Молодец Ша-сэн! Он замахнулся своим посохом, покоряющим бесов, и изо всей силы ударил прямо по голове мнимого Ша-сэна, сразу же убив его наповал. Оказалось, что это был оборотень из породы обезьян.
Выдающий себя за Сунь У-куна, страшно разозлился, стал размахивать посохом с золотыми обручами и бросился на Ша-сэна, окружив его толпой мартышек. Ша-сэн бросался из стороны в сторону, прокладывая себе дорогу своим волшебным посохом, и, наконец, вскочил на облако.
– Вот каким ты оказался, негодяй! – улетая, громко крик нул он. – Подлая, мерзкая обезьяна! Погоди! Я пожалуюсь на тебя бодисатве Гуаньинь.
Сунь У-кун, однако, не пустился вдогонку за Ша-сэном, а удовольствовался тем, что заставил его бежать без оглядки. Вернувшись в свою пещеру, он велел слугам оттащить в сторону труп убитой обезьяны; с нее содрали шкуру, а мясо сварили и зажарили, и он со всеми своими обезьянами стал лакомиться, запивая еду кокосовым и виноградным вином. Потом он отыскал другую обезьяну-оборотня, которая превратилась в Ша-сэна, и сызнова принялся ее обучать всему тому, что надо было знать для путешествия на Запад. Но об этом рассказывать мы не будем.
Тем временем Ша-сэн на своем облаке покинул. Восточное море-океан, целые сутки был в пути и, наконец, достиг Южного моря. Когда он увидел, что священная гора Лоцешань совсем недалеко, он стремительно подлетел к ней и стал смотреть вниз, остановив облако и прижимая его к земле.
Перед ним открылась картина удивительной красоты.
Вот, что говорится об этом в стихах:
Куда бы, в какие края,
Твои ни вели пути,
Краше, чем эта земля,
Нигде тебе не найти.
Сто рек здесь сливаются,
Словно одна река,
В реке той купаются
Солнце и облака.
Здесь запад с востоком
Своими морями слились,
В едином потоке
Струями переплелись…
Здесь Южное море
С морем полночных стран
Слились на просторе
В один голубой океан.
Сквозь брызги прибоя
И пены кудрявой руно
Здесь диво морское
Узреть тебе будет дано.
Красой небывалою
Мелькнет в предрассветную рань,
Меж спящими скалами
Чудесная птица Луань…
Сколько бы гор и рек
В жизни ни видел ты,
Не встретить тебе вовек
Такой, как здесь, красоты…
Здесь птиц голосистых
Кудрявые рощи таят,
Здесь в кущах тенистых
Чертоги блаженных стоят,
И в каждой обители,
Не ведая горя и мук,
Бессмертные жители
Достойно проводят досуг.
За тихой беседою
Текут их неспешные дни,
Все сутры им ведомы,
Их мудро толкуют они…
Багряными зорями
Украшен для них небосвод,
И звезды над взгорьями
Свой светлый ведут хоровод.
И лотосы чистые
В чудесных уборах своих,
Как мед, золотистые
Цветы раскрывают для них.
Росой омывается
Земли изумрудный наряд,
Священные аисты
В безбрежной лазури парят…
Где бы ты ни был досель,
Куда б ни стремил свой шаг,
Краше этих земель
Тебе не найти никак…
Ша-сэн медленно шел по горе Лоцешань и невольно любовался замечательным пейзажем. Вдруг прямо перед ним появился Муча, который после приветствия спросил:
– Ша У-цзин! Как мог ты оставить Танского монаха совсем одного, без всякой защиты? И зачем явился сюда?
Совершив положенный поклон, Ша-сэн отвечал:
– Мне нужно видеть саму бодисатву Гуаньинь. Очень прошу тебя, проведи меня к ней!
Муча сразу же догадался, что речь будет идти о Сунь У-куне, и потому без дальнейших расспросов оставил Ша-сэна и отправился доложить бодисатве.
– Явился младший ученик Танского монаха, Ша У-цзин, – сказал он, – и просит принять его.
Сунь У-кун, стоявший у трона бодисатвы, услышал эти слова и со смехом сказал:
– Ну, верно, с Танским монахом что-то случилось, и Ша-сэн явился к тебе, бодисатва, за помощью.
Бодисатва велела Муче немедленно ввести Ша-сэна, стоявшего за ворогами.
Войдя, Ша-сэн повалился в ноги бодисатве, совершил положенное число поклонов, а затем поднял голову и только собрался было рассказать, что с ним произошло, как вдруг увидел Сунь У-куна. Ни слова не говоря, он схватил свою волшебную палицу, покоряющую злых духов, и бросился на Сунь У-куна. Но Сунь У-кун не стал драться, а лишь уклонился в сторону. Тогда Ша-сэн стал ругать его:
– Я тебе покажу, подлая обезьяна, совершившая все десять злодейских преступлений! – кричал он. – Ты явился сюда не иначе, как обмануть или провести бодисатву!
Но тут вмешалась сама Гуаньинь.
– Ша У-цзин, – прикрикнула она. – Не смей давать волю рукам! Если что случилось, то прежде расскажи мне!
Ша-сэн опустил свой волшебный посох, еще раз поклонился и, еле сдерживая гнев, начал рассказывать.
– Эта обезьяна за весь наш путь совершила столько злодеяний, что их и не сосчитать. Несколько дней тому назад у пригорка этот злодей убил двоих главарей разбойников. Наш наставник побранил его за это. Никто из нас не думал, что в ту же ночь мы найдем ночлег в самом логове разбойников. Сунь У-кун перебил целую шайку, да еще принес наставнику отрубленную голову одного из них. Наставник так перепугался, что свалился с коня, обругал Сунь У-куна и прогнал от себя, приказав ему убраться восвояси. Через некоторое время наставника начали мучить голод и жажда. И он велел Чжу Ба-цзе отправиться на поиски воды. Тот долго не возвращался, тогда наставник послал меня за ним. А тем временем Сунь У-кун, видя, что нас обоих нет, подбежал к наставнику, ударил его своим железным посохом, а затем утащил оба узла в черной кошме, в которых была вся наша поклажа. Возвратившись, мы привели наставника в чувство, а я отправился в пещеру Водного занавеса, чтобы забрать наши узлы. Я никак не думал, что такое произойдет. Он не пожелал признать меня, громко читал и перечитывал проходное свидетельство нашего наставника, а когда я его спросил, зачем он это делает, заявил мне, что больше не собирается охранять Танского монаха, а отправляется сам на Запад в обитель Будды за священными книгами, которые доставит в восточные земли. Это зачтется ему как великая заслуга, его сделают патриархом и имя его станут прославлять во веки веков. Я тогда сказал ему: «Как же ты возьмешь священные книги без Танского монаха?» Он ответил, что уже выбрал себе праведного и благочестивого монаха. И действительно, по его приказанию, сперва вывели белого коня, потом показался Танский монах, за ним Чжу Ба-цзе и Ша-сэн. Тут я и говорю: «Как же так? Ведь Ша-сэн – это я! Откуда же взялся мой двойник?» Я не выдержал, бросился к обманщику и ударил его своей волшебной палицей. Оказалось, что это была обезьяна-оборотень. Ну, а Сунь У-кун собрал все свое стадо обезьян, что-бы схватить меня. Я едва успел удрать и явился к тебе, бодисатва. Не знал я, что он сумеет на своем облаке обогнать меня и первым явится сюда. Не знаю также, какими хитрыми словами и цветистыми речами он обманул тебя, о бодисатва!
