— Ну, как наладить жизнь в Белой Пуще? И прежде всего — нужно некое легитимное лицо, которое могло бы встать во главе государства. Хотя бы на первых порах.
— Да, разумеется, — ответил Василий, еще не совсем понимая, о чем идет речь.
— На данный момент наиболее легитимной фигурой, как это ни парадоксально, является князь Григорий. После Ивана Шушка княжеский престол перешел к его дочке Ольге, а после нее — к ее супругу Григорию.
— Но ведь Григорий убил князя и заколдовал Ольгу! — возмутился детектив. — И вы еще называете его этим, как его, легитимным!
— Полностью с вами согласен, — вздохнул Рыжий, — но нам надо считаться с реальностью.
— Самым легитимным руководителем будет тот, кого изберет народ, — заявила Чаликова, которая внимательно прислушивалась к беседе Рыжего с Василием.
— Вы, Надя, мыслите категориями той эпохи и того мира, в котором живете, — возразил Рыжий. — Но нам это, увы, пока что не подходит. Удастся ли Чумичке расколдовать княжну Ольгу — это еще вопрос...
— Так давайте спросим у нее, не осталось ли еще кого-то из рода Шушков, — предложил Дубов.
— Да, не мешало бы, — согласился Рыжий.
— Ну так идемте же, — и с этими словами Надя повела Рыжего и Дубова к Змею Горынычу.
Змей мирно полулежал под березками, опершись средней головой о хвост. Правая голова щипала травку на лужайке, а левая задумчиво почесывала шею о березу.
— Ваша Светлость Ольга Ивановна, — вежливо обратилась Чаликова к средней голове, — мои друзья хотели бы поговорить с вами.
Рыжий и Дубов почтительно поклонились, а средняя голова гордо приосанилась:
— Слушаю вас. — И тяжко вздохнула. — Да только уж какая я теперь светлость...
— Мне хотелось бы узнать, — начал Рыжий, — какова была участь князей
Шушков после того, как власть в Белой Пуще узурпировал князь Григорий.
Средняя голова вздохнула еще грустнее:
— Судьба самая печальная. Пес Григорий всех извел, под корень. Сначала моего батюшку, уж не знаю, то ли отравным зельем, то ли еще как, а потом меня колдовством к себе приворожил и заставил замуж выйти... — Средняя голова горестно замолкла.
— Да, но ведь кроме вас с батюшкой, еще и другие Шушки были, — напомнил Дубов. — Или я ошибаюсь?
— Были, да Григорий всех сгубил, — вступила в разговор правая голова. Она перестала щипать травку, приподнялась и оказалась как раз на уровне Рыжего, обдав его вчерашним перегаром. — Кого зарезал, кого опоил, а кого и задушил.
— Погодите! — воскликнула левая голова. — А как же княжна Марфа? — Что за княжна Марфа? — переспросила Чаликова.
— А, ну это дочка князя Ярослава, двоюродного брата твоего батюшки, — уточнила левая голова, обращаясь к средней. — Али забыла?
— Да нет, помню, конечно, — пропищала средняя голова. — Погоди, Перемет, а разве Марфа уцелела? Знаю, что она пыталась сбежать, но ее поймали и убили. Разве не так?
— Не совсем, — ответила левая голова. — Марфа действительно убежала, но ее нагнали на Мухоморских болотах, и тот колдун заморский, что нас потом в Змея превратил, Марфу обернул лягушкой...
— Мерзавец! — густым басом проревела правая голова. — Да я этого колдуна сегодня в замке у Григория видел. Надо было его хорошенько тряхнуть...
— Тряхнем, — пообещал Дубов. — Так что же с Марфой?
— Ну вот, он наложил на Марфу заклятие, — продолжала левая голова, — что пребывать ей в шкуре лягушачьей, покуда не явится добрый молодец и не поцелует ее.
— Ну, это уже похоже на сказки, — разочарованно махнул рукой Рыжий.
— Какие там сказки! — возмутилась левая голова. — Про это многие в Мухоморье наслышаны, и до сих пор еще такие чудики находятся, что по болотам ходят и всех подряд лягушек целуют!
— Ну и дураки, — заключила правая голова.
— Это было бы слишком просто, — раздался позади голос Чумички. Надя вздрогнула:
— Ты всегда так неожиданно появляешься...
— Так я не один, а с Васяткой, — усмехнулся Чумичка. Действительно, рядом с ним стоял Васятка и с живым интересом изучал малопонятные письмена в колдовской книге.
— Ну и что же там слишком просто? — переспросил детектив.
— Я говорю, слишком уж просто — пришел, поцеловал и получил княжну. Наверняка ведь тот заморский колдун какую-нибудь закавыку придумал. — Чумичка взял у Васятки книгу. — Здесь сказано, что для расколдования княжны надобно, чтоб ее поцеловал не просто кто попало, а Иван-царевич.
— Ну, где ж мы вам Ивана-царевича возьмем? — безнадежно махнул рукой Рыжий.
— Бедная сестра Марфа, — вздохнула средняя голова. — Мы с ней, как сейчас помню, не всегда ладили, а все жаль...
— Себя бы лучше пожалела, — пробурчала правая голова.
— Погляди, Чумичка, — Васятка потянул колдуна за рукав, — здесь еще стоит слово "корысть", и почему-то оно написано вверх ногами.
— Ума не приложу, — развел руками Чумичка. — Да по-моему это слово не к Марфе вовсе относится...
— А я так думаю, что к Марфе, — уверенно заявил пастушок.
— Ну и что оно, по-твоему, означает? — спросил Дубов. — Говори, Васятка, не стесняйся!
— Я так считаю, что все дело в нем и есть, — смущаясь, сказал Васятка. — Не то тут главное, чтобы княжну поцеловать, и даже, может быть, не то, чтобы это сделал Иван-царевич, а чтобы по чистой душе, безо всякой корысти.
— Ну, ты уж скажешь! — хмыкнул Чумичка.
— А по-моему, Васятка мыслит правильно, — задумчиво произнес Дубов. — Князь Григорий и тот чародей, что заколдовал и вас, и княжну Марфу, они ведь явно судили о людях по себе, в смысле что и представить не могли, чтобы кто-то стал ходить по болоту и целовать лягушек совершенно безо всякой корысти. Так что эти злодеи как бы могут спать спокойно.
— Почему "как бы"? — не понял Рыжий.
— Потому что они слишком плохо думают о людях, — ответил детектив, — и это их в конце концов погубит.
— Что вы имеете в виду, Василий Николаич? — недоуменно спросил Рыжий.
— Кажется, у меня имеется на примете человек, способный расколдовать Марфу.
— В вашей реальности? — вскинул брови Рыжий. Дубов утвердительно кивнул. — Но откуда у вас возьмется Иван-царевич?
— Не совсем царевич, конечно, — сказал Василий, — но если он возьмется за поиски княжны, то уж совершенно бескорыстно, уверяю вас!
— Кажется, я догадываюсь, кого вы имеете в виду, — заметила Надя.
* * *
Глава сыскного приказа сидел за столом у себя в кабинете и, попивая чай с бубликами, внимательно изучал сводку событий за минувший день:
"В столицу был доставлен помощник ново-мангазейского городского казначея Митька Загрязев, уличаемый в измене Царю и Отечеству, многих смертоубийствах и мздоимстве безо всякой меры. Из дознаний оного Митьки Загрязева видно становится, что заговор весьма широк был и что замешаны в нем многие Царь-Городские бояре. Принято решение послать в Новую Мангазею особую следственную дружину, а также взять под стражу бывшего столичного градоначальника князя Длиннорукого".
