…Ямбрен с размаху врезался в возникшее словно бы ниоткуда широкое чёрное покрывало – его мгновенно спеленало, словно младенца, и, словно младенца же нянька, неумолимо потащило наверх, к остальной пятёрке.
Всё идёт, как ему и положено идти.
А эта пара и впрямь не сопротивляется. Боитесь крови, уважаемые? А это неправильно. Правитель тем и отличается от простолюдина, что не боится проливать эту самую кровь. И уж я, если мне приспичит создать ту самую Империю Тысячи Миров, никогда не совершу подобной ошибки. Крови будет пролито ровно столько, сколько необходимо. В конце концов, не случайно же цирюльники для облегчения состояния больного пускают ему кровь. Метод варварский, но верный.
Нет, всё-таки жаль, что вы не стали дёргаться и пытаться вырваться, с сожалением подумал Игнациус. Вон, ваши подручные до сих пор размахивают голубыми мечами и пытаются пробить чёрные стены магией. Наивные… А вот ваш последний удар наверняка расколол бы весь Эвиал. Миллиарды живых душ, невинных жертв, – ах, какую прочность обрела бы тогда моя западня!
Всё, сомкнулось. Три чёрных шара в небесах, стремительно мчатся друг к другу, сливаются – западня захлопнулась.
Чёрный шар стал быстро сжиматься, вот он уже с крупную гору… с холм… вот он уже не больше особняка самого Игнациуса в Долине… вот уже с комнату в том же особняке…
Сжимающийся с каждой секундой шар низринулся в разверстую пасть пирамиды. Всё правильно, подобное притягивается подобным. Игнациус проводил исчезающую точку долгим взглядом.
Лети, лети. Путь твой долог – до самого дна, которого нет. Лететь тебе вечно, и, пока ты в полёте – никакие заклятья пленников ничего не смогут сделать. Пусть даже на свободе они, эти пленники, смогли бы сварить уху в средних размеров океане.
Всех вас туда. В бездну. Заносчивых богов. Надмировых сущностей, возомнивших о себе слишком многое.
Их ничто не удержит. Падение станет вечным.
Тюрьма захлопнулась. Ворота закрыты, замки заперты, ключи выброшены, петли заклёпаны.
Его, Игнациуса, работа сделана.
Вся сила Упорядоченного в его распоряжении. Хотя нет. Оставался ещё Спаситель – эвон, сколько поднятых Им для последнего суда мертвецов толпится на кипящем и исходящем паром океане.
Хотя явившаяся в Эвиал сущность не слишком волновала мессира Архимага. В конце концов, Спасителя мало занимала власть как таковая, в изначальном смысле этого слова. Конечно, изучить Его необходимо. И он, Игнациус, теперь сможет заняться этим вплотную и спокойно, без помех. Эвиал закупорен наглухо. Войти сюда ещё возможно, а вот выйти – выйти сможет только он сам. Ну и те, кому он милостиво позволит «взяться за стремя».
Сейчас же Спаситель застыл, словно изумлённый невесть откуда явившейся помощью, разом избавившей Его от обоих врагов. Вокруг Утонувшего Краба по-прежнему ревел набирающий силу хаос, океан извергал клубы пара, на поверхность всплывали всё новые и новые трупы, кому присутствие Спасителя на краткий миг придало гротескное подобие жизни. Но самое интересное – обратил внимание Игнациус, – что застывали, глядя на Него, даже некоторые «новые зомби» Империи Клешней, точно муравьи, карабкавшиеся вверх по лестничным маршам Великой Опрокинутой Пирамиды.
Велика ж Твоя власть, Спаситель.
На мгновение мессиру Архимагу пришла в голову поистине безумная мысль. А что, если не ждать, ничего не «изучать», а рискнуть – и Его, Спасителя, великую силу – туда же, следом за Молодыми Богами и теми, кто явился им на смену, в пропасть, в бездонную утробу зачарованного острова?
Разве не для того я изощрялся, стараясь протащить в Эвиал череп Его нерождённого сына?
Нет, не для того, оспорил сам себя маг. Этот череп – мой последний резерв, если дело обернётся совсем уж скверно и Спаситель решит вписать и меня в реестры «спасаемых». Я не знаю в точности, насколько Он силён и удержит ли Его вообще моя ловушка. Конечно, мой план включал в себя и такую возможность – вычеркнуть Спасителя из баланса сил в Упорядоченном куда как заманчиво. Хотя бы из соображений безопасности верноподданных моей грядущей Империи, как бишь её, Тысячи Солнц. Или Тысячи Миров?
Но сейчас я вижу – не управиться. Неопределённость чересчур высока. Я до конца не уверен, удержит ли моя западня Спасителя, или же он легко стряхнёт с себя чёрные тенета.
Игнациус умел быть честен с собой.
«Нет, этот враг мне не по зубам. Потом, когда я окончательно возьмусь за вожжи и магические потоки Упорядоченного станут повиноваться даже не моему слову, а одной лишь мысли, – тогда, не раньше, мы переведаемся с тобой, Спаситель. А пока…
Пока думай, что я – твой друг, раз атаковал твоих врагов. Хотя, конечно, у подобного тебе создания друзей нет и быть не может».
Игнациус заложил руки за голову, покачался с носка на пятку. Подумал, взглянул на Спасителя и поспешно опустился на колени.
Ему это наверняка понравится. Самые могущественные силы более всего падки на грубые, простые символы поклонения.
Так что собирай своих мертвецов, Спаситель. Мне нетрудно отбить Тебе десяток-другой поклонов. А протянешь руки – имеется, чем дать по пальцам.
А вообще уже пора поставить последнюю точку и убираться отсюда. Вытащить, что ли, Клару из заварушки с красно-зелёными? В конце концов, Алмазный и Деревянный Мечи пригодятся и самому мессиру Архимагу.
Хотя бы как украшение на стену.
Когда легионы маршируют, сердце мирного обывателя радуется.
Во всяком случае, именно с этих слов начинался эдикт одного из прошлых Императоров, предписывавший всем тягловым сословиям при прохождении имперского войска через места их, сословий, проживания, со всей спешкой выбегать на улицы, становясь в ряды и возглашая хвалу храбрым воинам с их командирами.
Сейчас армия Императора тянулась через опустевшую, разорённую страну. Здесь не успели побывать козлоногие, здесь не хозяйничали пираты – но пресловутая Конгрегация за недолгий срок правления успела выжать из пахаря с мастеровым все соки. «Общественные работы», строительство укреплений, бесконечные поборы, да деньгами, никак не натурой! – и люди побежали. Иные – на юг, но куда больше двинулось на восток, подальше от драки, справедливо полагая, что при таких обстоятельствах Семандра окажется меньшим злом.
Бароны, разумеется, пытались перехватывать беглецов и возвращать на место. Восстание зрело и не вспыхнуло лишь потому, что легионы под знаменем Василиска сами перешли в наступление.
Бóльшая часть войск Конгрегации оказалась в глубоком тылу Императора, в окружённом, но не осаждённом Мельине. Оставленные там когорты Скаррона, из испытанного Девятого Железного, как могли, создавали видимость многочисленной армии, готовящейся к немедленному приступу: маршировали отдельные манипулы со значками других легионов, копались рвы, валились деревья, возводились контрвалационная и циркумвалационная линии, строились мощные осадные башни, особо дальнобойные катапульты и требушеты.
