Виктор стоял, привалившись спиной к дверному косяку. После трех дней вынужденного лежания его одолевала слабость. Меньше всего на свете хотелось что-то отвечать. Тем более, по представлениям Антипова, Террок в своем умственном развитии ушел недалеко от дурачка Ролта.
'Так, интересно, и почему идиоты всегда ходят в компании из трех человек? – неожиданно подумал Виктор, наблюдая за разворачивающейся сценой с оттенком легкого раздражения. – В соседней группе в универе был один… тоже с тремя приятелями, потом в том переулке месяц назад четверо… но те все были полудурками. Н-да. Похоже, что открывается новая закономерность. Может быть, если с идиотом будут лишь двое, он перестанет быть идиотом? Любопытственно рассуждаете, несостоявшаяся звезда археологии'
– Что молчишь, лесник? – надрывался сын кузнеца. – Привык разговаривать лишь с белками? Ха-ха-ха. Поговорил бы с друзьями детства! Или тебя так по голове дерево ударило, что все слова позабыл? Все три слова! Ха-ха-ха.
– Пойдем, – потянула крикуна Ханна, миловидная девушка с озорной челочкой, свисающей на лоб, играющая среди молодежи наружников роль первой красавицы при отсутствии других претенденток. Однако Виктор не мог не признать, что красные и синие ленты в волосах в сочетании с со вкусом расшитым сарафаном ей идут. Еще ему было известно, что Ролту Ханна очень нравилась. Но где он сейчас, этот Ролт?
– Пока, лесоруб! Похоже, что ты совсем больной из-за удара!
– Пока, кузнец. Похоже, что ты совсем придурок. Но я-то выздоравливаю.
Виктор не знал, что побудило его высказаться. Может быть взгляд Ханны и память о чувствах сына лесоруба, может быть что-нибудь другое, но непоправимое случилось – образ прежнего Ролта был разрушен.
Ранька, толстая хохотушка, неуверенно хихикнула, словно боясь поверить своим ушам. Виронт недоуменно нахмурился, а Террок замер с открытым ртом. Ролт никогда ему так не отвечал.
– Да ты что?! – несостоявшийся воин пришел в себя через пару минут. – Да ты со мной…?! Ты что сказал?!
– Кузнец не должен быть глухим. Иначе он не услышит, что за его спиной о его уме говорят люди, – ответствовал Виктор.
Он, конечно, мог бы промолчать и на этот раз, тем более чувствовал себя неважно. Но, увы, молчание в подобной ситуации шло вразрез с характером студента. Антипов не сдерживался, если кто-то хотел его оскорбить, а отвечал той же монетой и даже больше – запоминал обиду и обидчика, а потом, изыскав возможность, наносил еще один издевательский удар. Виктор был злопамятен, но мстил своеобразно – выставляя недруга на посмешище.
– Что?! – взревел Террок.
– Хотя нет, ум кузнеца – не интересная тема для обсуждения, – продолжал рассуждать Антипов. – Людям не нравится говорить о том, чего нет.
Террок хрипло взревел, вены на его лбу надулись. Он шаркнул ногой и, пригнувшись, словно молодой бычок, бросился на обидчика.
Очень просто предположить, чем бы закончились дело, если бы Террок добежал. Виктор, хотя и обладал силой лесоруба, о рукопашном бое имел лишь самое отдаленное представление. Как и Ролт. Да и тело находилось сейчас не в лучшей форме. Вообще же, было очень глупо задирать верзилу, когда резкие движения все еще причиняют неудобство. Антипов это знал, но с собой поделать ничего не мог. Промолчать, когда тебя оскорбляют на глазах у девушек? Немыслимо. Виктора уже не раз били за то, что он не сдерживал свой язык в неподходящей ситуации. Но это ничего в нем не меняло. Такой уж он был человек.
Но на этот раз Антипову определенно повезло. И дело было не в Виронте, который безуспешно попытался остановить своего приятеля. Виронт догадывался, что строгий барон кровавую драку, возможно с членовредительством, в пределах замка не простит. Достанется всем – и участникам и свидетелям.
На счастье Виктора, да и всех присутствующих, из-за угла показался Кушарь. Может быть он стоял за домом некоторое время, прислушиваясь к разговору, кто знает? Но его неожиданное появление было очень своевременным.
– Погодь-ка, – сказал отец Ролта, выставляя вперед мозолистую руку.
Террок натолкнулся на нее головой, еще раз всхрипнул и замер.
– Ишь, разогнался, – проворчал Кушарь, слегка толкая верзилу, от чего тот отступил на пару шагов. – Ты чего это на больного-то? Ролт только-только оклемался. Еще ходит и говорит плохо.
– Ишь, разогнался, – проворчал Кушарь, слегка толкая верзилу, от чего тот отступил на пару шагов. – Ты чего это на больного-то? Ролт только-только оклемался. Еще ходит и говорит плохо.
– Хорошо говорит! – взвизгнул Террок. – Ты не слышал еще! Так говорит, как Нартел!
