Она была в его теле, в его разуме.
Соран оттолкнулся от пола. Физический мир вокруг него был темным и неподвижным, но сверху был слой реальности Кошмара, живой от движения. Лозы Девы Шипов поднимались по стенам, ползли по полу, по потолку. Розы цвели и сгорали, шелковистые лепестки осыпались, оставляя приторный запах.
Он встал, тяжело дыша. Пот лился по лицу, пока он шагал по залу. Ему нужно было попасть к старой комнате. Где-то там он мог найти заклинание. Что-то, что мог использовать как оружие. Лозы тянулись к его ногам, но он все еще управлял собой. Они не могли удерживать его дольше пары секунд, он вырывался.
«Почему ты убегаешь? Любимый! Ты звал меня в себя. Ты хочешь меня!».
Она окружила его. Ее голос шептал из горящих роз, дрожал в лозах, трепетал в листьях.
Соран повернул за угол в коридоре, дальше начинались покои семьи. Все место было заполнено лозами.
Но это было не настоящим. Пока что. Заклинание билаэр еще держалось, и носрайт не мог появиться в физическом облике.
Соран заставил зрение проясниться, сосредоточился на физической реальности. Он видел тот же длинный темный коридор, стены были исполосованы, но без лоз с шипами. Он шагал, вытянув руки. Реальность Кошмара местами становилась слишком сильной, и лозы ловили его, рвали его, мешали двигаться. Он шагал, не замечая ужасные порезы на коже, добрался до двери почти в конце коридора. Он споткнулся и упал, ладони схватились за ручку двери, и она открылась под давлением. Дверь открылась внутрь. Соран упал с ней, рухнул тяжко на пол.
«Иди сюда, любимый. Хватит глупых игр».
Он поднял лицо с пола. Она стояла перед ним. Хеления. В тонком платье, которое липло к ее смуглой коже, шнурки на груди были заманчиво развязаны. Она соблазнительно улыбнулась, и это всегда вызывало кипение его крови. Она играла со шнурками платья, тянула, чтобы они развязались сильнее.
«Наконец-то! — шептала она. — Никто не встанет между нами. Эта мерзкая дрянь далеко».
Соран заметил блеск, нить магии с одним концом в его боку, в жутком коме под его кожей. Другой конец пропадал в груди Хелении.
Она увидела, куда он смотрел, и ее улыбка стала ужасной гримасой.
«Хватит этого! — прошептала она. — Отпусти меня, Соран. Ты знаешь, что это заклинание не сможет держать меня долго», — она сжала нить заклинания и потянула, пока та не оказалась на грани разрыва. Но она не порвется. Она крутила нить, дергала с силой, и с каждым резким движением милая картинка Хелении таяла сильнее, показывая жуткую фигуру из шипов вместо нее.
Соран закрыл глаза. Нужно было сосредоточиться. Когда он открыл глаза, мир был темным, слишком темным, чтобы видеть больше, чем силуэты мебели. Но он хорошо знал план своей комнаты.
Сил встать не было, он пополз на животе по полу, добрался до кровати, где хранил заклинания. Что-то полезное могло остаться. Он протянул руку под кровать, порылся среди пыли и обломков. Что-то зашуршало. Обрывок бумаги.
Его сердце дрогнуло.
Он вытащил страницу, сел у столбика кровати. Он развернул бумагу, посмотрел на слова и… и…
— Что это такое? — завопил он.
Лозы окружили его, лились с края кровати, выползали из-под нее. Соран с воплем попытался встать, но лозы сковали его лодыжки, обвили голени, тянули, пока он не рухнул на бок.
Дева Шипов сидела на коленях перед ним, ее лицо из лепестков роз было близко. Ее длинные пальцы-ветки играли с нитью билаэра.
«Если освободишь меня, я появлюсь в твоем мире, и ты больше не будешь одинок».
«Я не успею побыть одиноким, — прорычал он. — Ты порвешь меня раньше, чем я вдохну три раза!».
«Ни за что. Я тебе не наврежу».
Слова лились с ее шелковистых губ, но шипы впивались в его плоть. Кровь текла, он кричал от боли. Нить натянулась, как струна арфы, и комок на его боку двигался, грозил лопнуть.
«Соран, Соран, — ворковала Дева Шипов. Она нежно коснулась его лица ладонью. А потом сжала его челюсть длинными пальцами, вонзая шипы до кости. — Мы оба знаем, как это должно закончиться. Ты не можешь удерживать меня дольше. Я становлюсь сильнее с каждым мигом. Отпусти меня, любимый. Отпусти, и я…».
