— Ай, — пискнула девочка, когда лекарство защипало, а парень легонько подул. — Спасибо.
— Теперь будешь знать, кто сможет залечить твои побои после очередной драки, — хохотнул яриловец и убрал на место бутылек.
— Слушай, а может, мне тоже никогда не выходить замуж? — улыбнулась Мирослава, чувствуя облегчение после заживления сбитых костяшек. Ее детская непосредственность все еще брала верх над юношеским максимализмом. — За властью я не гонюсь, в политике тоже не разбираюсь.
— А как же любовь? В нее ты разве веришь? — спросил Яромир, опираясь одной рукой на кровать.
— Верю. Мои родители точно любят друг друга, но… родители почти всех моих друзей в разводе. Что-то им эта любовь не помогла семью сохранить. Значит, либо она временная, либо ее и не было. Даже во многих книжках часто пишут, что любовь это скорее наказание и боль, а не дар божий, хах…
— Ого! Слишком взрослые рассуждения для такой маленькой тебя, — усмехнулся Полоцкий.
— Эй! Не такая уж я и маленькая! Бабушка говорит, что любовь приходит лишь раз, — вспомнила девочка. — И если ее упустишь, то так сильно больше никогда не полюбишь. В немагическом мире мало кто заключает брачные контракты, но даже и они не сдерживают от развода. Все заканчивается дележкой совместно нажитого имущества и поломанной психикой детей, если они есть, конечно.
— Мудро, — кивнул парень и чуть нахмурился. — Вот поэтому и не хочу жениться. Особенно по договору. Сплошная фикция. Видел я пару раз такие парочки на светских раутах. Очень нелепо выглядит, когда на людях они идеальные супруги, но все-то знают, что дома они грызутся, как кошка с собакой.
Мирослава хихикнула.
— Слушай, а может, сведем Вершинина и Мирскую? Как я сегодня имела честь увидеть, он умеет поставить ее на место, а ей, по-моему, такое и надо?
— Офигенный план, Морозыч, надежный, едрить-колотить, как советский холодильник, — в палату вошел Никита, изображая обиженного и падая третьим на небольшую кровать. Видимо, ему тоже надоело ждать, и он решил навестить друга. — Значится, вы будете всю жизнь летать свободными птицами, а я содержи истеричку Софочку и оплачивай себе психотерапевта?! Вот это друзья! Может, лучше сразу в петлю?
Ребята прыснули со смеху, представив себе эту картину. Вершинин отлично разбирался как в магическом, так и в немагическом мире, поэтому очень грамотно использовал некоторую терминологию из обоих миров, успешно ее совмещая в одном предложении.
— А что же, не нравится тебе София? — спросил Яромир, отодвинув развалившегося Вершина подальше и отвоевывая свое место.
— Красива и достаточно умна, согласен! — загибал пальцы Никита. — Но ее подобострастное отношение к одному моему другу не скрепит наши с ней семейный узы, увы!
— Может, она так влюбится в тебя, что и про меня наконец забудет, — поняв, что речь о нем, ответил Яромир.
— Не, брат, не впутывай меня в свои шашни! Я буду верным другом и всегда подставлю тебе плечо, но не отдавайте, княже, меня на съедение гиенам, — сложил в умоляющему жесте руки Вершинин, за что получил подушкой по лицу.
— Шут, — усмехнулся Полоцкий и глянул на улыбающуюся Мирославу. Ямочка на ее правой щеке сейчас была отчетливо видна.
Нет, она точно выйдет замуж. За такой, как она, очередь будет стоять. Магическое общество, на его юный и неопытный взгляд, устало от воспитанных по всем канонам барышень, раболепно смотрящих в рот каждому, кто имеет титул и власть.
— Молодые люди, на выход! — показалась в дверях Валентина Петровна. — Втроем!
Полоцкий, через минуту тебя здесь увижу, оставлю до утра!
Ребята дружной гурьбой подскочили с постели. Яромир переоделся за ширмой под громогласное завывание Вершинина: «Чего я там у тебя не видел!».
Когда все вышли из школьного госпиталя и направились в столовую, уже на подходе девочка чертыхнулась:
— Забыла сказать, — посмотрела она на Яромира, — на ближайшие несколько недель у нас отработка на кухне. И заведующая как-то узнала про фею-крестную.
Полоцкий скривился.
