Когда они развернулись, Амадей ударом кулака разбил эфирный щит покрывавший броню ближайшего догмата, а затем проделал тоже самое и с его товарищем. Покалеченные догматы в измятой броне пытались подняться на ноги, но единственное, что у них получилось это опереться на одно колено и меч.
Жнец медленно приближался к ним, а его кисти облизывали языки пламени. Стоявшие на одном колене и опиравшиеся на мечи догматы склонив головы быстро что-то шептали. Когда они закончили из земли появились цепи и словно живые змеи окутали ноги и руки жнеца.
— В вас недостаточно веры, — произнёс жнец, схватив цепи горящими руками.
Металл не выдержал и потёк, а затем цепи рухнули к его ногам. Переступив через них Амадей посмотрел на догматов. Заклятие цепей видимо отняло у них все силы и заваливаясь на бок воины потеряли сознание.
— В этом храме нет достойного, который мог бы стать арбитром, — озвучил жнец, неприятную для экзарха правду.
На самом деле для главной крепости-монастыря подобный вердикт означал получить несмываемый позор. Не удивительно, что экзарх был мрачнее тучи, ведь теперь следующие книги будут храниться в другой крепости-монастыре, там, где жнец найдёт арбитра. Он винил себя в том, что недостаточно строго следил за подготовкой догматов и этим навлёк позор на всю крепость-монастырь. После того, когда жнец покинет крепость, экзарх решил сложить с себя полномочия главы ордена и передать их более достойному чем он.
Амадей погасил огонь на руках и повернулся, чтобы покинуть крепость-монастырь и направиться к другой, но в этот момент из земли выскочили эфирные цепи и обвившись вокруг его запястий заставили жнеца упасть на колени. Подобного поворота никто из присутствовавших не ожидал, даже экзарх не скрывал своего удивления.
Стоя на коленях Амадей одобрительно хмыкнул, поняв, что эти цепи ему просто так не разорвать. Для начала они были эфирными, а это совершенно другой уровень чем те, которыми пытались его остановить догматы. Жнец внимательно озирался по сторонам в попытке обнаружить того, кто смог его остановить, тоже самое делал и экзарх. Наконец жнецу удалось обнаружить хозяина заклятия. Человек стоял в тени колонны и его голова была скрыта широким капюшоном.
Экзарх тоже обнаружил человека в капюшоне, но в отличии от жнеца он знал того, кто скрывает свое лицо от посторонних взглядов. Он надеялся, что никто не узнает этого человека, хотя внутренний голос и говорил об обратном. Что бы дальше не произошло, но жнец обязательно увидит лицо таинственного монаха пробравшегося во внутренний двор. И экзарх прекрасно понимал, что теперь от него ничего не зависит и зря он в свое время пошёл на поводу, разрешив тренировки в клуатре.
Амадей попытался схватить эфирные цепи, но таинственный монах всё сделал правильно и едва заметив попытку жнеца освободиться, ещё сильнее натянул цепь. Амадей уже принял решение, что именно этот монах и станет его арбитром. И ему совершенно не важно, что это простой монах, а не воин ордена Догматов. У создавшего эфирную цепь была непоколебимая вера в Отца, в противном случае у него ничего бы не вышло.
Убедившись в том, что жнец полностью обездвижен и не представляет опасности, монах вышел из тени. Человек приближавшийся к жнецу явно был одет в чужую одежду. Он был слишком худ для монаха ордена, но с другой стороны он находился здесь, а значит не был чужим. Да и экзарх бы не допустил присутствие чужака во внутреннем дворе храма.
Амадей понимал, что наличие широких плеч и бычьей шеи это отличительный знак догмата, но ему нужна была внутренняя а не внешняя сила. Хотя одно другого не исключает и в идеале они должны дополнять друг друга. Правда подобное довольно редко встречается, ведь человека всегда тянет ко злу и это никому не изменить. Только он сам способен остановить в себе подобные позывы, но падший делает всё, чтобы помешать этому.
