Он нырнул под весло и хотел спрыгнуть в трюм, но его остановил спящий дохляк:
— Мне, — сказал он, протягивая руку. Анапис сунул ему в руку рашпиль и тихо спрыгнул с обрешётки вниз. Вскинув на плече брошенные кем-то носилки, он поднялся по трапу вверх, прикрывая ими лицо.
— Быстрее, — подгонял надсмотрщик, и Анапис считал, что он прав. На пирсе Анапис прислонил носилки к телеге и пошёл прочь.
— Ты куда? — спросил его кто-то из грузчиков.
— Я сейчас, — махнул на него Анапис, продвигаясь к выходу с порта.
— Я за тебя работать, что ли, буду? — недовольно бросил вопрошавший, но Анапис его уже не слышал. Ныряя в улочки, он быстро пробирался по городу, минуя оживлённые места и следуя по проложенному в уме пути.
Он сразу нашёл дом Маремона и постучал в дверь. Её долго не открывали, и Анапис собирался постучать снова, но в открытом проёме появился сам Маремон. На нем красовалось только полотенце, завёрнутое на поясе, и Анапис понял, чем занимался его друг.
— Извини, но время выбирать не приходится, — сказал он Маремону, улыбаясь. Тот посмотрел вдоль улицы и кивнул:
— Заходи.
Анапис зашёл в общую комнату. В двери спальни мелькнуло раскрасневшееся лицо Бие, и, вскоре, она вышла оттуда, наспех одетая и отправилась в сторону кухни. Маремон ковырялся в шкафу, вытряхивая оттуда одежду.
— Примеряй, — кивнул он, подавая Анапису очередную одёжку. Анапис едва смог найти что-либо подходящее, так, как Маремон был значительно крупнее. Наконец подошли старые брюки и курточка, вероятно, лежащие в шкафу целую вечность. Подошла Бие, держа в руках большую сумку, наполненную едой. Анапис взял её в руки и, расчувствовавшись, сказал:
— Спасибо, я никогда этого не забуду.
Маремон и Бие, не скрывая, провожали Анаписа радостно — им не терпелось продолжить свои занятия.
— Счастья вам, ребята, — сказал Анапис от всего сердца.
— А тебе — удачи, — пожелал Маремон и они, вместе с Бией, улыбнувшись, скрылись за дверью.
* * *
Рохо хорош был тем, что имел часть сознания Блуждающего Нефа и руководствовался в мире его правилами и принципами. Кроме того, его невозможно было идентифицировать и узнать, как Блуждающего Нефа, и он был сигнально невидимым для Хранителей и Наблюдателей. К тому же, так же, как и его хозяин, он впитывал окружающую информацию, которая давала ему возможность развиваться. Блуждающий Неф с сожалением ждал той минуты, когда эго Рохо возрастёт настолько, что он станет автономной единицей, но, в тоже время, понимал, что Рохо уже выполнил своё предначертание — освободил его, Блуждающего Нефа, из заточения и его можно было отпустить.
Рохо, оставляя своего хозяина и отправляясь в путь, привычно перебирал в памяти способы передвижения и решил, что добраться до места удобнее всего оказавшись птицей. Он тут же сделал трансформацию и превратился в огромного белоснежного лебедя. Расправив для тренировки крылья, Рохо взмахнул ими и ощутил каждое перо в отдельности. Он оттолкнулся от естественного балкона, в том месте, где была капсула с пленённым Блуждающим Нефом, и всем телом ощутил тугую упругость воздуха. Таинственный остров плыл рядом, как огромный кит, которого в этом мире никогда не было. Рохо сделал несколько взмахов, набирая высоту, с радостным упоением глядя вниз, на проплывающую землю.
Рядом, круто развернувшись в воздухе, возник летающий мальчик, Русик, как его называют. Он улыбнулся Рохо и пристроился лететь рядом. Чуть-чуть подальше в их направлении жужжала пара трутней. Рохо засмеялся в душе, глядя на их грозные манипуляции с маленькими пиками, и спикировал вниз, набирая огромную скорость.
— Испугался! — довольно сказал Жужу.
— Я бы его так шпинанул, — грозно сообщил Вава.
— Не нужно, — остановил их Русик, — он как папа, хороший.
И весёлая компания повернула к Таинственному острову, а Рохо, разогнавшись по дуге, пошёл на взлёт, испытывая кончиками пера спружиненные струи воздуха и нащупывая восходящие потоки. Мощные взмахи огромных крыльев быстро несли Рохо вперёд и вверх и вскоре облака приблизились настолько, что крылья покрылись капельками влаги. Рохо, доверяясь мышечной интуиции созданного лебедя, поднимался все выше и выше, пока солнце не показались в своём ослепительном ореоле, а белоснежные облака остались далеко внизу. До намеченной точки лететь половину полного солнца, но отец, Блуждающий Неф, его не торопил и Рохо с наслаждением взирал на громоздящееся великолепие облаков, а ещё ниже подёрнутую голубой дымкой землю. Его существование на этой прекрасной планете началось совсем недавно, когда хрустальные волны возбудили в нем начало, спящее до этого, и позвали выполнить его главную миссию — найти и спасти отца.
Впереди Рохо увидел вереницу точек, которая, при ближайшем рассмотрении, оказалась стаей лебедей, летящая попутным курсом. Стая летела клином, на острие которого находился крепкий и здоровый лебедь, намного меньше Рохо. Чтобы не сбивать стаю, Рохо поднялся выше и уже миновал её, когда заметил, как за ним потянулись, один за другим, все лебеди, оставив растерянного вожака внизу. Его лебёдушка, призывно крича, летела в конце клина, и вожаку не осталось ничего другого, как присоединиться к остальным.
Рохо совсем не собирался рушить иерархию стаи, и с сожалением подумал, что ему придётся немного умерить скорость, дабы лебеди совсем не выдохлись. Когда, через четверть полного солнца, он увидел внизу большое озеро возле города, который люди называли Паллас, то, ничуть не задумываясь, спикировал вниз — к воде, чтобы лебеди отдохнули, а он, Рохо, незаметно смылся с их глаз.
И тут же почувствовал звон хрустальных колокольчиков, которые камертоном откликнулись в его естестве.
* * *
Летающий корабль с надутыми парусами появился перед взором Ай-те-Кона так неожиданно, что у него на некоторое время отнялся дар речи и возможность говорить. Он только показывал пальцем на морской парусник и мычал что-то нечленораздельное. Его правая рука и помощник, Метин, стоял за спиной вождя и ничуть не удивился, потому, что за последнее время видел так много необычного вокруг, что решил не обращать на диковинку своё внимание.
Совсем недавно он видел большую гору, вершиной вниз, плывущую в небе, на которой находился медведь, сидящий на краю горы и бросающий сверху на голову Метина жёлуди. Метин представил, что скажет тотам Ай-те-Кон, расскажи он ему о медведе, летающем в небе, и решил, что лучше промолчать.
Между тем парусник искусно приводнился на реку, так, что вода плюхнулась на берег, и остановился. Если бы Метин умел читать, он бы прочитал на борту парусника надпись «Зверобой», что, впрочем, ему ничего бы не сказало. Матросы выбросили за борт вёдра и принялись черпать ими воду, наполняя бочки в трюме. Капитан Краббас выбросил трап и хабиба Бата, в сопровождении матросов и мама Искандера сошёл на берег, чтобы размять ноги.