— А я-то тут причем? — завозмущался парень, забыв, что фея была его идеей. — Девчонки, вы сущее зло на этой земле…
— Поэтому ты и не женишься, — напомнил ему Никита, хлопая друга по спине. — Ты бы побольше налегал на еду, исхудал весь.
Яромир дернул плечами, сталкивая с себя его руки.
— А что ты хотел, за тебя Мирослава всем морды бьет, а ты в сторонке стоять будешь? Э, нет, брат, придется за такие привилегии посуду драить, — изливался сарказмом не замолкающий Вершинин.
— Эти морды просто сами так и просятся, чтобы по ним заехали. — отмахнулась Мирослава, заходя в столовую.
— У, какая бойкая, — громко зашептал Никита Яромиру, — я ее иногда боюсь, как ты с ней ладишь?
Полоцкий покачал головой, хитро ухмыляясь.
— Вершинин, ты мои нервы проверяешь что ли? — спросила девочка, поворачиваясь к одногруппнику. — А то смотри, и твоя наглая морда попросит меня о помощи к исцелению!
— Боюсь-боюсь, — поднял он руки и, чуть ускорившись, обогнал Миру, выдвигая ей стул и приглашающим жестом прося ее присесть.
— Клоун, — засмеялась Мирослава.
На ужин скатерть-самобранка подала жареную картошку с золотистой корочкой и лесными грибами. Мирослава схватила маленький слабосоленый огурчик, с громким хрустом и аппетитом его откусив.
Поставив локти на стол, она с удовольствием жевала корнишон, наблюдая, как Яромир положил салфетку на колени и, держа локти на весу, пользовался вилкой и ножом. Пижон. Однако она была рада видеть друга рядом, пускай тот еще выглядел не до конца выздоровевшим.
— Добрый вечер, — раздался голос сбоку, от которого Мирослава подавилась ужином и закашлялась. Иванна постучала по спине одногруппнице, чтобы освободить ей дыхание, Полоцкий подорвался с места, Никита удержал Астру, норовившую свалиться со стула.
— Какого черта?! — от природы бледный Яромир стал совершенно белым как бумага «Снегурочка» для принтера.
Иван Третьяков стоял перед ними, как ни в чем не бывало. Живой. И, кажется, невредимый. Мирослава, у которой от сильного удушья по лицу текли слезы, во все глаза уставилась на того, кого они уже похоронили.
— Ваня?.. — задала глупый вопрос девочка, встав рядом с Полоцким, имитируя на пару с ним каменных статуй.
— Странно, правда? — улыбнулся хорсовец, наблюдая, как Яромир одним движением стащил со стола тканевую салфетку и протянул ее подруге. Та быстро вытерла глаза и, кинув салфетку обратно Полоцкому, кинулась обнимать Третьякова. Парень в ответ крепко ее обнял, слегка приподняв девочку над полом.
Никита медленно подошел ближе и встал стеной сзади Яромира.
— Что происходит? — тихо спросил он, словно не веря своим глазам. Полоцкий промолчал, лишь сжимал челюсть.
Мирослава, выбравшись из объятий человека, вернувшегося с того света, повернулась к друзьям. Астра находилась в состоянии полуобморока и не могла взять себя в руки. Иванна стояла сзади нее и положила руки на ее подрагивающие плечи. Где-то в столовой разносился чей-то тихий плачь и шепотки.
Что ж, хорошо, что хотя бы без истерик или громких неуместных вопросов.
Иван подошел к парням, протягивая руку. Никита чуть подтолкнул Яромира и тот, словно очнувшись, пожал руку в ответ, но тут же сжал ее сильнее обычного, уставившись при этом черными глазами в упор на старого знакомого.
Вырвав руку из тисков, Ваня протянул ее Никите, здороваясь и с ним. Их рукопожатие было недолгим и чуть менее крепким.
Послышались быстрые шаги и в следующее мгновение София с разбегу кинулась в объятия одногруппника. Тот, еле устояв на ногах от неожиданности, обнял девочку и прижал к себе.
— Я жив, жив, — бормотал он ей в копну рыжих волос, пытаясь успокоить.
— Но как? — задала она интересующий абсолютно всех вопрос. Шмыгая носом, девочка отстранилась, все еще крепко держась пальцами за форменный серый пиджак парня.
Мирослава оглянулась, осматривая собравшуюся толпу вокруг их столика.
