Он находился в большом магазине. Рядом ходили люди, но Мастера они не интересовали. Ему нужен был Илья...
Найти в сновидении нужного человека очень легко. Он использовал способ, переданный ему некогда его учителем: просто повернулся, зная, что Илья стоит за его спиной. Так оно и оказалось — Илья стоял в метре от него, его лицо было на редкость суровым. Тем не менее, это оказался всего лишь фантом, «пустышка» — в нем не было энергии. Мастера это не смутило — он знал, что перетащить человека в свой сон удается лишь в редких случаях. Значит, надо самому войти в сон Ильи: шагнув вперед, он прыгнул в фантома.
Этот трюк срабатывал у него всегда — за исключением тех случаев, когда нужный человек в данный момент бодрствовал. Так получилось и на этот раз: Мастер вошел в фантома, но вместо того, чтобы перенестись в сон Ильи, оказался в серой пустоте.
Пришлось настроиться на один из знакомых пейзажей: окружающее прояснилось, Виктор оказался в тенистом парке.
Сложив руки на груди, он угрюмо смотрел на проходивших мимо людей и думал о том, что Илья либо мертв, либо у него бессонница. Придется попробовать другой способ: закрыв глаза, Мастер мысленно потянулся к Илье.
Он не ощутил привычного в таких случаях движения, и это было в высшей степени странно. Снова открыл глаза: окружающий пейзаж изменился, но Виктор не обращал на это внимания. Закрыв глаза, вновь попытался добраться до Ильи. И опять безрезультатно. Раздраженный неудачными попытками, он проснулся.
Что-то было не так. Жив ли человек, мертв — его всегда можно найти. Как минимум, четко отслеживается вектор движения в его сторону. Есть движение — есть человек. С Ильей все было по- другому — так, словно он никогда не существовал. А это говорило о том, что ему кто-то помог, дал защиту от слежки. Глупый монах сделать этого уже не мог — но тогда кто?
Мастер нахмурился. Теперь он жалел, что не приставил кого-нибудь следить за Ильей, полагая, что тому просто некуда деться. Теперь получалось, что у беглеца были довольно серьезные друзья — только знающий человек мог поставить защиту от слежки. И кто это мог сделать? Кто-ни- будь из своих? Вряд ли. Это по силам лишь Михаилу, но он этого не делал — Мастер был уверен в своем заместителе. Значит, это кто-то со стороны. Но кто?
— Ну, ничего, Илюша... — пробормотал Мастер, переворачиваясь на бок и поудобнее укладываясь в постели. — Завтра я все устрою. Ты все равно от меня не сбежишь...
Он спускался по узкой каменной лестнице, подсвечивая себе фонариком. Лестница привела Виктора в мрачный темный тоннель: подойдя к стене, Мастер отыскал рубильник, повернул ручку. Под потолком зажглись редкие тусклые лампочки. Старые выкрошившиеся кирпичные стены сочились водой, откуда-то несло сладковатым трупным запахом.
Этот путь Мастер знал очень хорошо. Он уверенно пошел по тоннелю, затем, следуя за змеившимся по стене кабелем, свернул в один из боковых коридоров. Коридор привел его в комнату с узким колодцем в центре. Склонившись над колодцем, Мастер посветил в него — луч фонарика потерялся в наполнявшем колодец тумане, не достигнув дна.
— Савр! — Голос Мастера эхом разнесся по пустынным подземным коридорам. — Ты мне нужен! — Присев на край колодца, он стал ждать...
Минут через десять из глубины донесся какой- то звук, услышав его, Мастер поднялся. Прошла еще минута, и из колодца вылез человек. Или не человек даже: ростом немногим выше метра, сгорбленный, в черном плаще с глубоко надвинутым на голову капюшоном. Тонкие узловатые пальцы оканчивались острыми длинными когтями. В темноте капюшона можно было разглядеть сморщенное лицо, маленькие красные глаза и рот с мелкими острыми зубами. Существо часто и сипло дышало, глядя на Мастера, при этом весь облик его был словно соткан из мрака. Казалось, луч фонарика исчезает, коснувшись его фигуры.
— Есть дело, Савр... — произнес Виктор, существо нетерпеливо заерзало. Сунув руку в карман, Мастер что-то достал и протянул существу.
Это оказался старый рваный носок: схватив его, существо поднесло его к лицу, жадно втянуло запах.
— Найди эту старуху и убей, — приказал Мастер. — Лучше, чтобы она перед смертью как следует помучилась. Награда — как обычно. Все понял?
Существо радостно зашипело, бросило носок и шустро побежало в глубь коридора, прихрамывая на левую ногу. Мастер смотрел Савру вслед, пока тот не скрылся из виду. Потом мрачно улыбнулся:
— От Савра еще никто не уходил...