– Плохо говорит. Плохо, – повторил Кушарь с убеждением. – И не Нартел, а господин Нартел. Не тебе, губошлепу, так называть менестреля господина барона. Иди-ка отседова.
Террок распрямился, бросил взгляд, полный ненависти, на Виктора и зашагал к своей компании. Несмотря на то, что кузнец стоял на социальной лестнице выше лесоруба, Террок был просто подмастерьем. Не ему спорить с Кушарем. Будь он полноправным кузнецом или еще лучше – воином, тогда другое дело. Но Террок знал свое место. Это знание вбивалось в него, как и во всех остальных плебеев, с раннего детства.
– А ты иди в дом, – Кушарь обернулся к сыну и посмотрел на него прищуренными глазами. – Давай, давай. Рано еще тебе расхаживать.
Виктор не стал спорить. Он добрел до двери, толкнул ее и вошел внутрь дома. Кушарь последовал за ним и аккуратно задвинул за собой большую деревянную щеколду, которой раньше на памяти Ролта никогда не пользовался.
Повернувшись к сыну, лесоруб несколько минут молча разглядывал его так, словно увидел впервые. Потом, сделав два шага, тяжело опустился на стул, стоящий у стены.
– Ты стал другим, – просто сказал Кушарь, теперь глядя куда-то в сторону. – После того, как ты малость оклемался, я сразу понял, что что-то не то. А когда услышал, что ты наболтал подмастерью кузнеца… ты не мог так говорить раньше.
Виктор знал, что лесоруб прав. Ролт действительно с трудом извлекал из себя связные фразы. Ну, не повезло парню родиться умственно отсталым.
Антипов вздохнул. Кушарь ждал ответа. Молодой человек бы многое дал за то, чтобы самому знать этот ответ. Еще когда он лежал пластом, то твердо решил, что не будет вести себя как Ролт. Это казалось слишком отвратительным для неуемного характера Виктора.
'Вот и приплыли, господин Миклухо Маклай, – подумал студент-географ. – А казалось, что плавание только начинается. И чего я плести должен? Что сам не знаю, кто таков? Или что родился на самом деле не здесь, а… непонятно где? Кушарь точно не поймет. И никто не поймет. Маги разве что. Но с ними мне пока встречаться несподручно до выяснения всех, так сказать. Что-то Ролт уж слишком их боялся. Ну ладно, попробуем как-то выкрутиться, а дальше видно будет'.
– Я это… не знаю, … отец. Раньше все было как в тумане, а потом, когда то дерево упало на меня, пришла какая-то ясность. В мыслях.
За неимением лучшего объяснения Антипов решил все списывать на травму. Здравый смысл и знания Ролта об этом мире подсказывали ему, что лучше повременить с откровениями. А то не ровен час попадешь в руки мага. Необразованному сыну лесоруба маги внушали ужас. Его голова была забита ужасными и нелепыми историями и слухами.
– Ясность? – повторил Кушарь.
– Да-да, отец, ясность. Раньше было как: стоит о чем-то подумать и как бы сразу засыпаешь. А сейчас думаешь и думаешь… могу думать часами об одном и том же. А слова… так и льются.
'Ну вот, господин Мюнхгаузен, и проникновенная речь. Дешево и сердито. То есть кратко и убедительно. Я бы и сам поверил в такую правдивую чушь. Может мне романы писать?'
– Ты… это… правду говоришь?
– Ну, конечно, отец! Спрашиваешь! Ничего, кроме правды.
– Хм…. Помню я как Ертоха-плотника балкой пришибло. Так он наоборот в дурачка превратился. А раньше-то был разговорчивым. С девками особенно.
– Видишь, отец? Если можно туда, то можно и обратно.
– Да… наверное.
– Я так думаю, что голова очень сложно устроена, отец. По ней стоит ударить и человек меняется. Ухудшается обычно. Но если ухудшаться некуда, то может и улучшиться!
– Ты чушь-то не пори.
– Не буду, отец.
– Ишь, разговорился.
Кушарь еще долго ворчал, но Виктор знал, что опасность миновала – версия принята. Антипову было очень любопытно, как лесоруб пытался поначалу объяснить сам себе происходящее. Ведь наверняка у того имелась какая-то гипотеза, уж очень целеустремленным он выглядел. И эта задвижка…. Да, странно. Память Ролта ничего не подсказывала.
Весь вечер Виктор провел в доме. Ему было о чем поразмыслить. Он оказался в месте, где до этого никогда не был, но, с другой стороны, обладал почти полной информацией обо всем. Замок барона, один из многих в округе, контролировал довольно большой участок земли. Сколько точно Ролт не знал. Господское семейство было велико, впрочем, как и гарнизон замка. Леди Наура, жена барона Алькерта ан-Орреанта, родила трех детей: двух мальчиков и девочку. Плюс барон усыновил еще двоих мальчиков – детей своих дальних родственников, которые погибли при штурме их замка. Старшему из наследников было около двадцати, а младшему – восемь.
