— О чем думаешь? — голова Миры легла на мое плечо. — Всю дорогу молчишь. Боишься матери?
— У меня нет причин бояться княгини Валентины, — рассмеялся я. — Если только не начнем вытаскивать из шкафов своих скелетов.
— А они у тебя есть?
— Вопрос: есть ли они у твоих родителей?
Мирослава внимательно посмотрела на меня и неожиданно смешалась. Ее карие глаза потемнели, а губы сложились в тонкую линию. Не зная, что и сказать, жена некоторое время сжимала мою руку, но потом освободила ее от жесткого захвата.
— Твои слова что-то значат?
— Скорее, нет, чем да, — увернулся я. — Я пытаюсь сказать, что разговор с княгиней может принять неожиданный оборот. И чтобы его не случилось…
— Поняла, — Мирослава хлопнула по моему колену ладошкой. — Буду следить, чтобы мама не переходила грань дозволенного.
Она вдруг шаловливо схватила меня губами за мочку уха и прошептала:
— У меня есть просьба, яр.
— Слушаю…
— Научи меня стрелять!
Не знаю, плакать или смеяться. Сумасбродная кобылка снова начала выкидывать коленца. Я поглядел на Мирославу и кивнул.
— Пока не уехали в Москву, буду гонять тебя и Алику.
— У Алики есть отец-лесник, — возразила девушка.
— Из дробовика, может, она и хорошо стреляет, но из короткоствольного оружия тоже надо уметь в цель попадать. Тем более, что она здесь остается. Я буду за нее беспокоиться.
Действительно, время еще есть. Надо научить Алику обращаться с пистолетом. Она рассказала мне, как ей было страшно, когда оказалась лицом к лицу с Прохором и Рахдаем. Думала, что прямо в палатке ее и убьют. Не факт, что окажись у девушки пистолет в тот момент, она бы его применила без колебания. Но сейчас, когда череда горячих событий основательно прошлась по нам катком, Алика сможет нажать на курок и не будет страдать по ночам от кошмаров.
Мы доехали до особняка Щербатовых, наш кортеж запустили во двор. «Ансат» подогнали прямо к крыльцу, и тут же распахнулись двери. Слуги с поклоном приветствовали Мирославу, и мне тоже досталось от ее почестей. Я подхватил жену под руку и стал подниматься по лестнице. Неожиданно на веранде показался Мисяй с двумя бойцами. Что он здесь делал, понятия не имею. Наверное, получал указания от княгинь или просто проверял, как несут службу подчиненные.
Старый враг не двинулся с места.
— Княжна, — он наклонил седеющую голову, — рад видеть вас!
— Здравствуй, Мисяй, — холодно ответила Мирослава, вздергивая брови. Она тоже почувствовала что-то неладное. — Ты не соизволишь посторониться?
— Извините, госпожа, — верный пес князя скользнул по мне взглядом и нехотя отошел в сторону вместе со своими сопровождающими. Дрогнул, гадина. Я уже обрадовался, что он пошел на провокацию. Тогда можно было его выдернуть на дуэль. Как же тебя зацепить?
Недовольство Мирославы выплеснулось тяжелой воздушной волной, от которой задребезжали стекла в окнах. Все-таки отцовские гены и толика разрушительного Дара передались девушке. Слуги и охрана шарахнулись в сторону.
— Впредь не смей нахально перекрывать мне дорогу! — прошипела разгневанная кошка, и мне пришлось срочно уводить ее внутрь. Сняв с Миры плащ, я отдал его горничной. Мы прошли в гостиную.
— Каков пес! — не успокоилась Мирослава. — С чего вдруг он так повел себя?
— Меня не переваривает, — просто ответил я. — Увидел — желчью захлебнулся.
— Не понимаю, — мотнула головой девушка и остановилась, глядя на входящую в зал с противоположных дверей свою мать.
На княгине было длинное платье винно-красного цвета с глубоким декольте. Грудь украшало колье с хрустальными висюльками и ромбовидными капельными камешками-амулетами.
— Мира! — женщина раскинула руки, принимая в объятия дочку. — Я уже успела соскучиться!
Потом наступила моя очередь. Я преподнес теще букет свежих цветов и церемонно расцеловался с ней, приложившись губами к щекам, пахнущим фиалками.
