Безнадежно глянув на свои штаны, Линхи оттолкнулся от гребня и съехал вслед за своей добычей на собственном заду. Девица барахталась в ручье, когда преследователь упал сверху — и далее последовала абсолютно неэстетичная драка прямо в жидкой грязи. Жирная глина перепачкала не только одежду, но и волосы, и лица обоих. Девица сопротивлялась как бешеная, кусаясь, царапаясь и норовя пнуть в пах, а также громко высказывая все, что она думает о родословной Линхи, его моральном облике, извращенных наклонностях и вариантах мучительной кончины. Слушая это, Рысенок окончательно перестал делать скидку на то, что его противник — женщина, тем более что их весовые категории оказались приблизительно равными.
Поскольку она не подпускала его руки к своим точкам обездвижения, Линхи пришлось аккуратно приложить ее головой о камень в ручье. Оглушенная, девица сразу обмякла в его руках. Линхи вылез из воды и вытащил побежденную «смертную богиню».
— Я вижу, что напрасно называл тебя леди, — сказал он в запале. — Достоинства в тебе ни капли — ты вела себя как последняя шлюха.
После этой фразы он нащупал-таки точки обездвижения на теле девицы и упал лицом вниз на мокрый и грязный берег. Полежав так минуты три, поднялся, зачерпнул ладонью немного мутной воды, надеясь смыть с лица грязь и кровь из многочисленных царапин — но лишь размазал. Оглядел снаряжение — оба меча на месте, жезлы порастерял, ну и черт с ними… А вот ножей, сгинувших в болоте, жалко — все-таки «не враг давал — сам ковал». Ничего, скую новые…
Когда Линхи с усилием взваливал обездвиженную девицу на плечо, она очнулась, но молчала и лишь глазами сверкала из-под корки грязи на лице. Рысенок мысленно представил во всех подробностях белокаменную дорожку в парке у Пэгги, ухоженные цветники по ее сторонам, жестяную зелень магнолий… Здесь, в этом месте, среди грязи, холода и пропитавшей все насквозь влаги, было почти невозможно поверить в существование такой благодати…
Шаг по раскисшей земле… Вижу Цель!
Только вдохнув напоенный запахами южных растений воздух Эсхары, Линхи осознал, насколько он устал, смертельно устал… И это была какая-то странная, не вполне физическая усталость. Словно ему пришлось собрать все свое везение и пробивать им, как тараном, толщу злонамеренного хаоса мироздания…
По мощеной белым камнем дорожке он сделал лишь два шага (на белом остались грязные рубчатые следы) — а затем почти уронил наземь свою добычу и уселся рядом с ней, бездумно глядя в небо.
Минуты через две распахнулись двери Пэггиной летней резиденции, и на крыльце показалась Сиомбар, Нездешняя из тропических лесов Эсхара — самый, пожалуй, экзотический персонаж в ведьмовской свите княгини Маргариты. Тридцать пять для Нездешних — подростковый возраст, поэтому Сиомбар обычно вела себя куда более по-детски, чем большая часть юных ведьмочек.
Она подошла к Линхи с любопытством звереныша, не торопясь обошла вокруг него два раза, наслаждаясь созерцанием, — только фиалковые глаза горят на темном лице. Линхи в своей усталой отрешенности не мешал ей разглядывать себя. Наконец темнокожая воспитанница Пэгги опустилась перед ним на корточки и попыталась заглянуть в его глаза.
— Фердиад, — высказалась она с уважением.
— Чего? — не понял Линхи.
— То есть Беовульф, — быстро поправилась Сиомбар. — Истребитель чудовищ. Боеспособен, как конь.
— Слушай, творение природы… — Линхи в изнеможении прикрыл глаза. — Позвала бы ты сюда Элендис или госпожу Маргариту…
— Пэгги сама выйдет через пять минут, — отозвалась Нездешняя. — Она уже увидела тебя, сейчас будет всю нашу валлийскую школу по цепочке собирать. Всем ковеном решим, что делать с этой…
— А что Элендис? — перебил ее Линхи.
— Эленд сидит наверху. И не думаю, что захочет выйти.
— Это еще почему?
Сиомбар запнулась, и Рысенок ясно ощутил, как повеяло пронизывающей сыростью болот в ароматном воздухе парка.
— Вчера Флетчер вернулся сам. Но…
— Договаривай! — Линхи схватил ее за плечи. — Что с ним?
— Его как подменили… Он отказывается петь свои лучшие Слова — они ему больше не нравятся. И забыл… забыл то, что было у них с Эленд… соприкосновение…
Конец фразы Сиомбар заглушил злорадный смех. Линхи обернулся как ужаленный — да, пленная девица смеялась, и корка грязи на ее лице от этого смеха потрескалась, превратив его в жутковатую личину…
— Ты опоздал, наемник, — проговорила она с нескрываемой злобной радостью. — Все свершилось. Наконец-то эта проститутка получила по заслугам — впредь трижды подумает, прежде чем лезть в постель к чужому жениху…
— Что-о? — Линхи вскочил и пнул ее в бок. — Да как у тебя язык не отсохнет, ты, дрянь?! С чьим это женихом она спала?
— С Хэймом Флетчером, — невозмутимо ответила Многая. — Он был предназначен мне пять лет назад, еще до того, как связался с этой сучкой!
Линхи заглянул в ее глаза — и отшатнулся: в них клубился, дрожал, смеялся туман Ожерелья… И таким было в тот миг выражение лица Рысенка, словно Тень бесшумно промчалась у самых глаз и задела его своим крылом.
* * *
«Ветер сорвал капюшон — закрываю лицо руками. Нет пути… Я сюда не хотел идти, Черная Свеча и Зеленый Камень! Сотнями ног стерты ступени… Внятен приказ: „На колени!“ Нет! Не склонюсь! Кто мне сможет помочь? Мокрым снежным плащом обняла меня ночь. Дурная примета — нет сил не поверить в это… Выбор сделан — изгнанник, прочь!»
Того, что произошло на самом деле, я тогда не знала и не могла знать. Это рассказали мне Сиомбар и Авигея, допросившие Многую — уже потом, когда я стояла на коленях перед статуэткой Андсиры Взывающей и на губах моих умирала нерожденная молитва.
А тогда был всего лишь разговор…
«Элендишка, мне нужно серьезно с тобой поговорить… Знаешь, я ухожу из „Баклан-студии“.
«Как уходишь, Флетчер? Почему?»
«Видишь ли, наши уличные концерты — скорее развлечение, чем действительно денежное дело. А я ведь не одинок, как все вы, у меня мать, я обязан содержать ее…»
«Какие глупости ты говоришь, хороший мой! Разве леди Тассия голодает? Разве „Баклан-студия“ не делится с ней всем, что у нас есть?»
«Все так, но… Этого хватает только на каждодневное существование, а надо больше. Много больше!»
«Но зачем?»
«Я это узнал совсем недавно. Есть такая Исета Виеран, которая умеет исцелять то, что сделали с маминой рукой. Даже такие старые спайки, как у нее, — но это стоит очень больших денег. В „Баклан-студии“ я никогда таких не заработаю».
