— Не слышал.
— Я и не надеялся… — вздохнул Дэвид.
— А страна эта где находится? — продолжал допытываться Симелист. — Долго ли идти? Или на корабле плыть надо?
Дэвид заколебался. С одной стороны, было очевидно, что Симелист не сможет помочь ему вернуться на Землю, или, на худой конец, в Нимриан. Вряд ли деревенский знахарь вообще подозревает о существовании множества миров. С другой стороны — все-таки собрат по профессии. Коллега, можно сказать. И вдобавок — незлой. Почему бы и не довериться?…
— Я из другого мира… — начал Дэвид.
Его рассказ не был долгим, но, стоило только закончить, Симелист немедленно засыпал его вопросами. Каким образом происходит перемещение между мирами? Откуда колдуны вроде Дэвида берут энергию для своих заклинаний? Много ли миров во вселенной? — и т. п. Дэвид отвечал, как умел.
— Я многого еще не знаю, — сказал он, наконец. — А энергию для заклятий черпаю из стихий.
— Из всего, что вокруг? — приподнял брови Симелист. — Я и сам это умею и потому знаю, что невозможно собрать столько силы, сколько ты собирал, когда чудеса мне свои показывал.
— Нет. — Дэвид покачал головой. — Не из самого мира. Из того, что за ним… Из стихий… Если угодно — из корней мира.
— Ты знаешь имена стражей, которые стерегут корни мирового дерева? — изумился Симелист. — Я полагал, что эти имена ведомы только богам. Но… если ты знаешь их имена, странно, что ты не смог исцелить даже гнома…
Дэвид покачал головой:
— Сейчас мы окончательно запутаемся. При чем тут какие-то стражи? Что еще за имена?
— Ну, как же… Только зная имя, можно управлять чем-то. — Симелист говорил таким тоном, будто бы объяснял самые очевидные вещи. — Если ты черпаешь свою силу из корней мира, ты должен знать имена духов-хранителей, которые сторожат эти корни.
— А может, у них нет никаких духов-хранителей? — осторожно предположил Дэвид.
Симелист недоверчиво нахмурился:
— Такого быть не может. У всякой вещи, у всякого зверя или птицы есть дух-хранитель. А уж у корней мира — тем более должон быть! Если знать имя, можно духом управлять или пользоваться тем, чем он владеет.
— Хмм, — сказал Дэвид. — Но ведь ты не призывал никаких духов, когда лечил Алабирка.
— Я не призывал? — выпучил глаза Симелист. — Да я призвал не меньше трех дюжин духов, способных помочь, и изгнал полдюжины опасных, которые вашего друга терзали.
— И что это были за опасные духи? — Теперь пришла очередь Дэвида удивляться.
Симелист произнес несколько длинных, протяжных слов.
— Что это еще такое?
— Это их имена, — ответил знахарь. — Неужели никогда не слыхал?
— Нет. А что они значат?
— Вред, боль и болезнь.
— Так. — Дэвид выставил перед собой руки. — Стоп. Давай-ка все-таки попробуем разобраться. Эти духи — они, вообще, разумны? Может быть, ты называешь духами какие-то силы… явления… состояния?
— Конечно, они разумны, — без тени сомнения ответил Симелист. — Как бы иначе я с животными управлялся?
— А при чем тут животные? Я думал, ты их просто приручил… кормишь их, вот они и живут вместе мирно…
— Кормлю? — Симелист снова тихо рассмеялся. — Это они, бывает, меня кормят. Не, я их не приручал… Попробуй-ка сам держать в доме мышей, кошку и сову, когда есть нечего — и увидишь, долго ли они между собой мир будут соблюдать… Нет, если бы я имена их духов не знал, ничего бы у меня не вышло. И дикие звери орехов бы мне не приносили… Отсюда вывод какой? А вывод такой, что духи не менее чем мы с тобой, разумны будут.
«Все дело в интерпретации, — подумал Дэвид. — В организации собственного мира… Лэйкил как-то рассказывал об этом… Кажется, он говорил, будто то, что мы воспринимаем как „магическую реальность“ — то, что лежит за пределами наших физических ощущений, — само по себе не имеет никакого соответствия в мире привычных вещей и форм… Вторгаясь в тайную, неизведанную половину мира, мы неизбежно систематизируем ее, втискиваем в прокрустово ложе собственной методики восприятия… Методика может быть разной, отсюда и разность виденья мира… Фактически, мы каждый раз ограничиваем неизведанное, отсекаем „ненужные“ части, не укладывающиеся в нашу систему восприятия, преднамеренно сужаем и упрощаем собственный мир… Кажется, Лэйкил говорил, что если этого не делать, если совсем отказаться от какой бы то ни было системы интерпретации, мы не сможем творить чудеса… Чудеса возможны только внутри уже сформированной реальности. Если нет методики для формирования мира, нет и чудес… Если методика несовершенна, можно выбрать другую… В Нимриане магическое искусство существует тысячи, десятки тысяч лет. В Хеллаэне — еще больше. Та методика, которую они применяют, крайне прагматична и эффективна… Тот способ, который использует Симелист, более сложен и одновременно — более примитивен… Но, прежде всего — это ДРУГОЙ способ. Сумеем ли мы, в конце концов, понять друг друга, найти общие точки нашего опыта?.. Сомневаюсь. Но надо попробовать еще раз».