Десять минут спустя Савр выбрался из открытого подвального окошка обычной панельной многоэтажки. Его сгорбленная фигура напоминала чернильное пятно: сипло дыша, Савр огляделся, ловко шмыгнул на тротуар. Затем остановился, выпрямился и принюхался. Рядом проходили люди, но странное дело — никто из них не замечал стоящего на краю тротуара существа.
Нос Савра снова шевельнулся, затем послышался тихий смех, больше напоминающий шипение. Все так же припадая на левую ногу, Савр быстро проковылял к дороге, остановился. Пропустил одну машину, вторую. Затем, дождавшись троллейбуса, ловко догнал его, подпрыгнул и уцепился за лесенку на его задней стенке. Забравшись по ней на крышу, уселся и радостно зашипел.
По тротуару шла женщина с мальчиком лет семи.
— Смотри, мама! Кто это? — Мальчуган изумленно указал на троллейбус. — Вон там, на крыше!
— Где? — не поняла женщина.
— На крыше сидит, черный такой! Ну вон же он, мама! Вон! — Мальчик снова вытянул руку в сторону троллейбуса.
— Опять ты со своими глупостями? Нет там никого. Пошли... — Схватив ребенка за руку, она потянула его за собой...
Кот был явно напуган путешествием. Он то нервно ходил по клетке, то забивался в угол, прижимая уши и злобно шипя. Его взгляд то и дело скользил куда-то под потолок.
— Ну что ты, Кеша? — пыталась успокоить кота женщина. — Не бойся...
— Вроде не в первый раз уже едет, — вздохнул мужчина. — Никогда раньше не капризничал.
— Может, выпустить его? — преложил лохматый парень, глянув вниз с верхней полки. — Дверь закрыта, не убежит.
— Да, пусть побегает, — согласилась женщина и открыла дверцу клетки. — Кеша, иди сюда... — Она вытащила кота, посадила его к себе на колени. Погладила — кот ощутимо дрожал. Неожиданно он зашипел и начал вырываться, попытка хозяйки удержать его закончилась плачевно: кот спрыгнул на пол и забился под полку, на руках женщины остались глубокие царапины.
— Вот зараза! — в сердцах пробормотала она. — Да что с тобой, Кеша?!
— Лучше бы сидел в клетке... — вздохнул мужчина и протянул жене платок. — На... Я его достану... — Он встал, затем опустился на колени и полез под полку.
Чтобы добыть кота, потребовалось немало времени — тот отчаянно сопротивлялся, не собираясь сдаваться без боя. Тем не менее, в итоге был пойман и водворен обратно в клетку.
— Будет сидеть до самого Ташкента... — раздраженно произнес мужчина, глядя на исцарапанные руки.
Сверху, с багажной полки над дверью купе, донесся тихий шипящий смех. Кот зашипел в ответ, сжался, его шерсть встала дыбом. Зеленые кошачьи глаза, не отрываясь, смотрели туда, где в сумраке багажного отсека алели две яркие красные точки.
* * *
Ему приснилось что-то страшное: открыв глаза, Илья несколько секунд смотрел на серую бетонную стену. Затем облегченно вздохнул — это был только сон...
Он приподнялся, сел. Огляделся. В этот момент и вернулась память...
Ему стало нехорошо. Он медленно поднес к лицу руки — на них не было никаких морщин. Мужские руки, крепкие. И совсем чужие...
Только теперь Илья понял, что на нем черные джинсовые брюки. Провел ладонью по лицу, нащупал щетину на подбородке. Он уже видел сегодня такую — у того человека. И джинсы его. И рубашка...
Все вставало на свои места. Но вместо радости Илья почувствовал ужас. Выходит, на его совести теперь еще одна жизнь. Павел обманул его — обещал, что все будет совсем не так. Что он подыщет тело человека, лежащего в коме. Но тот человек был совершенно здоров...
Поднявшись, Илья поискал зеркало. Зеркала не было. Подошел к двери, дернул — заперта. Крепкая, не сломать. Стукнул несколько раз кулаком:
— Откройте! Выпустите меня!
Тишина. Отошел от двери, глянул на стену — и увидел пятнышки крови. Тяжело сглотнул. Прошел к кушетке, сел. Это его кровь. Точнее, кровь той старухи...
Прижавшись к стене, Илья закрыл глаза. Пытался осознать то, что произошло, оценить это — и не мог. Да, ему хотелось получить новое тело — но не так же... Это просто несправедливо: чем больше он стремится к свету, тем больше творит зла...
Но была и другая сторона медали: Илья не мог не признаться себе в том, что ощутил и облегчение. Нет больше жуткого старушечьего тела, он снова молод и здоров. В глубине души он сознавал, что смирится с очередным убийством, что угрызения совести не так уж и искренни. Это его тоже пугало — Илья, подумал о том, что привитое ему Виктором лицемерие уже слишком прочно поселилось в его душе.
