— Ты ему ничего не скажешь, иначе я тоже кому-нибудь что-то скажу! — пригрозила я, пытаясь пнуть Отто ногой.
— Фантазии не хватит!
— Хватит, я буду всю ночь думать.
— Тебе реферат писать надо! Плодотворной ночи, — Отто отошел, хихикая то громче, то тише.
Я кинула в него яблоком, но не докинула. Нашла в сумке чистый листок, быстро написала записку: «Куплю реферат об эльфийском языке. Срочно. Дорого. Ола», повесила ее на доску объявлений и поплелась спать.
Утром я кое-как слепила из четырех рефератов один. За этим занятием меня застал полугном, который принес свежие булочки и был сразу же прощен.
— Беф сказал, чтобы мы не показывались ему на глаза. Никого ты не убила, но там на улице теперь небольшая рощица. Жители довольны.
— Я уже деньги на реферат потратила, — расстроилась я.
— А, реферат сказал сдать. Просто ему не до нас сейчас.
— Что так?
— Большие потери, — сказал полугном.
— С бойне с лунной нежитью? — мне стало тяжело дышать. — Силы Небесные…
В раскрытое окно влетел вестник.
— Отто, — прошептала я пересохшими губами.
Полугном дернул себя за бороду и дрожащей рукой принял летуна.
— От Лиры. Трохим в Доме Исцеления. В критическом состоянии.
Я уронила голову на руки:
— Что он там делал?
— Он же перешел на Факультет практической магии. Вернулся к истокам, так сказать. Всех четверокурсников — практиков забрали на боевые рубежи.
Я всхлипнула.
— Золотце, все будет хорошо. Пойдем туда.
В Доме Исцеления творился хаос. Целители сосредоточенно работали, бледные от недосыпа и усталости.
— Какой курс? — спросил нас усатый целитель.
— Четвертый. Специализация Мастер артефактов.
— Перевязывать умеешь? Направлять энергию?
— Да.
— Во второй кабинет.
— А я? — спросил Отто.
— В приемный покой. Носить раненых.
День превратился в карусель. Бинты. Кровь. Стоны. Стоны. Кровь. Бинты.
— Держи, держи этот поток! Иссякнет! Держи! — кричит целитель мне. — Давай же, милый, держись, не умирай! — молодому, худенькому магу.
Ночью я отключилась на скамеечке для родственников где-то в углу коридора.
— Подъем! — закричали у меня над ухом.
— Лира, — простонала я. — Убей меня.
— Специальный целительский шоколад, — радостно сообщила Лира, заталкивая мне плитку прямо в рот. — Сейчас полегчает. Кстати, Трохим ожил. Уже симпатичных целительниц за юбки хватает.
— Можно к нему?
— Конечно, ты прошла боевое крещение, надо же сделать тебе подарок.
— Боевое крещение?
— Ты молодец, очень хорошо держишь магические потоки, — похвалила Лира. — Я видела, как ты работаешь.
— Все-таки я занимаюсь артефактами. И люблю начертательную магию. А там магические потоки — это основное, — с набитым ртом ответила я. Похвала была приятна.
— Не хочешь сменить специализацию? Перейти к нам?
— Нет! — в ужасе заявила я. — Меня вообще от крови тошнит. И кишки неприятного цвета, к моей юбке не идут.
Лира засмеялась.
— О, девчонки! — прохрипел Трохим. — Как дела?
— Мы-то здоровы, а ты как?
— Живой, — улыбнулся он. — Кстати, Ирга просил передать, что, когда он вернется, он продолжит то, на чем вы остановились.
Я улыбнулась.
— Что это значит? — спросил Трохим.
— Секрет.
— Вы… вы переспали? — он даже приподнялся.
— Трохим! — крикнула подруга. — Тебе нельзя волноваться! Вот выйдешь отсюда, все узнаешь. И вообще, зачем тебе подробности чужой личной жизни?
Мы вышли из палаты и Лира, сгорая от любопытства, спросила:
— Вы правда…
— Зачем тебе подробности чужой личной жизни?
— Я твоя лучшая подруга!
— Нет, не успели.
— Значит, ничего с твоим некромантом не случится, — убежденно сказала Лира. — Если у человека есть великая цель, он умереть не может.
— Великая?
— Все зависит от отношения к жизни, — пожала плечами Лира. — Пойдем, нас ждет работа.
— Когда же это закончится, — простонала я.
— Сегодня последний день, — сказала целительница, с которой я работала. — Завтра придут те, кто может ходить. А послезавтра уже будет покой.
Два дня пролетели очень быстро
— Ирга вернется не скоро, — сказал полугном, сыто отвалившись от стола.
В «Больше пей!» мы отдыхали от трудов праведных, накачиваясь пивом с жареными колбасками.
— Почему? — спросила я. Отто имел уникальную способность добывать любые сведения и всегда был в курсе происходящего.
