Рилд, полагая, что друг шутит, прыснул… потом осознал, что в этом есть доля правды.
— Как же нам вести себя среди гоблинов?
— Настоящий маг всегда любит экспериментировать. Кроме того, какой смысл быть темным эльфом, владыкой Подземья, если не использовать рабов на полную катушку?
— Хм. Допускаю, что эти могут оказаться похожими на наших жриц, которые требуют, чтобы ты унижался, пресмыкался перед ними…
— Тихо!
Барабан смолк.
— Что-то случилось, — добавил Фарон.
Толпа пришла в движение, все стали выкрикивать:
— Пророк! Пророк! Пророк!
Над толпой возникла фигура в плаще с капюшоном, покрой которого не позволял определить район Мензоберранзана. Но в Пророке, любимце этого сброда, явно угадывался мужчина-дроу.
Пророк подождал пару минут, потом поднял изящные руки, и толпа постепенно успокоилась. Фарон прошептал на ухо Рилду:
— Возможно, этот парень и не один из нас, — сказал Мастер. — Он окутан волшебством, его заклинание заставляет видеть в нем того, кого хочет видеть в нем смотрящий: гоблин — гоблина, гнолл — гнолла…
— А что там под маской?
— Не знаю. Магия не обычная. Я никогда не встречал ничего подобного, но уверен, что мы разгадаем его тайну.
— Братья и сестры! — произнес Пророк.
Его голос вызвал бурю восторга, и он опять подождал, пока улягутся эмоции.
— Братья и сестры, — повторил он. — С самого основания этого города мензоберранзанцы держат наши народы в рабской покорности и низводят нас до уровня животных. Они заставляют нас работать до тех пор, пока мы не умрем от изнурения. Из прихоти они пытают и убивают нас, обрекают нас на голод, болезни и прозябание в нищете.
Слушатели согласно взревели.
— Куда бы вы ни посмотрели, везде лишь горе и страдания, — продолжал скрытый капюшоном оратор. — Вчера я прошелся по Майнифолку. Девочка-хобгоблин, лет пяти-шести, пыталась поднять кусок гриба с земли. Зубами! Некий дроу магией соединил ее руки за спиной, чтобы она жила калекой и посмешищем до самой смерти.
Толпа заворчала от возмущения, хотя некоторые из их собственных рас сами принимали участие в пытках, правда, далеко не таких изощренных.
— Я прошел Нарбонделлин, — говорил Пророк. — Парализованный орк лежал на земле, темный эльф вскрыл ему грудь, пилой вырезал несколько ребер и свистом подозвал своего верхового ящера, чтобы тот подкрепился внутренними органами еще живого раба. При этом он сообщил своему сородичу, что таким мясом подкармливает рептилию каждый день, желая сделать ее резвой.
Аудитория кипела от ярости. Одна женщина-орк в порыве гнева рассекла осколком стекла себе щеки и лоб.
Пророк все продолжал скучное перечисление жестокостей, и Рилда мало-помалу стали захватывать странные ощущения. Он знал, что безжалостность не может вызывать чувство вины, — не пристало темному эльфу испытывать такое смешное ощущение, — но это было похоже на отвращение к чрезмерности, стыд за чистейшее расточительство и… желание исправить, если возможно, ситуацию.
Чувство, конечно, совершенно ненормальное. Гоблины и им подобные существовали только для того, чтобы удовлетворить прихоти дроу, и если кто-то из них, гоблинов, пострадал или погиб, то на его место нужно поймать или купить другого, вот и все. Мастер Оружия тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и повернулся к Фарону.
Даже под маской орка было заметно, что все происходящее очень забавляет мага.
— Решил исправиться?
— Я смотрю, на тебя это тоже подействовало, — отозвался Рилд. — Что происходит?
— Пророк магически воздействует своим красноречием, я пока не совсем разобрался как.
— Ладно, но какой смысл во всех этих жалобах и нареканиях?
— Полагаю, он нам это объяснит.
Оратор продолжал в том же духе, чем довел толпу почти до исступления. Наконец он вскричал:
— Но так не должно быть!
Толпа взорвалась, и на мгновение Рилд почувствовал, как его новое чувство отвращения преобразилось в дикую жажду крови. Наверное, потому, что он не успел полностью избавиться от тех странных ощущений.
— Мы можем быть отомщены! Воздавайте за каждое увечье и оскорбление тысячекратно! Свергните дроу, пусть они будут нашими рабами! Мы оденемся в шелка и парчу, а их заставим бегать голыми, мы будем есть лучшие продукты, изысканные яства, а они пусть подбирают отбросы! Мы разграбим Мензоберранзан, а потом те, кто захочет, вернется к своему народу, нагруженный сокровищами, а другие останутся и будут управлять пещерой как своей собственной!
«Это вряд ли», — подумал Рилд. Он повернулся, чтобы поделиться этой мыслью с Фароном, и заморгал от удивления. Маг выглядел так, словно принимал эту дикую речь всерьез.
— Они просто выпускает пар таким фантастическим образом, — прошептал Мастер Оружия. — Они не осмелятся, а если и попробуют, так мы раздавим их за несколько минут.
— Хотелось бы надеяться, — отозвался Фарон. — Пошли, я хочу взглянуть на него поближе.
Они начали пробираться сквозь толпу вперед. Некоторые откровенно возмущались толчками, Ридду даже пришлось крепко ткнуть одного хобгоблина, но никому не казалось странным, что они хотели подобраться поближе к покорившему сердца оратору. Другие тоже толкались.
Пророк продолжал свою речь:
— Благодарю вас за ваше усердие и терпение, которые скоро будут вознаграждены. Клич нашего восстания услышат на каждой улице, в каждом переулке. У нас везде есть воины, и каждый знает, что он должен делать, когда услышит сигнал. Тогда мы восстанем… и казним их всех.
Мастера, подойдя достаточно близко, увидели, как Пророк поднял с земли продолговатый кусок песчаника и смазал один его конец маслом из керамического сосуда. Песчаник вспыхнул желтым пламенем и затрещал, словно сухое дерево, — экзотический горючий продукт Верхнего Мира. Мастер Мили-Магтира прищурился от неожиданно яркого света.
— Глаза богини! — воскликнул Фарон.
— Это потрясающий фокус, — признал Рилд, — но, я уверен, это мелочи по сравнению с твоими.
— Да не огонь. Посмотри на тех двух бугберов рядом с Пророком.
— Его телохранители, я так думаю. На которого именно?
— Это Тлат Мелан и некий Альтон, сапожник: оба — беглецы. Они тоже накрыты иллюзией, но более простой, сквозь которую я могу видеть.
— Ты серьезно? Какой дроу, пусть даже негодяй, будет помогать предводителю рабов?
— Возможно, мы это выясним, проследив, куда направится потом Пророк со своим окружением.
— Я научу вас пользоваться огненными сосудами, — продолжал тем временем оратор, — у нас их предостаточно. — Он жестом указал на несколько зависших в воздухе ящиков. — Возьмите и спрячьте их до судного дня.
