— Полагаю, все в порядке.
Придраться и впрямь было не к чему. Но Тео понимала, что стоит ей признать это вслух, как их выставят вон. Никто не любит инспекторов… Где же ученик?! Сейчас его появление было бы очень вовремя. Можно было бы спровоцировать у него приступ страшной болезни — они с Гринером условились о секретном знаке на такой случай: увидев, что наставница щиплет мочку уха, Гринер должен был без промедления упасть на пол, дрыгая ногами. Но он все не являлся.
— Как вам сказать… — протянула Тео.
Тут открылась дверь и в проеме показалась голова Гринера.
— Прошу прощения, Ваша Светлость, мистер Доггер, я…
Гринер вовсе не по своей воле просидел три часа в подвале замка, и горел желанием объяснить это наставнице, но, увидев, что она не одна, замер в нерешительности. Наверняка она разозлилась. А уж «инспектор», по легенде человек вспыльчивый, так и вовсе мог разораться не на шутку. Ну, так и есть… Вон, она за ухо себя дергает, так злится.
Гринер улыбнулся так широко, как только мог. Несколько секунд магичка и ученик смотрели друг на друга в упор: она — дергая себя за ухо, а он улыбаясь. Наконец она сдалась и недовольным голосом приказала:
— Остолоп, принеси книгу из моей сумки, где ты шлялся?!
— Сей минут, сударь! — Гринер стрелой припустил по коридору, благо успел выяснить, в каком крыле их поселили. На бегу он обдумывал сногсшибательные новости, которые узнал из разговора с конюхом, и еще эта штука в подвале… какая удача, что его туда занесло!
Комнатку им выделили не ахти какую, но с большим окном, так что Гринеру не понадобилось зажигать факел или лампу, чтобы найти седельную сумку Тео. Начав копаться в ней, он вдруг вспомнил, что за книгу имела в виду магичка.
— Это та, которую она читает на каждом привале, а мне посмотреть не дает… — сказал он себе тихо, и аккуратно засунул руку глубже в мешок. По его горькому опыту, оттуда могло выскочить все, что угодно. Но все обошлось — пальцы нащупали толстый корешок. Затаив дыхание, он вынул книгу… Красная кожаная обложка, медная застежка… Ничего опасного ведь, правда? Вряд ли она попросила бы принести ее в залу, если бы там было что-то… Глубоко вздохнув, от со щелчком отстегнул защелку книги и раскрыл ее примерно посередине.
"Ветер развевал ее золотые кудри, когда стояла она на башне, почти без чувств от присутствия Альберта. Он обнял ее сильной рукой и прошептал: — Наконец-то ты моя, Агнесс! И поцеловал ее в жаркие губы, другой сильной рукой продвигаясь к…"
— Что за хрень? — не сдержавшись, Гринер выразил свое изумление вслух, да так громко, что кажется, и в другом крыле замка было слышно. И, уже тише: — Любовный роман? Любовный рыцарский роман?!
Он снова раскрыл книгу, которую случайно захлопнул.
— Не могу поверить… Тео… и такое? Черт. Дерек наверняка не знает… "Ее душистое тело…". Ой…
Гринер покраснел. Он и не замечал, что разговаривает сам с собой.
— Я сейчас только посмотрю, куда Альберт продвинулся сильной рукой… И пойду. О-о-о… Я и не предполагал…
Прошло минут двадцать, прежде чем Гринер вдруг понял, что читать становится все труднее — солнце почти село, закатного света, лившегося в окно, не хватало, чтобы разглядеть не такие уж крупные буквы. Он разочарованно вздохнул, и тут вспомнил, что его ждут, между прочим, высокородный дворянин и самая вспыльчивая магичка в мире. Ойкнув, он опрометью бросился назад. Хотя ему очень хотелось узнать, сумел ли похитить Агнесс давно ее вожделеющий злодей в черной маске.
Когда он появился в Охотничьей зале, Тео смерила его саркастическим взглядом — что на недовольном лице инспектора смотрелось еще страшнее, — и поманила его к себе. Он послушно подал ей книгу.
— Надеюсь, ты сломал ногу, поэтому шел так долго. — Проворчала она и протянула книгу барону. — Вот, ваша светлость, параграф одиннадцать, пункт пятый. Страница, если я не ошибаюсь, двадцать шестая.
"Что она делает?" — только и успел подумать Гринер, но барон уже раскрыл томик в красной кожаной обложке.
— Что? — брови его взлетели вверх. — Еще три тысячи? Вы с ума сошли!
— Не я написал этот пункт… — сладчайшим голосом объявила Тео. — Его составил Совет Баронов, и Его Величество одобрил. Вы обвиняете Совет либо короля в сумасшествии?
— Нет, конечно нет…
— В таком случае… мы останемся еще на день, а, возможно, и дольше, чтобы разобраться со всем. Или вы предпочтете выплатить мне три тысячи прямо сейчас?
Даже не дожидаясь ответа, Тео с поклоном вынула книгу из пальцев окаменевшего барона и, схватив ученика за локоть, вышла в коридор, успев сказать на прощание:
— Передавайте привет вашей несравненной супруге. До завтра, ваша светлость.
Отойдя на приличное расстояние и завернув за угол, она прислонилась спиной к стенке и тихонько засмеялась.
— "Необычайные любовные приключения Агнесс" только что позволили нам задержаться тут еще на день, ученик. А что это у тебя такое лицо? Я же рассказывала тебе о иллюзорных чарах, нет?
— Что? А… да. Но…
— Никаких но. Сейчас дойдем до комнаты, я упаду в кровать, сниму эти проклятущие сапоги и ты расскажешь мне все, что узнал.
— Вы не туда свернули. Мы живем в другом крыле.
— Ну, веди.
Тео, похоже, прекрасно видела в полутьме, потому что ни разу не споткнулась, чего нельзя было сказать о Гринере.
— Ладно, ученик. Поскольку ты будешь мучаться этим вопросом всю ночь, станешь ворочаться и задавать дурацкие вопросы, объясню сейчас. Я часто бываю при дворе, а все дамы там сейчас без ума от этой книжечки. Мне надо быть осведомленной в таких вопросах, иначе завязать откровенного разговора не получится… а ты и представить себе не можешь, сколько тайн можно узнать у придворных дам…
— Просто я подумал… такая книга — и вы…
— Вспомни, чем мы занимались вчера днем. Ты думаешь, что мне могут быть действительно интересны надуманные приключения сладкой барышни Агнесс?
— Мне — интересны… — пробурчал Гринер.
— Это потому что ты пока что не столкнулся в жизни с такими Агнесс… И Альбертами. Выдуманная жизнь гораздо скучнее настоящей. По крайней мере нашей, магической.
— Значит, все книги ложь…
— Литература в любом случае играет с твоими чувствами. Но уж лучше пусть это будет умная, интересная, тонкая игра. Или сложная, напряженная, заставляющая тебя думать. Ну, или на худой конец, забавная и легкая. А тут — ничего забавного. Сладкая патока.
— Эх… — вздохнул Гринер. — Вот наша комната, следующая дверь. И я должен вам рассказать обо всем что я узнал, я помню. И… наверное, это интереснее, чем про Агнесс, потому что я узнал такое…
