Идет он по рынку и рыбный пирог уплетает. Вкусно, аж слюнки текут. Правда, «пора уже и честь знать». В доме, наверное, его уже обыскались. Домашняя скотина не убрана, бочка пустая. Ингрид, скорее всего, рвет и мечет. Представив себе, как эта мегера орет на него, Ири аж поежился.
— Все равно надо идти, — печально пробурчал мальчик, опустив голову и глядя себе под ноги. — Больше ведь некуда идти…, — от этой мысли на душе у него стало еще хуже. — Ух-ты… Что это такое еще?
До ушей Ири вдруг донеслись звуки задорной музыки: ритмично бил бубен, смеялась свиристель, и бренчала лайба (местный струнный музыкальный инструмент). Он удивленно поднял голову и наткнулся на собирающуюся толпу, над головами которой возвышался здоровенный, ярко разрисованный фургон и парила в воздухе изящная женская фигурка.
— … Честной народ, подходи поглазеть на чудо-чудное и диво-дивное от почтеннейшего Сигурда, циркового и театрального распорядителя из самого Альканзора! — растекался над галдящей толпой громкий веселый голосище. — Вот юная дева ласточкой в небо взлетает над калеными ножами и острыми пиками! Подходи, не робей! А может вы хотите увидеть единственную в Альканзоре бородатую женщину, что сильнее любого взрослого мужчины?! Или желаете полюбоваться на чудесное искусство мастера клинка, что обучался в далеких-далеких южных горах у великого учителя-мечника? Вас и этим не удивить? Неужели вы уже видели удивительных пони, которые произошли от сказочного Велигора, крошечного жеребца-мага?
Ири от любопытства чуть недоеденный рыбный пирог не выронил. За свою жизнь он еще ни разу не видел ни цирка и театра, но столько удивительно о них слышал. На улице поговаривали, что раньше к ним в городок часто приезжали бродячие артисты и привозили с собой смешных клоунов, гибких акробатов и разных удивительных зверей. Кто-то даже рассказывал о, говорящих птицах. Врали, конечно! Разве бывают птицы, которые могут разговаривать по-человечьи? Благие Боги, только людей наделили умением говорить, о чем ему в моменты «просветления» не раз втолковывал подвыпивший горшечник.
— А может это магический цирк? — самого себя спросил Ири, проталкиваясь через стоявший стеной людей; ему почему-то сильно захотелось, чтобы говорящие птицы все— таки существовали. — Ведь маги могут все…
В одном месте худенький мальчишка ужом протискивался между людьми, в другом — пролазил между ног и кошелок. Желание увидеть этот самый удивительный цирк с летающей гимнасткой, странной бородатой женщиной и, конечно, с великим мастером меча. Кто в здравом уме откажется от такой возможности?! Да, любой мальчишка этого города, был уверен Ири, с радостью отдал бы последнюю рубаху или порты, чтобы хоть одним глазком поглазеть на представление…
— … Смотрите, смотрите, почтенная публика! Сейчас наша Карина пройдет по тончайшей веревке! Это очень— очень тонкая веревка! — уже близко взволнованно вещал циркач. — А прямо внизу торчат острые клинки! Смотрите, она сделала первый шаг!
И вот Ири, ожесточенно работая локтями и лохматой головой, все— таки пролез между двоицей каких-то прощелыг и оказался в паре шагов от разнесенных в стороны шестов с натянутой между ними веревкой. Он задрал голову вверх и увидел ее! На канате раскинув в разные стороны руки балансировала юная девочка, в лучах солнца казавшаяся неземным создание. Охватившее его в эти мгновения чувство восторга еще более усиливало расшитое искрящееся бисером одеяние гимнастки с крошечными кружевными крылышками на ее спине. Невесомые полупрозрачные крылышки мелко дрожали— взмахивали, едва она делала осторожный шажог.
— Свалится, как есть свалиться, кум, — кто-то прогудел рядом, разрушая божественное очарование момента. — Вона, как варевка-то шаволится! Смотри-ка, смотри-ка!
— Да, кум, прямо на ножи и брякнется. Точно, брякнется, — раздался почти такой же голос, только уже с другой стороны.
И Ири от таких слов даже слезы на глаза навернулись. Что они такое говорят? Как только могут? Она же совсем особенная! Сверкающая, как звездочка! Разве кто-нибудь еще так может?!
