— Право же, я и сам предпочел бы обойтись без тебя, — кривя губы, выдавил из себя старший царевич, — да только в целом царстве сейчас нет никого, кто знал бы дорогу на юг лучше тебя.
— Но я не дошел и до перевала.
— Даже малая малость больше, чем ничто.
— Мы посылали гонцов, — нарушив свое затянувшееся молчание, проговорил царь, отвечая на тот, самый первый вопрос младшего сына. — Но никто из них не смог пройти горы.
— Но откуда ты знаешь! Может быть, они просто еще не добрались до повелителя дня, ведь путь до него далек, и…
— Мы условились, — вступил в их разговор Аль-си, которому словно не понравилось, что отец отвлек на себя все внимание собеседников, — что они дадут сигнал, когда поднимутся на вершину Венец-горы.
— До нее десять дней пути…
— С тех пор, как ушла последняя группа гонцов, прошел месяц. С первой — 5.
— Сигнал могли просто не заметить. Что такое маленький костер, разожженный на таком расстоянии… — он умолк, поймав на себе презрительный взгляд брата, в котором ясно читалось: "Если ты окончательный идиот, то хотя бы молчи, не выставляй на всеобщее обозрение свою дурость!" Юноша мотнул головой, собираясь возразить, но Аль-си, не собиравшийся слушать его лепет, заговорил первым:
— В общем, так. Следующую группу поведу я сам.
— Не знал, что ты проводник, — опустив голову на грудь, едва слышно прошептал младший царевич, надеясь, что брат его не услышит, но у того был слух как у совы.
— Проводником будешь ты. Хотя я, будь у меня выбор, не пошел бы вслед за тобой даже по дворцу — слишком велик шанс заблудиться.
— Так что же…
— Заткнись! — прикрикнул на него Аль-си, заставляя замолчать. — Раз ты сумел подняться на вершину Венец-горы и спуститься вниз, значит, тебе покровительствуют либо горные духи, либо сами боги. Они не оставят тебя и в новом путешествии. Если, конечно, ты будешь идти туда, куда нужно им. А куда им нужно чтобы ты пошел, младший брат? — вдруг спросил он, пронзив Аля пристальным взглядом ледяных глаз.
— К повелителю дня, — втянув голову в плечи, вынужден был признать тот.
Старший брат словно только и ждал этих слов:
— Я же говорил тебе, — проговорил он, обращаясь к отцу, вполне довольный собой.
— Да, это судьба, — кивнул, признавая его правоту, старик. — Не случайно боги хранили вас обоих — тебя в темнице, твоего брата в узилище бреда — избавляя от опасности быть убитым в бою.
Старший царевич вздрогнул, словно от удара бича, резко вскинулся. Его глаза сощурились в тонкие щели, в которых полыхал огонь злости:
— Если бы ты не удерживал меня, я бы…
— Никто не сомневается в твоей смелости, — качнул головой царь. В его глазах, голосе была страшная усталость, которая, накапливавшаяся месяцами, казалось, не оставит его уже никогда. — Более того, я уверен: ты бы бросился в бой. И погиб.
— Но боги этого не хотели, — хмыкнул Лот.
— А это еще что за букашка… — начал было Аль-си, но на этот раз младший брат, забыв о своем страхе, шагнул вперед:
— Он — человек! Такой же, как и мы с тобой! И он пойдет с нами! Если ты хочешь, чтобы пошел я!
— Как будто у тебя есть выбор! — презрительно скривившись, бросил старший царевич. — Если боги, духи или кто там хотят чего-то, они этого добиваются. Что же до этого… — он окинул горожанина взглядом, под которым последний ощутил себя слизняком. — Ладно, пусть идет. В случае чего, будет кому нести сумки с припасами.
— Вот еще! — фыркнул Лот. Он был готов идти вместе с Аль-ми и вслед за ним. Но с ним одним. И желательно — в противоположную сторону от той, куда направится этот высокомерный кретин — старший царевич.
— Идиот! — фыркнул тот. — Ему предлагают жизнь, а он нос воротит!
— Жизнь?! На горных тропах, где каждый шаг может стать последним?!
— Да. Последним. Но каждый твой шаг будет приближать тебя не только к смерти, но, точно так же, и к жизни.
— Здесь у меня шансов выжить не меньше. Скорее даже наоборот.
— Тут ни у кого нет ни единого шанса! — резко прервал его Аль-си. — Если нам не удастся добраться до повелителя дня и уговорить его снять с Альмиры проклятие, причем не через столетия, а в ближайшие месяцы, умрут все. Не знаю, достаточно ли у тебя мозгов, чтобы понять это, но ты-то, — он грубо ткнул пальцем в грудь младшего брата, — знаешь, что я прав!
— Откуда! — крикнул Аль, во власти нервного возбуждения резко взмахнув руками. Ему совершенно не хотелось признавать правоту старшего брата, поскольку это означало бы огромную ответственность для всех, кто отправится в путь. Ведь от того, достигнут ли они цели, будет зависеть жизнь целого народа. — Я вообще только что проснулся!
— Но вместо того, — кривя в усмешке рот, проговорил его собеседник, — чтобы разлеживаться в постели, постепенно приходя в себя, ты бросился искать людей.
— Мне нужно было получит ответы…
— Прежде должны возникнуть вопросы. А они не появляются на пустом месте. Так в чем дело, брат? Тебе снились вещие сны? И после этого ты спрашиваешь меня, откуда тебе знать, что происходит?
Аль отвернулся. Ему было нечего сказать за исключением тех слов, которые меньше всего хотелось произносить, признавая правоту брата.
Какое-то время все молчали: царевичи — думая о чем-то своем, царь — переводя взгляд с одного на другого.
— Аль-ми, — наконец, заговорил он, — я ни за что не отпустил бы тебя, едва оправившегося от болезни, но, боюсь, выбора нет. Хотя…
— Ждать больше нельзя. И так слишком много времени потеряно, — прервав отца, не давая ему высказать вслух свои сомнения, заражая ими других, быстро проговорил старший царевич. — Чем быстрее мы отправимся в путь, тем лучше, — его отец и брат несколько мгновений молчали, глядя друг на друга.
И Лот, решивший, что ему терять нечего, осмелел настолько, что решился первым заговорить с правителями:
— Мы что же, пойдем втроем? — вызывающе рассматривая Аль-си, спросил он.
— Тебе какое дело? — тотчас окрысился царевич.
— Да так, — небрежно пожал плечами бродяга, стараясь вложить в этот жест все свое презрение к богатеям вкупе с безразличием, притворным, поскольку ему было совсем не все равно: в пути слишком многое зависит от спутников. И дело даже не в том, что друг помогает выбраться из трещины, а враг — стремиться столкнуть с обрыва вниз. Важнее было другое: путь, который приведет к цели избранных, просто не откроется отвергнутым.
— И все же, Аль-си, — спросил младший царевич неожиданно даже для самого себя, не говоря уже об остальных, — сколько с нами пойдет людей?
— Возьмешь всех своих друзей? — чувствуя за собой его поддержку, Лот осмелел, расправил плечи.