— Когда ты лечил Алабирка, — сказал Дэвид, — я видел, как ты использовал стихию Жизни. Кто тебя посвятил?
— Про это тебе помощник рассказал? — хитро подмигнул Симелист.
— Какой помощник?
— Дух, которого ты в доме вызвал.
— Я не… — Дэвид осекся и подумал: может быть, знахарь называет «помощником» заклятие Ока, которое он использовал для того, чтобы усилить свое колдовское восприятие? — Да, наверное. Так кто…
— Накажи своего помощника, — заговорщицки подмигнул Симелист. — Он тебе мало говорит. Среди тех духов, которых я приманил, жизнь только один стережет. Еще были духи здоровья, крепости, силы, судьбы, долголетия… Потом духи мяса, крови, костей… Потом…
— Я понял, — прервал Дэвид излияния деревенского колдуна. — Так кто тебя Жизни посвятил?
— Никто меня не… не это… слово какое-то странное…
— Ну, как же так… Я сам видел.
— Это тебе снова помощник нашептал? Накажи его обязательно. Мало того что он тебе многого не говорит, так вдобавок еще и врет.
— Нет. Это не… — Дэвид почесал затылок. — Ладно, спросим иначе. Кто тебя учил?
— Тетка моя, Авлета. Знаменитая ворожея была… Кого угодно за взгляд уцепить могла и через взгляд духа разумения или духа воления выманить… Я так не умею. У меня в другом талант.
— Когда она тебя учила, с тобой происходило что-нибудь необычное?..
— Да постоянно! — воскликнул Симелист.
— Да нет, я не об этом… Ну был какой-то момент, когда все твое восприятие изменилось? Посвящение какое-нибудь?
— Нет, — мотнул Симелист головой. — Ничего подобного. Никаких просвещеньев не было.
Дэвида вдруг осенило:
— Когда духов впервые слышать начал?
Симелист задумался.
— А, вот ты об чем, толкуешь… Тетка мне про имена не сразу рассказала. Учила сначала травы различать, мир вокруг и себя слушать… Поила зельями горькими, от которых разум мутится и сам на время в духа превращаешься — в зверя какого или птицу, а иногда и в такого духа, для которого названия никакого подобрать невозможно…
— Но ты ведь сегодня никаких зелий не пил, — заметил Дэвид. — Когда ты сам научился их слышать?
— В месте это было заветном. Я уж тогда у тетки в учениках семь лет отходил. Повела она меня как-то в лес, к озерцу особенному и там, на островке на ночь оставила. То ли спал я там, то ли нет — сам до сих пор понять не могу. Но чудеса видел удивительные…
— А что это за место? — спросил Дэвид.
— Место и впрямь особенное. Люди и звери его стороной обходят, а духи, напротив, собираться там любят. Сильные-е… — Симелист покачал головой. — Имена свои не открывают. Но если глянется им человек — чудеса ему различные показать могут, научить, как имена младших стражей выведывать. А если не глянется — то поутру не будет на островке человека, а труп его рыбам на корм пойдет.
— А ты, значит, им понравился?
— Как видишь, мил человек, жив я еще.
— Понятно, — сказал Дэвид. — А можно на это особенное место хоть одним глазом посмотреть?
Симелист вздохнул:
— Опасное это дело, чужеземец, ох, опасное… Впрочем, если ты и без того чудеса творить умеешь великие, отчего бы и не сходить? Если уж те стражи, которые на корнях мира сидят, тебе вреда не причинили, то и эти повредить не должны… — Знахарь повернулся к калитке.
— Что, прямо сейчас и пойдем? — удивился Дэвид.
— А что? Это недалеко. До утра, мыслю, вернемся.
* * *
…К озеру вышли как-то вдруг, неожиданно.
Строго говоря, это было вовсе не озеро: просто-напросто в этом месте река сильно разливалась, чтобы, впрочем, уже через двести метров вновь собраться до размеров небольшой лесной речки и неторопливо побежать дальше. Вода была настолько прозрачной, что даже сейчас, ночью, можно было увидеть стайки рыб, чешуя которых отблескивала серебром в лунном свете. На небольшом островке посреди разлива росло четыре дерева.
