Стены замка засветились призрачным бледно-розовым сиянием. Марш соединила ладони над головой, пальцами к небу. Сияние отделилось от стен, стало плотнее, и когда в нем появился фиолетовый оттенок, смерчем закрутилось против часовой стрелки, столбом взметнулось к тучам. И тяжелые черные облака забурлили вокруг световой колонны.
Маршбанкс расхохоталась. Ее смех гулко раскатился в темноте — казалось, до самых границ мира. В нем звучало торжество, словно до сей минуты ее еще можно было остановить, а сейчас стало поздно!
— Вот и все, мой мальчик! Вот и все!.. — издевательски крикнула она, вновь разводя руки. Повинуясь ее движениям, смерч разросся, раздался вширь, вращаясь все бешенее, окатил присутствующих своим ревущим сиянием — и вот они уже внутри его круга, который за считанные мгновения стал настолько громадным, что лишь слабое зарево на горизонте обозначало его границы.
Марш вновь соединила ладони над головой — на сей раз горизонтально. Зарево вытянулось, затопив небо воспаленным светом, и накрыло все огромные владения Теодора гигантским высоким куполом.
— Все ваше герцогство, милорд! Все ваше герцогство!.. — хохотала Марш. — Все ваши земли вот у меня где!.. — она сжала пальцы с мертвенными длинными ногтями в крепкий холодный кулак. А потом вновь воздела руки к небесам, и голос ее звенел ликующе:
— Друзья! Друзья мои!.. Я призываю вас! Придите ко мне, мои собратья-ламии, придите!
И со всех сторон, из ниоткуда, к ней устремились сотни, тысячи мерзких созданий — нетопырей, крылатых змей, толстеньких свинок с горящими глазами. Они вились вокруг нее, садились на руки, летали вокруг замка, а Маршбанкс смеялась…
— Я приглашаю всех! Я зову вас устроиться в этом прекрасном замке!.. Он ваш! Ваш, пока я живу здесь! И пусть здесь кто-нибудь только посмеет противиться моей воле! Не так ли, мои верные друзья? Не так ли?!
Свист, хрюканье и хихиканье были ей ответом.
— Марш! Марш! Да здравствует наша госпожа! Чудный замок!..
— И никогда над этой землей не взойдет солнце! — торжественно, почти горестно возвестила Маршбанкс. — Днем здесь будет вечно сумрак и туман, а ночью… Ночь я отдаю вам!..
— Да здравствует Маршбанкс! Такая сильная колдунья, а не забывает друзей!
— Да, быть мастером черной и серой магии — это вам не шутки… — раздавалась повсюду восхищенная болтовня тварей.
— С тех пор как она умерла, окончательно убить ее можно, лишь разрушив ее собственное заклятье над собой… Она нежить, но не зависит от крови, и ее нельзя убить, как вампира — хоть у нее есть все вампирские способности!
— Да-да! И все ее магическое искусство при ней, но ее уже нельзя погубить, как простого человека! Она стала равна демонам, а не низшая, как мы! Вот это профессионализм!
— И никакой спеси!
— Да здравствует Маршбанкс! Да здравствует наша миледи!
— Да здравствует!
— Да здравствует!..
Видимо, насладившись вполне их похвалами, «миледи» скомандовала:
— А теперь живо в замок, я возвращаю день!
С писком и трепетом крыл стая вампиров ринулась к замковым башням и скрылась в них. Маршбанкс резко опустила руки. Забрезжил слабый, постепенно усиливающийся свет…
Над почерневшим замком, поникшими кустами, под пасмурным блеклым небом плыл холодный прозрачный туман, лезущий в нос липкими струйками. Вечная осень…
Люди, еще не пришедшие в себя, стояли бледные и молчащие. Теодор в немом изумлении глядел на женщину, с которой провел ночь, и теребил нервными пальцами свои капризные мягкие локоны. Теперь ей никак нельзя было дать восемнадцати лет. Это была потрясающая, ледяная красота звезды, что не ведает возраста. Ночная сорочка пропала, ее сменило алое мерцающее платье, словно таящее в себе внутренний огонь.
Глубокая тишина опустилась на всех присутствующих. Маршбанкс смотрела на герцога с сочувствием.
Он внезапно опомнился.
— Господи! Ее высочество! Принцесса Изабелла! Что она подумает?.. Немедленно прекрати этот фарс и верни все обратно! И убирайся отсюда вместе со своими уродами!..
— Надо говорить «пожалуйста», Теодор, — с ядовитой мягкостью тихо ответила Маршбанкс, поднося руки со сжатыми кулаками к груди — и внезапно резко разжала их, словно что-то незримое бросив в мальчишку. Из ее открытых ладоней вылетел шар розового пламени, стукнувший Теодора в грудь. Юноша вскрикнул и упал навзничь, прокатившись по земле, как тряпичная кукла. И люди, стоявшие рядом, взглянув на него, отшатнулись в невольном ужасе.
