прорычала Сяомин, ложась на брюхо и грустно смотря на Юншэна. Она не понимала его, не знала, как он жил последнее время. Что произошло после её смерти? Когда этот вояка вернулся из полей сражений, куда его отправили незадолго до летнего сезона.
— Ваш зверь всегда себя так ведёт? — напряженно спросил Юншэн, косясь на вздыхающую пантеру.
— Впервые вижу её такой, — удивленно пробормотал Юйлун, опираясь на сцепленные в замок руки подбородком. Его красные глаза пристально смотрели на пантеру, которая обычно не жаловала никаких гостей. Усмехнувшись, мужчина холодно произнес: — Видимо, ты пришелся ей по душе.
— Боги упаси от этого, — испуганно отпрянул Юншэн, вызвав новый смешок Повелителя. Смущенно кашлянув, он пробормотал: — Я бы хотел узнать, как дальше быть? Мы опросили всех, кто имел отношение к моей сестре в то время. Однако…
— Значит слишком мягко опросили, — сверкнув алыми глазами, отчеканил Юйлун. Его взгляд словно превратился в застывший лёд, способный заморозить любого нарушителя. Прикрыв глаза, он потер свой подбородок и сказал: — Даю разрешение на более тщательный допрос, мне нужно получить имена всех причастных.
— Будет исполнено, — холодно ответил Юншэн, склоняясь в поклоне.
Сяомин с благодарностью посмотрела на мужчин, её душу согрели их слова. Значит, её смерть всё же всколыхнула жизнь в гареме и не прошла бесследно. В глубине души, пантера боялась именно этого — остаться лишь тенью, что бродит в стенах дворца. Без тех, кто вспомнил бы о ней, грустно глядя на поминальную деревянную табличку. Семья отказалась от Сяомин, навряд ли ей ставят свечи и зажигают благовония, этого достойны лишь записанные в родовой реестр. А её, насколько помнила пантера, вычеркнули из семейной книги.
Приход брата стал полной неожиданностью, ведь он был выслан на поле боя. Его отправили туда после появления слухов, распространившихся по столице. Сяомин слышала, как шептались у неё за спиной, поливая грязью за растление неизвестной девицы. Девушка до последнего не верила чужим словам, веря в безгрешность и добродетель Юншэна. Однако несмотря на её положение в гареме, влияния наложницы оказалось недостаточно, чтобы заткнуть чужие рты. Девица из слухов подала прошение во дворец, прямо Повелителю, умоляя призвать мужчину к ответственности. Весь Совет, за исключением членов семьи Чэнь, потребовал отставки молодого командующего, запятнавшего свою честь.
Тогда Сяомин впервые стояла на коленях перед покоями Повелителя, умоляя смилостивится и смягчить наказание. Она провела целый день под палящим солнцем, прежде чем её услышали. Едва не падая от усталости, девушка с трудом вернулась к себе. Разжалование и позор, изначально грозивший Юншэну, сменился на поле боя. Никто не верил в его возвращение, считая смертником, отсрочившим свой исход. Только Сяомин зажигала по вечерам свечи, молясь Богам и умоляя сохранить брата в целости и сохранности.
Единственное, что не понимала Сяомин, так это чем брат заслужил возможность — вот так выпивать с Повелителем? Он никогда прежде не был близок с Юйлуном, считая его виновником несчастий, обрушившихся на Сяомин. Мужчина с самого детства был предвзят к нему, и его нелюбовь лишь усилилась после вычеркивания имени девушки из родового реестра. Теперь же он сидел напротив, спокойно пил вино и обсуждал дела дворца. Это не укладывалось в голове пантеры, превращаясь в чудаковатую осязаемую иллюзию.
— Возьмешь Кошку с собой, — небрежно сказал Юйлун, когда разговор подходил к концу. — Пусть своим видом внушит побольше страха, разрешаю ей даже немного потрепать особо неразговорчивых.
— М-р-р-р (Замечательно), — радостно замурчала Сяомин, мысленно потирая лапы. Она сможет лично посмотреть в глаза тех, кто может быть причастен к её смерти.
На следующий день, в час Змеи (09:00–11:00), Юншэн прибыл к покоям Повелителя. В сопровождении двух стражей, он с почтением принял в руки поводок с пантерой. Слуги, которым поручили проконтролировать передачу кошки, с облегчением выдохнули, стоило руке мужчины покрепче перехватить кожаный ремень толщиной с два пальца. С самого утра Сяомин бесновалась, осознав, что ей вновь предстоит быть прикованной. Её не успокаивало даже то, что рядом будет родной человек. Шкура предательски ходила ходуном, как и мельтешащий из стороны в сторону хвост. На поводок совершенно не хотелось, а этот демонов Юйлун убежал на совещание, не дожидаясь её пробуждения.
Мрачно глядя в родные глаза, Сяомин едва сдерживала свой оскал. Мужчина косо поглядывал на неё, чеканным шагом направляясь к тюремным камерам. Его верные соратники тихо шушукались за спиной, не рискуя громко обсуждать нового питомца Повелителя. Их целью на это утро стал допрос слуг, что уже несколько месяцев мариновались в подвалах темницы. Из обрывков мужских разговоров Сяомин узнала о невероятной стойкости местных служек, а также некомпетентности палачей. За такое долго время они не смогли расколоть парочку людей, служивших при гареме.
Нет. При других обстоятельствах, она бы даже возгордилась слугами, которые не сдают своих хозяев. Однако всё портил тот факт, что они могли знать её убийцу. Знать и покрывать этого негодяя, что зверски оборвал первую жизнь Сяомин. От одной мысли об этих предателях, а воспринимать их иначе она не могла, у неё чесались лапы. Отчаянно хотелось вцепиться в их кожу, ощутить страх, струящийся по венам, вырвать признание из их ртов. Нельзя. К сожалению, она может лишь наблюдать за другими, надеясь услышать хоть крупицу правды. Кровожадные мысли принадлежали кошачьей натуре, что была излишне своенравна и имела звериный разум. У зверей всё просто — либо друг, либо враг. Другого не дано, если навредить кошке хоть раз, она никогда не забудет этого и отдастся полностью мести.
Тюремный комплекс не отличался излишней помпезностью и красотой. Мрачные стены, с крохотными окошками. Никакой зелени и деревьев, лишь голый камень да угрюмые стражи. Сероватый материал стен, с вкраплениями черного и красного, навевал страх. Сяомин поежилась, прижимаясь к ноге Юншэна, чем заработала удивленный взгляд окружающих. Не нравилось пантере это место, в прошлом она сотни и тысячи раз слышала ужасные разговоры об этом месте. Главный страх любого жителя дворца — попасть в камеру тюремного комплекса. Отсюда никто и никогда не возвращался, а крики узников разносились далеко за пределы этого кошмарного уголка дворца.
Вот и сейчас, стоя на пороге главного входа, из темного провала двери кто-то истошно вопил о невиновности. Мужской надломленный голос молил о пощаде, срываясь в тонкий визг. От этого по спине Сяомин прошла мелкая дрожь, инстинктивно захотелось спрятаться за спину брата. С трудом поборов это желание, кошка почувствовала ощутимый рывок поводка. Подняв взгляд вверх, она мрачно посмотрела на Юншэна, который вновь нетерпеливо дёрнул