— Потому что сейчас некроманты зачищают территорию, чтобы на следующее полнолуние не было неприятных сюрпризов.
Мы молча хлебнули пива.
— Меня Беф вызывал, — похвастался Отто. — Просил принести детектив. Они не могут найти следы мага, который все это учинил. Решили брать примеры с литературы. А все я подсказал!
— Не раздувайся от гордости, — посоветовала я. — А то лопнешь.
— Тебе будет меня жалко?
— Нет. Не хочу всю одежду от твоих кусочков отстирывать.
Я ждала Иргу, дремая на его кровати. Я принесла тортик, приготовила еду, расчесала волосы, одела красивую ночную рубашку и легла в соблазнительной позе.
Некромант пришел около полуночи. Двигался он медленно, словно каждое движение причиняло ему боль. Одежда была порвана. Он молча снял с себя грязные тряпки, дав возможность мне насладиться видом его обнаженной фигуры в лунном свете, льющемся из окна.
— Не зря ждала, — сказала я. — Такое зрелище!
Ирга вздрогнул.
— Ола? Ты что здесь делаешь?
— Жду тебя. А что?
Парень зажег лампу.
— О, еда!
— Иди сначала покупайся, — я толкнула его в сторону ванной. Ирга прихватил чистое белье и ушел под душ.
Я нагрела остывшую пищу. Вернувшийся Ирга, благоухая свежестью, накинулся на еду, словно не ел неделю.
— Вот хорошо, — сказал он, развалившись на кровати. — А можно попросить чая?
— Сейчас.
Приготовив чай, я с нежной улыбкой повернулась к кровати. Ирга спал крепким сном, заложив руки под голову. Лицо его было изнуренным от усталости.
— Ирга! Твой чай! — я потрусила парня за плечо. У него даже не сбилось дыхание.
— Ирга! Проснись! Я пришла, а он! Ирга! Я ухожу. Вот, ухожу. Топ-топ-топ.
Вскоре я поняла, что легче оживить скелет, чем разбудить некроманта.
— Ну ладно, — проворчала я. — Дождешься ты, как же, чтобы я к тебе еще раз пришла!
Я переоделась, швырнула ночнушку на кровать и ушла, громко хлопнув дверью.
В «Больше пей!» Отто, зажмурившись от удовольствия, смаковал пиво. Рядом сидел Трохим, сбежавший из Дома Исцеления и грустно пивший сок.
— Что так быстро? — удивился полугном.
— Ирга заснул, — слезы обиды полились у меня из глаз. — Я так готовилась…
— Ты такая не интересная в постели? — спросил Трохим.
— Нет, — разревелась я. — Он просто уснул! Пришел, все съел и уснул! Он даже не обратил внимание на мою рубашку! А я за нее почти золотой отдала!
— Знаешь, Ола, — философски заметил Отто, пододвигая ко мне свою недопитую кружку. — Иногда мужчине надо просто поесть и поспать. Обижаться на него за это — тоже самое, что обижаться на тебя, когда ты следуешь за луной. Выпей, полегчает!
19. Любовь — это не проблема?
Отто влюбился. Хорошо это или плохо? Объект любви считает, что это просто ужасно! Ола становится на защиту интересов друга
Практика наконец-то закончилась. Я валялась на кровати и ждала прихода вдохновения. С тех пор, как я ушла из квартиры Ирги, кинув в него ночной рубашкой, прошло уже полторы недели. От так называемого жениха ничего не было слышно. Мне это надоело, и я решила написать ему гневное письмо.
Письмо никак не хотело укладываться в законы эпистолярного жанра. Если вырезать из него все выражения типа «ты — свинья», «хам», «наглец» и тому подобные, содержания оставалось удручающе мало. Любовные романы, куда я полезла за поисками образца, мне ничем не помогли. Почему-то, по законам жанра, там полагалось только вздыхать и прощать любимому все и даже больше. В библиотеку мне было идти лень.
Лира пропадала в клинике, Отто участвовал в какой-то затее сокурсников. Делать было решительно нечего. Нет, ну конечно, можно было поучиться, но кто учится, когда на улице ласково светит солнце жатника, последнего летнего месяца?
Я посмотрела на настенный календарь, где отмечала важные задачи, которые надо бы исполнить.
Вздохнула, достала карандаш.
«Здравствуй, мама!
У меня все в порядке, кушаю хорошо, практику сдала, новых ужасных шмоток не покупала. Привет папе и сестрам». На этом вдохновение сдохло, жалостливо задрав лапки кверху.
«Отто тоже передает вам всем привет» — мужественно выдавила я из себя. — «И Лира желает всего хорошего». Новостей за неделю не было. После нашествия лунной нежити я отправила домой довольно развернутое письмо, в котором убеждала, что со мной все в порядке, я не пострадала, и вообще все хорошо. Но перепуганная событиями родительница потребовала писать ей чаще, что вызывало у меня тоску еще сильнее то, что наступала перед сдачей написанного впопыхах курсового проекта.