Герцог лежал без сознания, но никто не смел даже смотреть на него, не то что оказать помощь. Колдунья повернулась к испуганной челяди и слугам.
— Я не хочу вас пугать. Все вы видели, что я сделала с этим человеком. Почему? Думаю, отчасти вы понимаете. Обо всех причинах, побудивших меня явиться сюда, вам знать не обязательно. Уясните одно: никто из вас не пленник тут. Любой человек, кроме вашего бывшего хозяина, свободно может пересечь границу герцогства как в ту, так и в другую сторону. Ее четко определяет стена тумана. Вне этих земель вы вновь увидите солнце. Я никого не гоню, но ставлю в известность: один день, проведенный в здешних заколдованных местах, равен трем дням «снаружи». Один месяц — трем месяцам, и один год — трем годам. Я замедлила время во владениях Теодора! Помните также, что ночь я отдала вампирам. Делайте из этого выводы… К тому же замку ведьмы не нужна прислуга — у меня всегда все делается само по себе. Деньги за свою работу вы получите. Кто решил остаться здесь, пусть выйдет вперед!
Поколебавшись, к Марш подошла старая экономка.
— А что же будет с нашим герцогом, миледи? — робко спросила она. Миледи усмехнулась.
— Если он попытается пересечь границу тумана, то умрет! — жестко отрезала колдунья. — А уж «приятную» жизнь здесь я ему обещаю…
— Тогда я останусь с ним, миледи, с вашего позволения. Нельзя же бросать бедняжку совсем одного с этими тва… с вашими друзьями, сударыня!
Маршбанкс склонила набок голову, с жестокой улыбкой рассматривая Маргерит. Из ее полуоткрытых губ вдруг показались два остреньких клыка…
— «С этими тварями», хотели вы сказать. Да и я родственна им, Маргерит… Вы не боитесь?
Старушка мялась.
— Боюсь… — шепнула она. — Но и Теда мне жаль. Он… он рос на моих глазах, и сейчас я не могу предать его в беде!
— Он заслужил ее.
— Да разумеется! Но тем не менее…
— Хорошо, будь по-вашему! Оставайтесь и ничего не бойтесь, Маргерит. За вашу откровенность мои друзья вас не тронут… — ласково промолвила Марш. — А остальные ступайте — и не вздумайте задерживаться! В ваших карманах лежит та сумма, что вам причитается. Ступайте.
Люди зашевелились. Небольшими группками, один за другим, потянулись к калитке, робко поглядывая на оставшиеся во дворе фигуры.
Герцог слабо зашевелился и сел, мотая головой. Несколько секунд он тупо смотрел на уходящих людей — своих слуг, — шедших мимо него, отводивших взгляд. Тед хотел окликнуть их, но был еще слишком слаб.
Он смог только беззвучно прошептать что-то неразборчивое.
Последний человек покинул двор. Рядом с мальчиком опустилась на колени Маргерит и осторожно погладила его по голове.
— Бедный ты бедный…
— Что это зна…
— Отойдите от него, — раздался повелительный голос Марш. Экономка отпрянула.
Теодор, сидя на земле, снизу вверх глядел на Маршбанкс. Она подошла вплотную и остановилась над ним.
— Я хочу, Теодор, чтобы ты уяснил следующее: с сегодняшнего дня и до тех пор, пока я не пожелаю оставить герцогство, ты мой пленник. Запомни, ты не можешь покинуть свои земли и остаться при этом в живых — до момента, пока мое заклятье не будет полностью снято. Ты должен понять, что отныне единственной хозяйкой являюсь здесь я и только я. Чем скорее ты это осознаешь, тем лучше для тебя.
Глаза Теодора сверкнули, он начал говорить что-то гневное… Марш усмехнулась.
— Ты смел, это хорошо. Но ты глуп! Ты не слышал ничего из того, что я сказала?.. Зря, потому что повторять я не буду, а тебя могу наказать. На твоем месте я бы спросила, почему твои слуги не хотели на тебя смотреть. Очевидно, ты полагаешь, их мучила совесть?.. Отнюдь! Кому ты нужен? Тебя боялись и ненавидели все в округе! За твою жизнь никто и никогда не положил бы своей… исключая Маргерит, но пожилые женщины всегда отличались сентиментальностью! Да и она… Она ведь тоже глядела на тебя со страхом. Ты не догадываешься, Теодор, почему?.. — Маршбанкс со странной смесью насмешки и любопытства созерцала его.