Монах практически преодолел половину пути от колонн, где он скрывался, до скованного им жнеца. Но в этот момент с противоположной стороны к жнецу направился догмат лишённый Амадеем глаза. Сорвав с головы шлем, догмат открыл взору единственный глаз пылавший гневом и злобой.
— Не достаточно веры?! — прошипел догмат, плюясь кровавой пеной. — У меня достаточно веры, чтобы загнать тебя обратно в Ад, демонское ты отродье! — закричал догмат и упав на колени схватился за голову.
Экзарх понял, что сейчас будет происходить, но никак не ожидал, что подобное может случиться в самом сердце крепости-монастыря. Всё его многолетнее служение Господу перечёркивается буквально в один день. Он не смог подготовить арбитров, а ещё один из догматов ломает его печати и буквально через пару мгновений станет обращённым. Надо сделать всё возможное, чтобы он ни при каких обстоятельствах не выбрался за стены храма. Если подобное допустить, то демон нанесёт непоправимый ущерб жителям крепости и ближайшим поселениям.
Экзарх выхватил меч и его примеру последовали все находящиеся во внутреннем дворе догматы. Они видели перед собой смертельного врага, которого необходимо уничтожить и не важно, что он всего пару минут назад был их собратом. Теперь он становится демоном, который несёт смерть всему живому до которого сможет дотянуться. И догматы были полны решимости отдать собственные жизни, но не позволить обращённому покинуть стены храма. С ними экзарх и жнец, а значит и Господь, поэтому в победе над демоном они не сомневались.
— Отец, — прошептал жнец, склонив голову. — Благослови и помоги мне грешному, совершить начинаемое мною дело, во славу твою, — закончил он, подняв голову и посмотрев на догмата начавшего взламывать печати.
В этот момент в руке жнеца начало появляться тонкое лезвие огненного меча. Когда формирование оружия закончилось, удерживающие Амадея эфирные цепи распались. Жнец стоял перед превращавшимся в демона догматом и спокойно наблюдал за его трансформацией. По мере взламывания печатей от тела обращённого стали отваливаться части доспехов. В тот момент, когда догмат окончательно потерял человеческий облик, он начал увеличиваться в размерах. Голова вытянулась превратившись в уродливую зубастую пасть, способную перекусить даже броню догматов.
Из затылка выросли два длинных отростка заканчивающихся острыми шипами. Тварь опустилась на четвереньки и началось преобразование корпуса и лап. Расширившаяся грудная клетка практически касалась земли, но огромное тело удерживали мускулистые лапы с острыми когтями впившимися в землю. На локтях передних лап выдвинулись шипы, а длинный змиеподобный хвост разделился на три. Амадей жестом приказал экзарху не вмешиваться в бой.
Экзарх кивнул и начал быстро отдавать приказы догматам, чтобы они заняли места на стенах внутреннего двора и не позволили демону покинуть территорию храма. Он знал, что обращённые весьма хитрые твари и поняв, что со жнецом ему не совладать он вполне может броситься в бегство. И именно подобный поворот событий экзарх хотел предотвратить.
По идее во время трансформации обращённый должен быть наиболее уязвим, но зная это они создавали вокруг себя непроницаемый для любого оружия полупрозрачный кокон. И даже меч жнеца был бессилен против такого сильного заклятия. Поэтому обращённые и представляли такую серьёзную опасность, ведь когда кокон лопался то на волю выходила полностью сформировавшаяся смертоносная тварь.
Амадей вынул книгу и повернулся к стоявшему в нескольких шагах от него монаху. Кем бы он не был, но теперь жнец знал, что это его арбитр. Решение принято и ничто не может его изменить. Протянув монаху книгу, Амадей собирался сказать, что он выбрал арбитра, но в этот момент обращённый завершил трансформацию и оберегающий его кокон лопнул. Воздушная волна ударила в них сорвав шляпу со жнеца и капюшон с монаха. Амадей не мог поверить своим глазам, но монахом оказалась девушка.
Она обеими руками держалась за один край протянутой ей книги и смотрела в глаза жнеца, который не мог разжать ладонь, чтобы окончательно передать книгу в её руки. Рык зверя за его спиной вернул жнеца в реальность и он выпустил книгу из рук.