После очередного пируэта, когда девочка резко подпрыгнула в воздух и, сделав сальто, вновь встала на веревку, толпа ахнула. Гимнастка сделала несколько шагов и спрыгнула вниз, прямо в руки грузного мощного циркача, руки и грудь которого были испещрены синей вязью татуировок.
— А вот и наша Карина! — девочка легко спустилась с рук мужчины на землю и, с грустной улыбкой, начала раскланиваться. — Наша птичка! — орущий циркач, разбитной парень с шельмоватым рябым лицом, махнул рукой в сторону фургона. — А теперь, почтеннейшая публика, вон в том таинственном домике вас ждет пророчица Гарала! Всего лишь за ничтожную медяшка она заглянет в ваше будущее и расскажет о том, что вас ждет… Ну, что вы? Подходим, подходим. Неужели, какой-то медяк стоит вашего прекрасного будущего? Конечно, же не стоит! А вот и первый счастливчик, что узнает о своей судьбе!
Парень выхватил из толпы какого-то мнущегося мужичка, видом похожего на ремесленника средней руки, и хлопнув по плечу, отправил его в сторону фургона.
— Вас проводят слуги пророчицы — Тарпи и Гарольд, — в штанины мужичка тут же вцепились два возникших словно из под земли угрюмых карлика в темных камзолах и высоких шапках с широкими тульями. — Не смотрите на них косо, ведь они хранители всех тайн пророчицы.
Смотреть косо?! Да, в глазах многих читалось явное отвращение. Карлики были отвратительно уродливы. Со взрослыми телами и бородатыми головами, они имели непропорционально маленькие ножки и ручки. Казалось, какой-то жестокий маг взял тело взрослого человека и приделал к нему конечности ребенка.
Ири проводил их испуганным взглядом. Какие же они были страшные… Мальчик, мотнув головой, задом полез обратно в толпу. Ему еще хотелось посмотреть на пони. Ведь легенду про маленького жеребца Велигора из священного леса, где все животные имели магические способности, Ири помнил едва ли не с младенчества. Неужели сейчас он увидит тех самых пони?
— Ой, какие крохи! Лохматенькие, — едва Ири их увидел, как его губы сами собой растянулись в улыбке. — А где рог, как у Велигора?
Смирно стоявшие в загоне маленькие лошадки, едва увидев Ири, сразу же, призывно потянулись к нему мордами. Все, с большой головы и до крошечным копыт покрытые плотным мехом, они, мешая друг другу, смешно тыкались ему в живот. Один с большим белым пятном во всю грудь вообще с жалобным ржанием попытался перелезть через изгородь.
Когда время стало клониться к вечеру, Ири решил возвращаться домой. К тому же брюхо снова напомнило о себе таким громким бурчанием, что шедшая рядом дворняга подозрительно на него посмотрела. Еще он подумал, что примерно сейчас семейство горшечника обычно садилось полдничать, а, значит, и ему могло что-нибудь перепасть.
— Хорошо бы остался кусочек сахарной брюквы. Она такая вкусная, что слюнки текут, — ему как-то доводилось ее попробовать и с той поры этот вкус едва только не снился мальчику. — Хотя, куда там останется! Этот проглот, Вастик, все сметет до кусочка! Или может хоть кусочек оставит…
С этой мыслью мальчик пересек всю площадь и вышел к кривой улочке, от которой было рукой подать до их дома. Однако, Ири в нерешительности остановился, настороженно осматривая окрестные дома.
— Может они все на площади на циркачей глазеют…, — в пол голоса бормотал он, высматривая своих обидчиков, местных оборванцев-хулиганов. — А если нет, опять бить будут, — Ири потер локоть, с которого до сих пор еще не сошли здоровенные синяки. — Сетька Бочка ведь обещал, что в следующий раз меня закопает, — шмыгнув носом, он вновь стал всматриваться дома на улочке. — Попробовать или… через низы бежать? Это почитай на весь вечер крюк… Тогда ужина мне вообще не видать.
Он дернулся было, но вновь остановился. Страшно было. Хохочущие рожи местных оборванцев, гиенами круживших вокруг него, до сих пор стояли перед его глазами.
— Пойду, все равно пойду, — прошептал Ири, решительно сжав кулаки.