Соран уловил краем глаза движение на пороге, посмотрел туда. Его глаза расширились.
Дева Шипов заметила, что он отвлекся, повернула длинную шею из лоз, черные дыры ее глаз сосредоточились.
«Ты!» — зашипела она.
Она прибыла так тихо, что он мог не заметить. Это была Нилла. Или… почти Нилла.
Мерцающий призрак стоял у двери, пропал и вернулся, стал чуть плотнее. Призрак был без цвета, не ощущался как из плоти и крови, но это была Нилла. Она погасла, вернулась четче, посмотрела на Сорана. Она тряхнула головой, пропала и появилась снова.
В этот раз она увидела носрайта.
Ее рот открылся, и воздух вокруг нее словно задрожал от дикого вопля, который не мог долететь до ушей Сорана сквозь реальности. Но он ощутил это, как и магию, исходящую от призрака, пока она неслась по комнате, поднимая тень без формы над головой.
Она опустила эту тень, и она стала плотной достаточно долго. Он видел, как клинок топора рассекает Деву Шипов, отрубая руку у плеча.
Носрайт с визгом выпустила Сорана, ее лозы дрожали от шока из-за жестокого удара. Соран поднял голову, стряхнул волосы с глаз и посмотрел на Царство Кошмара.
Тени извивались, длинные лозы тянулись как пальцы к Нилле, чтобы поймать и сокрушить ее. Ему было сложно увидеть ее. Магия, питающая Ниллу, была сильной. Она сама создавала это заклинание? Каждый раз, когда она взмахивала топором, ее удары попадали метко. Клинок рассекал ветки и розы, и Дева Шипов кричала от гнева и боли.
А потом лоза поймала запястье Ниллы. Рот девушки сформировал О от удивления, ее глаза округлились на миг, и Дева Шипов бросила ее в стену. Призрак угас и снова появился, его поддерживала упрямая магия, но слишком слабая, чтобы вырваться из хватки носрайта. Ее зубы сверкнули в оскале. Она подняла свободную руку, чтобы потянуть за лозы. Когда шипы впились в ее ладони, она угасла от боли, но вернулась через миг. Заклинание было упрямым!
Соран уперся ногой, чтобы встать и броситься на монстра. Но что он мог? Он был из плоти, а они были нематериальными. Он не мог коснуться носрайта, как и она не могла его касаться без заклинания.
Заклинание…
Он огляделся, заметил страницу в паре футов от себя, бросился к ней. Глупое заклинание, но все, что у него было. Вытерев кровь с глаз, он быстро прочел строки, ощутил, как квинсатра открылась, и магия скользнула к нему.
Дева Шипов подняла ладонь, на концах пальцев были огромные шипы, нацеленные на призрачное лицо Ниллы. Ее большой и указательный пальцы замерли в дюйме от глаз пленницы, пылающих возмущенно на лице Ниллы.
— Хеления! — закричал Соран.
Дева Шипов повернулась. Черные глаза смотрели на него, она открыла рот и зашипела.
Соран бросил заклинание. Оно попало по лицу носрайта и взорвалось, бросая слизь в стороны. Слизь шипела и сжигала все, чего касалась.
Дева Шипов завизжала от удивления и отпустила Ниллу, ее ладони с шипами рвали вязкую слизь, которая прилепила ее ладони к голове. Другие ладони появились из лоз, рвали ее голову и тело. Но все, чего касалась слизь, прилипало, и она ломала свои руки, пытаясь вырваться.
Нилла опустилась на пол. Ее призрак чуть не пропал, но она вернулась, посмотрела на извивающегося носрайта. Она встала и подняла обе руки, в ладонях вдруг появился топор, четкий, словно в физическом мире.
Нилла замахнулась.
Клинок рассек лозы, шипы и руки, пробил шею Девы Шипов, и сила взмаха несла Ниллу дальше, пока клинок не стукнул по стене.
Черные глаза Девы Шипов смотрели между множества ладоней. На миг она снова выглядела как Хеления.
Она моргнула.
Ее голова упала с плеч на пол. Она покатилась и пропала облаком тьмы, словно дыма.
Лозы на полу, стенах и потолке отступали. Шипя, они поспешили в Сорана, погрузились в его живот, в ту часть его души, где был билаэр. Он закричал и рухнул от сильной боли.
