— Ну, год не год, но давно это было…
— Как же Тийгра-Та? Разве ты не шептался с ней в шалаше всю ночь?
— О, приятель! Не напоминай мне о Тийгра-Та! Не разрывай мне душу на части!
Джиро на мгновение загрустил и словно застыл. Потом встрепенулся и свирепо отхватил от кости порядочный кусок.
— Тийгра-Та украла мое сердце! — пробубнил он с набитым ртом. — Но сейчас она далеко, не так ли?
— Далеко, далеко, — зевнул Кийт.
— Поэтому мне нужно поднять настроение другим способом!
— Давай, давай! Поднимай себе настроение, а я, пожалуй, пока отдохну.
Посмотрев на рогожу, покрывавшую кучу слегка подсохших водорослей, Кийт вдруг понял, что у него нет сил даже раздеться. Да и времени на сон оставалось не так много, поэтому он упал в одежде на лежанку, громоздившуюся в центре комнаты, и мгновенно заснул.
Сразу перед его глазами возник соблазнительный силуэт Лиа-Лла. Девушка стояла в одной набедренной повязке на берегу небольшого озера, расположенного на гигантской секвойе, и манила его к себе ладонью.
Во сне Кийт услышал, как Лиа-Лла вошла в прозрачную воду и мелодично засмеялась. Стоило только раздаться ее смеху, как он почувствовал, что тело сразу встрепенулось и выгнулось в сладостной истоме.
От этого он неожиданно проснулся. Джиро уже расправился с копченым мясом и мирно похрапывал на соседней лежанке. На его лице не видно ни тени каких-то душевных страданий, значит, он совершенно излечился от хандры.
Лежа неподвижно на спине, Кийт не мог снова уснуть и несколько минут смотрел в полумраке на потолок. Точнее, глаза его буравили взглядом не сам потолок, а глубокие трещины, черневшие в старой плите и своими очертаниями напоминавшие христианский крест.
Вдоль небольшой комнаты, от входа до глухой стены тянулся длинный разлом. Прямо над тем местом, где лежал Кийт, трещина расходилась в разные стороны, образуя поперечную перекладину, как у распятия.
Стоило взглянуть на трещину, как он мгновенно вспомнил несколько вещей. Сперва на ум пришел тайник под старой сосной и магическое защитное кольцо, сооруженное из трупов лемутов. Четыре могилы, ориентированные на стороны света, образовывали силуэт креста.
В один миг память откликнулась воспоминанием о той минуте, когда он совершал ритуал заклинания. В ушах даже зазвенели истошные крики соколов, кружащих над сосной.
Потом мысли невольно перенеслись в Ниану и потекли в другом направлении. Больше всего Кийту не давал покоя тот самый диск, в центре которого был изображен символ «крест и глаз».
Перед его мысленным взором возникло толстое лицо Беддея. Сразу вспомнилось, как влажные щеки торговца покрылись красными пятнами, стоило ему только увидеть таинственный предмет с разноцветными кнопками и проводами.
— «Око владыки», — пробормотал Кийт. — Что же это такое?
Размышляя об этом, он прикрыл веки и незаметно задремал.
Скоро он услышал, как глухо звякнул запор ржавой двери. Заскрипели старые петли, и послышался легкий шум открывающейся створки.
«Наверное, Джиро куда-то выходил и сейчас только вернулся…» — подумал он.
Кийт услышал осторожные шаги, но не узнал походку своего друга. Между тем, кто-то тихо приближался к лежанке, едва слышно шаркая подошвами по пыльному полу.
Нужно было бы приподняться и посмотреть, кого это несет. Но навалилась такая усталость, что не было сил даже пальцем пошевелить.
Шаги становились все громче. Тогда он заставил себя оторвать голову от подушки, и лицо сразу вытянулось от изумления, потому что посреди комнаты стоял… торговец Беддей!
На нем был все тот же жилет, украшенный крупными металлическими кольцами, а в руках он держал какой-то тяжелый мешок.
— Что тебе нужно, толстяк? — недовольно спросил Кийт. — Зачем ты притащился сюда?
— Мне не дают покоя! — глухо пожаловался купец. — Всю ночь мне не дают покоя!
Голос его звучал очень странно. Он исходил откуда-то изнутри толстого тела, из самой утробы. Было такое ощущение, что каждое слово ему очень трудно произносить. Он как-то странно подвывал, что очень раздражало Кийта.
— Убирайся отсюда, толстяк! — недовольно сказал сёрчер, опуская голову на лежанку. — Ты мешаешь мне отдыхать. Утром я приду к тебе в лавку, как мы и договаривались.
— Мне не дают покоя!
— Пошел вон!
— Мне не дают покоя! — с невероятной навязчивостью опять завыл торговец.
Тогда Кийт резко опустил ноги на пол, чтобы подняться и прогнать настырного толстяка. Но Беддей внезапно рухнул на колени и протянул руки в мольбе.
— Спаси меня! Спаси меня! — промычал он, давясь каждым словом. — Я погибаю!
Это привело Кийта в бешенство, и он яростно завопил:
— Убирайся прочь! Я хочу спать, а ты надоел мне, мешок с салом!
Купец откинулся назад, упал на пол и громко застонал, широко открывая рот.
Кийт взглянул на него и содрогнулся — лысая голова торговца, оказывается, вся была залита кровью.
На месте уха, в котором раньше висела крупная серьга, зияло багровое кровавое пятно. Уха у торговца не было…
— Убирайся отсюда! — заорал Кийт.
В этот момент он почувствовал, что кто-то с силой трясет его за плечо. Резко вскинувшись на лежанке и сбрасывая с себя чужую руку, он услышал недовольный голос Джиро:
— Прах меня побери! Ты во сне раскричался так, что тебя слышно на всем побережье! Кто тебе приснился? Кого это ты выгонял отсюда? Неужели меня?
— Нет, не волнуйся, — ответил Кийт. — Ты пока можешь здесь полежать. Твоя очередь еще не пришла. Меня одолел один неприятный гость…
* * *
Скверно начался этот день, скверно он и продолжился.
С утра подул сильный ветер, и все вокруг изменилось. Сначала свежие воздушные потоки нагнали с моря облака, обложившие высокое ясное небо серой пеленой.
Потом на пыльную мостовую упали первые крупные капли дождя. Но оказалось, что это была только легкая подготовка к дальнейшему.
Небо начало быстро темнеть от грозовых облаков, нависавших так низко, что в них утопали верхушки небоскребов.
Свирепый ветер, как по команде, все усиливался, сгоняя отовсюду черные тяжелые клубы. Темные тучи наплывали с разных сторон, они мчались навстречу друг другу, сталкивались, и вскоре раздался оглушительный удар грома.
Полыхнули фиолетовые зигзаги молний. Над Нианой разразился настоящий ливень.
Именно в это время Кийт и Джиро вышли из старого дома, в котором они провели остаток ночи. По набережной не так просто было пройти, там уже вовсю бушевала стихия.
Море бурлило и волновалось. Вода росла и набухала, она поднималась к низкому темному небу все выше и выше, пока наконец яростный ветер не взломал серую гладь огромными пенящимися волнами.
