Графиня выслушала его речь внимательно, после чего плотнее закуталась в мех. В отличие от собеседника, ее здешняя погода пробирала едва не до костей. А от его речи веяло ужасом, от которого становилось не по себе даже ей.
— Зачем же воевать со всей страной, если тебе нужна только жизнь одного человека? — спросила Салэм.
Шварцмаркт улыбнулся.
— Потому что только показав всему миру, насколько опасно призывать меня воспользоваться своей силой, я смогу избавиться от вечных попыток втянуть меня в конфликты, — произнес он. — Будет много жертв, но я устал переживать за всех и каждого. У меня есть семья, есть подданные. И если для их благополучия мне придется вырезать несколько тысяч человек, так тому и быть.
— Одержимость тебя изменила, — покачала головой некромантка. — Ты ведь понимаешь, что уже перешагнул черту, за которой тебя ждет только смерть? Киррэл, все темные маги срываются, пьянеют от силы. Я убила собственного брата за то, что он стал поступать так, как хочешь ты!..
Киррэл хмыкнул.
— В том и проблема, Салэм, — произнес он. — Орден из кожи вон лез, чтобы не позволить темным магам войти в полную силу. Но благодаря и твоим действиям в том числе, меня это не коснулось. А теперь уже поздно пытаться меня останавливать. Я принял решение, и не отступлюсь.
Некромантка опустила взгляд, а потом посмотрела на своего бывшего ученика.
— Ты думаешь, мне захотят отомстить за то, что ты стал таким сильным и опасным? — спросила она.
Шварцмаркт покачал головой.
— После того как Аркейн устранит Максимуса Торна, у ордена вновь появится и поддержка и силы для того, чтобы набрать новых искоренителей, — произнес он. — А ты возглавляешь конкурирующий орден. Так что убить тебя, обезглавив таким образом поклонников Марханы — естественный для магистров Аркейна шаг. А я не хочу, чтобы ты погибла, и поэтому побеспокоился о твоей защите. Я, конечно, надеюсь, что она не понадобится, но мой жизненный опыт говорит о том, что если что-то дурное может случиться, оно обязательно произойдет.
Салэм вновь вздохнула, прикрывая живот рукой. Может быть, матерью она себя еще и не чувствовала, да и к беременности относилась как к неизбежному состоянию, однако вбитые природой рефлексы никуда не делись.
— Ты ведь не держишь на меня зла за то, что я… — начала она, но барон ее перебил.
— У нас с тобой разные дороги, Салэм, — проговорил он, чуть улыбаясь. — Я тебе очень благодарен за все, что ты для меня сделала. Ведь если бы не та встреча в мертвом городе, я бы скорее всего уже давно был бы мертв. Я за тебя искренне рад. И надеюсь, когда-нибудь, когда все это закончится, мы еще встретимся за бокалом вина. А теперь, прости, но мне пора.
И, не дожидаясь ответа графини, «Чертополох» щелкнул чем-то на трости. За его спиной раскрылся провал в пространстве, сквозь который можно было рассмотреть алхимическую лабораторию. Салэм этого места не знала, но заподозрила, что это и есть та самая лавка в Меридии, где Киррэл когда-то прятался от Аркейна.
Прорыв закрылся, оставив графиню на крыше башни в одиночестве.
Погладив пальцем браслет на запястье, Салэм медленно стала спускаться. Казалось, артефакт даже оберегал ее от холода. После встречи с бароном Чернотопья некромантка ощутила облегчение, будто тяжелая ноша, которую ей довелось нести, наконец, была сброшена с плеч.
Никому и никогда она не признается, что Киррэл «Чертополох» Шварцмаркт был единственным человеком в ее жизни, который был способен напугать Саломею фон Ней до дрожи. Мог, но вместо этого — оберегал.
* * *
Чернотопье, стрельбище баронской стражи .
Густав дождался, когда стражники израсходуют запасы магических снарядов, и только после этого разрешил отдохнуть.
Результаты стрельбы становились все лучше. А учитывая убойную мощность вложенных в револьверы барона чар, эти артефакты вполне могли обеспечить охране правопорядка Чернотопья шансы не только против группы магов. Только с тем объемом кристаллов этерния, что Киррэл Шварцмаркт приказал расстреливать за день, можно было захватить средних размеров город.
