И главное — полосы мелко нарезанной цветной бумаги, окутывающие мир, конфетти для заклинаний — десять. Хорошее число — десять. Круглое.
Мало? На первое время хватит. Это только дно моего колодца будущих знаний. Или домыслов. Опора. Десять кирпичей в фундамент.
Идем дальше? Идем, раз никто подвозить не торопится. Факты нашлись, пусть мало, пусть обрывки. Никто пока не удосужился навесить на них ярлыки и ценники? Навесим свои. Это, на самом деле, не так сложно — проще, чем снимать чужие.
И для начала нужно объединить факты в группы, найти сходство и отличия. Тем более, самим фактам-то все равно, не пойдут они в суд с иском, мол, оценили неверно, морального ущерба не возместили.
Приступим?
Все случаи, кроме номера четыре, предполагали воздействие на среду. Маг рвал законы физики на тряпки и творил невозможное — на расстоянии ломал руками плоты, черепные коробки, сердца или заставлял выполнять собеседника всякие акробатические кульбиты. И только один раз, в кипящем на переправах безумии я использовал силы, чтобы сохранить законы физики в неприкосновенности вместе со своей головой. Значит с помощью магии можно воздействовать на среду, а можно и защищаться от воздействия. И это неплохо.
Во всех случаях были задействованы руки. Никто не испепелял взглядом. Не читал заклинания, не прыгал у костра, не использовал волшебные палочки, чудо-посохи, камни и артефакты. Только руки. Энгелар, Валлор, а потом и я выбрасывали руки вперед, чтобы сжать вражеское сердце, представить, как вытягиваешь огненные нити на собственный кулак. Алифи на переправе руками закручивал сферы и отправлял их в недолгий полет. И рисунки на груди выжигали руки, и меч Варина плавили тоже они.
Что еще?
Все факты, кроме случаев с плотом и мечом, основаны на воздействии мага непосредственно на противника. И здесь уже можно кое-что добавить из личного опыта.
Нити, цветовые пятна, обрезки цветной бумаги, окутывающие и пронизывающие мир вокруг, — не более, чем метафоры. Что это такое на самом деле — совершенно не понятно, как и все остальное магическо-заклинательское умопомешательство. Но то, что эти огненные нити струились в телах живых существ, — точно. Причем сильнее всего — у Рорка и Алифи. И в сердце отдельные нити сплетались в бьющийся оранжево-красный шар. Клубок, который так просто разбить о стенки грудной клетки. Что это — кровь? Или что-то в крови?
Значит ли, что во всех случаях маг использовал собственную энергию для воздействия? Или он воздействовал на силы, скрытые в самой жертве? Если маг только воздействует на жертву, то источник силы в нем самом, а значит, его можно лишиться, вычерпать ложкой до дна, и все — закончился маг. А вот если источник в самой жертве, тогда маг своих сил не тратит, а наоборот, еще и подпитывается. Только, если вспомнить мое самочувствие после магических экзерсисов, фиг я чем подпитался — был выжат как лимон после третьей чашки. Похоже, верно именно первое предположение, что очень-очень плохо. Потому что сил во мне — не то что бочки, мензурки не факт, что наберется.
Или все устроено иначе? Есть же, в конце концов, в физике теория полей? Гравитационного, магнитного? Есть же электромагнит, воздействующий на металлические предметы? Для несведущего человека — тоже магия. Вдруг и здесь так? Чем сильнее маг, тем больше расстояние, на котором он может оказывать воздействие и тем оно сильнее. Ладно, поехали дальше.
Но как на переправах взлетел в вышние эмпиреи деревянный плот? Значит, воздействовать можно и на неживые объекты? Только у меня не получалось такое чудо. Или получалось? Ведь поплыло же лезвие клинка после встречи с моей рукой? Только нет в мертвой материи огненных нитей, есть там чуть заметные синие сполохи, отличающиеся сильнее, чем бенгальский огонь отличается от костра. Но такие же едва заметные сполохи синего есть везде: в воздухе, в воде, в камне. А что это значит? Вот именно, это и значит — деньги тоже есть везде, только обычно они оказываются в чужих карманах.
Если верны хоть отчасти мои выводы, то свои мечты и иллюзии о непобедимой и загадочной магии можно забыть. Ее попросту нет. Не получится шептанием мантр превращать негодяев в жаб, а лягушек — в принцесс. И порчу насылать не получится. И мертвых поднимать, и раненых магией лечить не выйдет. Говорить об управлении стихиями, вообще, бессмысленно. И демонов не призвать, и душу не забрать. Глаз не отвести. Личину не наложить. Не сглазить. Голема не создать. И свинец в золото не превратить. И много-много прочих «не».
Тогда что же остается здешним Магам, почти Богам? Предметы двигать? Разрушать? Поджигать? Убивать? Обрывать сердца, как ветер — одуванчики?
В этом мире маг — не кудесник, не чародей и не волшебник, добрый или злой. Здесь маг — убийца. И шаман — убийца. Но главное — не это. Главное — совсем-совсем другое. Я такой же, а значит, и мое предназначение — убивать. На это моего согласия никто не спрашивал, но и отказа никто не оценит.
…
Пять всадников остановили взмыленных лошадей возле небольшого путевого знака со свежевыкрашенным указателем. Ллакур и карающие, укутанные в длинные черные плащи, и Бравин, черный плащ которого был покороче и побогаче.
Чужие лошади под седлом выглядели копиями тех, что пришлось оставить на болотах. Конь — спутник воина, переносящий те же трудности и невзгоды, но на войне ему еще тяжелее. Когда лес закончился и небольшой отряд вышел к границе Рубежных топей, у них не оставалось выбора. Боевой конь нужен в степи, на холмах, там, где его ждет простор. Через топкое болото, трясину с ним не пройти. И отпускать — нельзя. Потому что лошадям все равно не выжить в лесу, а на равнине — Рорка, и отдавать в их руки еще один приз — тоже не стоит. Поэтому пять лошадиных тел бережно уложили на небольшой поляне и с тяжелым сердцем ушли в болото.
Но прошлое осталось за спиной, а будущее смотрело на пятерых Алифи новеньким деревянным указателем с аккуратно выведенными строчками:
«На берегу реки хрустальные крылья обернулись стеклом. Тени черных корней все превращают в хрусталь».
— Это уже третий такой указатель, — Малый подошел к деревянной табличке и провел рукой по краске. — Свежая, неделю, может две назад писали.
— Кто нас ведет? — Бравин обратился к старшему карающих. — Нелепость, но нам кто-то настойчиво пытается передать информацию. Хрустальные крылья на берегу реки — это Владыка, которого свергли в Куаране. Тень черных корней?
— Черная лощина, здесь неподалеку такое место, — Ллакур был задумчив. — Мне все это совершенно не нравится. Нас подталкивают, потому что знают: мы уже в пути. Когда придем, они будут готовы.
