в яслях для младенцев, увязывая находившихся там трёх детей. Даджа зашла к ней:
— Почему здесь так много детей? Так много младенцев? ‑ крикнула она, делая перевязь из простыни.
— Две из нас нянчатся со своими — нам разрешили держать их вместе с новорождённым Равви, ‑ крикнула женщина, пересиливая рёв горящего здания. Она была покрыта потёками сажи: работая у открытого окна, она находилась на пути дыма, который вползал в комнату и выходил наружу. Она отчаянно закашлялась, хватая ртом воздух и сжимая маленькую позолоченную фигурку Йоргири, свисавшую на ленте вокруг её шеи. ‑ И у Раввики Лисил были десятые именины, её друзья остались ночевать!
С помощью перевязей из простыней, Даджа навесила по одному младенцу женщине на плечо. Огонь приблизился к её барьеру. Как только он коснётся её защиты, для Даджи начнётся война. Ей придётся удерживать пламя, иначе никто из них не выберется отсюда живыми. Если огонь доберётся до яслей, открытые окна и ведущий наружу коридор сыграют роль дымохода, вытягивая огонь и дым через единственный выход.
Она замотала мокрые простыни вокруг женщины:
— Прикрой нос и рот; детей тоже закрой, ‑ приказала она, беря на руки последнего ребёнка. Они вернулись в основные ясли. Женщины, которым Даджа приказала выбираться, всё ещё стояли у дверей, боясь двигаться.
Не было времени тратить дыхание на ругательства. Даджа схватила руку своей спутницы:
— Только ты не потеряла голову. Выводи их наружу — вниз по коридору к первой лестнице, и наружу. Поспешите. Иди!
— Но ты… ‑ женщина протянула руку к Дадже. ‑ Ты должна вести!
Даджа покачала головой:
— Мне нужно удерживать огонь. Заставь их шевелиться!
Она толкнула женщину к остальным. Служанка помедлила, затем подбежала к своим соратницам, крича на них. Когда замешкались, она начала толкать их и детей прочь через открытую дверь, загоняя их подобно перетрудившейся овчарке.
Даджа закинула ребёнка себе на спину, накрыла себя последней мокрой простынёй как плащом, и встала в центре яслей, пока остальные выходили. Она повернулась лицом к стене, отделявшей её от основного здания, прислушиваясь к своей силе. Верхняя часть стены была слабой. Её не хватит, чтобы не дать пожару на третьем этаже продолжать своё жадное наступление. Она убрала оттуда свою силу, пока огонь её не поглотил. Как только она это сделала, с третьего этажа донёсся грохот разлетевшихся под давлением пламени ставен. Теперь крыша над той частью здания загорится. По другую сторону находившейся перед ней стены масса пламени толкала её барьер, давя на неё. Она чувствовала, как её силу отталкивают назад, дюйм за дюймом, пока стена не начала дымиться. Через трещины в штукатурке зазмеились тонкие серые нити.
Она держала часть силы в резерве на случай необходимости. Необходимость появилась. Даджа нырнула глубоко в свою силу и освободила её от всех ограничений. Она перетащила свой щит на свою сторону стены и напитала его всем, что у неё было, на первом и втором этажах. Если она удержит пламя по ту сторону барьера, у женщин и детей будет шанс добраться до двери наружу на первом этаже.
Некоторые погибнут. Температура воздуха сильно поднялась: вымоченные одеяла и простыни быстро высохнут. В качестве защиты от дыма они служили в лучшем случае полумерами. Она могла лишь молиться Счетоводчице о том, что их счета ещё не пришло время подводить. Её задачей было противопоставить свою силу пожару, пирующему в деревянном доме, полном краски и масел, и раздутому до белого каления крепким ветром, струящимся с миль ледяного озера. Для этого ей были необходимы её друзья; ей нужна была Трис, которая могла помочь засунуть огонь в ледяные каналы и холодную водную смерть Сиф. Ей нужна была Сэндри, чтобы свить из пламени сеть и поймать в неё пожар. Но она была сама по себе. Придётся обойтись своими силами.
Огонь ревел, массивный прилив жара и разрушения. Он хотел, чтобы она знала, что он был отнюдь не укрощённым огнём кузнечного горна.
— Но ты и не лесной пожар, ‑ уведомила она его, стуча зубами от страха. ‑ Я расправилась с одним таким, ты по сравнению с ним как лающий щенок. ‑ Она не сказала, что заняла тогда сил у своих друзей, что Сэндри управлялась с одним куском огненной ткани, а Фростпайн — с другим. Пожару не нужно было этого знать.
Фростпайн — как он там? Он так же противопоставил этой твари свою волю в общежитии для слуг?
Её барьер дрогнул: ей нельзя было думать о Фростпайне. «НЕТ», ‑ мрачно подумала она, наклоняясь вперёд, наперекор силе пламени, как могла бы наклоняться, борясь с мощным ветром. «НЕТ».
Пламя давило. Её кожа была будто натянутой, как если бы она была сосиской, которая вот-вот надорвётся. Пламя просунуло палец через один из промежутков в стене, затем другой, расширяя их. Даджа отступила к двери. Ей придётся отдать огню ясли, чтобы не дать ему прорваться через коридор на первый этаж. Удержать эту комнату она не сможет, только не сейчас.
Она осторожно прошла через дверь, по-прежнему силясь удержать барьер наверху и внизу. Её магия горела, питая её щит — горела, сжигая последние остатки топлива.
Барьер на первом этаже пошатнулся. Даджа отпустила барьер в яслях, и загнала его силу в защиту первого этажа. Стена в яслях разлетелась на куски, когда в неё ударили лишённые преград языки пламени.
В коридоре, за её последним барьером на втором этаже, дым лился через края двойных дверей, которые вели в основное здание. Их петли и задвижки светились тускло-вишнёвым цветом. Даджа попятилась от них, держа ладонь на стене. Та была горячей. Это дело рук пламени на крыше. Она отказывалась смотреть вверх. Если пожар пробьёт крышу у неё над головой, она ничего не сможет с этим поделать.
Она нашла дверь-дымоход, из которой валил дым: дверь на лестницу. Даджа попятилась в неё, затем забрала свою последнюю частицу магии на этом этаже, высвободив пламя. Двойные двери сорвало с петель. Вдоль только что оставленного ею коридора метнулся столб пламени. Даджа развернулась, ослеплённая дымом, спустилась на три ступени, и споткнулась о что-то мягкое. Она сжала перила, вырвав две крепившие их пары шурупов, чтобы не упасть и спасти тихого ребёнка у себя на спине. Её барьер на первом этаже пошатнулся. Хватая ртом воздух, Даджа держалась за перила до судороги в пальцах, борясь с надвигавшемся на её силу пламенем. Она отталкивала его, вычерпывая последние капли из источника своей магии, который когда-то казался таким глубоким. Истекая потом, она затолкнула голодные языки пламени назад, за рубеж, который она для них провела. Только после этого она