Однако никаких наступательных действий демонолог не планировал. И капитан стражи был этому рад. Многие бы на месте барона сочли такой перевес в магической мощи идеальным шансом для расширения владений. Но по опыту Густав знал, какой кровью может обернуться попытка захвата чужой земли. Слишком много повидал Густав жертв подобных войн — от солдат до наемников. Выживали в распрях аристократов немногие, и еще меньше людей получали от участия в подобной войне прибыль.
Ведь мало перебить стражу и гвардию, нужно подчинить себе подданных. Иначе от завоевания не будет толка, ведь неодаренные вполне могут дать отпор даже самым сильным чародеям. Арбалет делает одинаковые дырки во всех — как в магах, так и в простых людях. И никакая защита не может держаться вечно, так что там, где не хватает одного арбалета, восставшие против узурпатора простолюдины могут устроить несколько залпов.
— Мартин, и сегодня твой результат — лучший, — объявил капитан, осмотрев мишени. — Это уже неделя меткой стрельбы. По приказу барона Шварцмаркта тебе положена премия.
Вытащив талер из специально прихваченного сегодня кошелька, Густав вручил монету гордому стрелку.
— Благодарю, — чуть подрагивающими пальцами схватил награду стражник.
— Не пропей все сразу, — посоветовал Густав, после чего обернулся к остальным. — Теперь приводим оружие в порядок. И смотрите мне, лично все проверю.
Но его угроз никто не испугался. Если по началу кто-то и мог допустить ошибку, не привыкнув к новому оружию, теперь такого уже не происходило. Обладая боевыми артефактами, стражники стали куда серьезнее относится к своим обязанностям. А как выросло уважение к барону, выдавшему простым людям столь ценные револьверы, и упоминать не стоило.
Густав вздохнул, глядя в сторону испорченных мишеней. Когда со стрельбища все уйдут, сюда явятся деревенские мальчишки, чтобы заменить излохмаченные магией чучела. Запаса для тренировок, заказанного бароном местным столярам, хватило бы еще на несколько месяцев ежедневных стрельб.
За свою работу на полигоне мальчишки получали пайку горячей и вкусной еды. А кроме того — пфеннинг, который можно отнести домой. Каждая монета для детей ценна, и только за неделю образуется вполне серьезное подспорье для семьи. У многих ведь до сих пор не так много средств к существованию.
Хотя Чернотопье, каким помнил его Густав при Кристофе, и то, каким оно стало — это совершенно разные баронства. Многие все еще не могли себе позволить дорогой пищи и одежды, но уж точно никто не голодал. Первые классы выпустили своих учеников, уже обученных грамоте — пусть и тяжело им давалась эта наука, но обучение было бесплатным, да еще и кормили при этом.
Помимо этого хватало и более мелких, но значимых для простолюдинов изменений. Жизнь медленно, но верно, становилась лучше и легче. Обученные грамоте люди могли отправиться в соседние города, чтобы подзаработать там на ранее недоступных местах. А лучшие ученики уже имели на руках приглашения к мастерам, трудящимся в промышленном районе Чернотопья.
Товары из баронства стали уходить караванами ко всем соседям. Торговцы, ранее посещавшие деревню Большую только ради ночлега и мелких продаж, теперь целенаправленно прибывали в Чернотопье, чтобы получить уникальные товары, которые больше нигде не найдешь. И, по словам Алекса, такие торговцы наживались очень серьезно.
Баронство изменилось с приходом Киррэла Шварцмаркта. И если бы кто-нибудь спросил Густава, жалеет ли он о том, что однажды решил вернуться на службу, капитан уверенно сказал бы, что это было его лучшее решение в жизни.
Жаль, что сам барон так редко появляется дома. Порой Густав задумывался, что будет если Киррэл однажды не вернется. И то, к каким выводам приходил стражник, его не радовало. Ведь изменения, которые принес бастард Кристофа, было очень легко порушить, вернув баронство к нищенскому существованию, каким оно и было при прошлом хозяине.