— Анюта! — подозвала Щербатова молодую служанку. — Приготовь нам свежих фруктов, открой бутылку красного полусладкого «Таврического». Да побыстрее.
Она предложила мне присесть в одно из кресел, стоявших вокруг модного современного столика из прочного стекла. Я выбрал то, которое было рядом с Мирославой. Княгиня величаво устроилась напротив меня и словно впервые увидев, стала рассматривать с большим вниманием.
— Ты очень похож на мать, — заговорила она, когда на столике появилась этажерка с фруктами, а слуга ловко разлил по бокалам густое красное вино. — Сначала, как только ты впервые появился в нашем доме, я присматривалась к тебе, и почему-то была уверена, что никакого сходства не имеешь.
— Вы знали мою маму? — спокойно поинтересовался я, отпивая из бокала. Удивительно, что мы ни разу до свадьбы не поговорили с княгиней, постоянно находясь в состоянии лихорадочных приготовлений к отъезду.
— Недолго, — ответила Валентина. — Борис взял меня в жены за два года до тех…печальных событий. Павел родился годом позже. И князь Щербатов решил привести вторую жену в дом. Выбор пал на Арину Лихачеву. Ее родители были согласны отдать дочь, потому что не считали родство с Волоцкими гораздо выгодным, чем с Шербатовыми. К тому времени у Ставера и Арины были какие-то отношения, я точно не знаю. Не обращала внимания. Князь Борис тоже оказался неравнодушен к красоте молодой боярышни.
— Я слышал от людей, что причина вражды была из-за моей матери, — решил подтолкнуть я Щербатову. — Якобы отец увел ее почти из-под венца, и князь затаил обиду.
— Не совсем точно, — поджала губы княгиня. — Договоренность уже была, но Ставер в то время находился на Курганных Землях. Что-то там искал. Он знал об отношениях Бориса и Арины, и был очень недоволен. Вернувшись, твой отец вместо того, чтобы встретиться с князем и поговорить начистоту, затеял совсем плохое дело. Тайно обвенчался с Ариной и исчез из города. Тримир — твой дед — тоже не был в восторге от такого демарша.
Княгиня Валентина замолчала, чтобы промочить горло глотком вина. Мирослава сильно сжимала мою руку, но ничего не говорила. Она ждала продолжения.
— Тримир понимал, насколько Ставер ухудшил положение своей семьи, и пытался любыми способами изменить ситуацию. Он разыскал молодых в Самаре, уговорил их приехать обратно и обсудить, наконец, что делать дальше. Я видела, как себя чувствовал Борис Данилович в те дни. Ярость, злость, обида и желание покарать Волоцких за оскорбление. Но мне удалось сбить с него эту пену и заставить сесть за стол переговоров.
Ошибся отец, что позволил себя уговорить. Он же понимал, какой гнев навлек на человека, имевшего такие мощные рычаги влияния на местное дворянство, что оторопь берет. Волоцкие кичились тем, что были из Первых, но не поняли, какой агрессивной стала современная поросль аристократии. Щербатовых оскорбили, и высокородные решили ответить показательной казнью. Устрашили многих, да так, что те в щели забились как тараканы.
— Патриарх Рода, еще тогда живой, потребовал виру кровью. Борис, несмотря ни на что, до последнего стоял на своем, понимая, что на кону жизнь не только Ставера, но и Арины. Он старался защитить хотя бы молодых. Старый же князь не хотел никого щадить.
— Смерть моего деда было делом рук Патриарха? — напрямую спросил я. Мирослава вздрогнула.
— Мне об этом ничего не известно, — твердо ответила Валентина, не отводя от меня взгляда. — Мужчины сами решали деликатные вопросы, а я не имела права вмешиваться. Но я знаю только, что за две недели до гибели твоих родителей Патриарх отослал Бориса Даниловича в Москву по каким-то важным делам.
Я едва не выказал на своем лице удивление. Вот это новость! Она, конечно, не снимала вину князя Бориса, но кто же тогда отдавал приказ о ликвидации? Патриарх Данила или сам Борис?
— Когда муж приехал домой, он узнал о происшествии и у него был очень тяжелый разговор с отцом. После этого не разговаривал с Патриархом чуть ли не месяц. Мы тогда переехали в усадьбу «Волжский Плес» и жили там до самой смерти старого князя.
