода, наглухо отсеченной сейчас тяжелыми повозками северян, за которыми сгрудились остальные фургоны. Пять возов, однако, следовали в арьергарде хайритского строя. В них везли запасные арбалеты и плотно увязанные пучки стрел, и каждый тащила теперь пара шестиногов, прикрытых кольчужными попонами, свисавшими почти до земли.
На краю луга, в сотне ярдов от западной гряды холмов, торчал невысокий серповидный курган, обращенный выпуклостью к вражеским шеренгам -естественное место сосредоточения для воинского отряда и превосходный наблюдательный пункт. Ильтар вел своих людей как раз туда, инстинктом прирожденного полководца угадав все преимущества этого места; там хайритам предстояло ждать, пока минует первая фаза сражения и в бой вступит фаланга. Сотня за сотней тароты и их всадники скапливались в полукруге меж пологих травянистых склонов; наконец он был заполнен от края до края. Всадники встали плотно, стремя к стремени; раздавались лишь позвякивание кольчуг да глубокое, но негромкое сопенье таротов. Спешившись, Блейд кивнул Чосу и полез на гребень, желая бросить взгляд на вражеское войско.
Их было тысяч тридцать, поджарых смуглых ксамитских солдат. Длинные шеренги тянулись от одной гряды холмов до другой, заполняя всю южную часть долины; невысокие вершины слева и справа, в которые упирались фланги армии эдората, кишели лучниками. Блейд понял, что видит всего лишь застрельщиков — бойцы передовых отрядов, полунагие, с пучками дротиков и кривыми кинжалами, не могли нанести мощного удара. То была легкая пехота, скорая на ногу в преследовании, готовая догнать и дорезать побежденных. Сейчас она ринется вперед, выпустит рой метательных копий и отступит, очистив поле для главной силы — несокрушимой ксамитской фаланги.
За морем бронзово-коричневых тел в пестрых, в белую и красную полоску передниках, словно острова возвышались три плотные группы солдат, сверкавших бронзой панцирей и щитов. Глухие шлемы с прорезью для глаз скрывали их лица, лес двенадцатифутовых пик чуть заметно колыхался над красными султанами. Центральный отряд был больше — Блейд насчитал двести бойцов по фронту и тридцать шеренг в глубину; два остальных, подпиравших фланги, казались вдвое меньшими. Двенадцать тысяч тяжелой пехоты! Если верно то, что ему говорили про этих воинов, они растопчут айденские орды еще до заката.
