Я застыл, с усилием заставляя себя вспомнить старые формулы. А потом медленно разжал руку и, торопливо перебирая все, что мне было известно о личных печатях, так же медленно проговорил:
— Наличие разнонаправленных потоков силы в одном даре до сих пор считается невозможным. Допустимо лишь присутствие дара одной направленности в сочетании с артефактом другой и строго поочередное их использование при условии, что один из них истощен почти до предела, а второй, напротив, почти полон. Только в этом случае не происходит конфликта между силами.
— Дальше, — непререкаемым тоном велел мастер Твишоп, недовольно отряхнувшись.
— Перед моей смертью ты поставил на мальчишку личную печать, — послушно продолжил я, не заметив, как недавнее раздражение мгновенно испарилось. — Но это был светлый дар. Темный ты не смог бы мне передать, а артефакта нужной силы и подходящего по параметрам рядом не было…
— Да ну? — язвительно переспросил Нич. — А твой любимый кинжал?
— Он же пропал, — невольно вздрогнул я, едва не потянувшись по привычке к пустому гнезду на поясе. — Когда я очнулся, его уже не было.
Под насмешливым взглядом учителя я осекся.
Демоны… Неужто учитель умудрился запихнуть в мальчишку мой ритуальный кинжал?! Идеально настроенный на одного-единственного владельца накопитель темной энергии, к тому же, подходящий мне по всем возможным параметрам?! Причем с огромной емкостью, над которой я в свое время немало поработал?!
Я неверяще замер.
— Проклятье… Нич, но как?!
— У парня было распорото брюхо, балда, — наконец сжалился учитель. — Вложить туда кинжал было совсем нетрудно. Сложнее оказалось совместить потоки силы так, чтобы они не уничтожили друг друга. Печать, как ты понимаешь, была слаба — я истратил на тебя почти все, чем владел. А кинжал, напротив, был полон — напоследок я вонзил его в лича, так что он вобрал в себя его мощь… пришлось его сперва опустошить, а уж потом зашивать тебе пузо. Интересно было посмотреть, каким ты после этого станешь, ясно? Просто не удержался.
— Что?! — отшатнулся я, машинально прижав руку к животу и пытаясь нащупать внутри свой любимый и самый полезный артефакт. — Ты запихнул в меня темный артефакт, даже не представляя толком, чем это могло обернуться?!
— Ты ведь не захотел бы лишиться темного дара, правда? — устало посмотрел на меня таракан.
Я поджал губы.
— Вот поэтому я и избрал для тебя такой путь, ученик. Без моей печати артефакт стал бы бесполезен. А дар… думаю, стать истинно светлым ты бы тоже не пожелал. Какой светлый маг из прирожденного некроманта? Вот я и решил попробовать совместить несовместимое.
Я вздрогнул, только сейчас в полной мере сознавая, что именно Нич для меня сделал.
Раньше мне казалось, что его поступок был жестом унизительного для меня милосердия. Опасным порывом души и признаком никому не нужного прощения. Признаться, мысль об этом целый месяц вгоняла меня в ступор, заставляя сомневаться в душевном здравии учителя. Она совершенно не укладывалась в рамки поведенческих реакций старого плута и настолько выбивалась из общей картины, что просто не могла быть правдой.
А теперь у меня появилось другое объяснение…
Оказывается, мастер помог мне в ту ночь не по доброте душевной — для этого он был слишком циничен. Он, как бы парадоксально это ни звучало, хотел проверить одну любопытную теорию. И просто меня использовал, решив, что терять нам действительно нечего.
Конечно, эксперимент был сомнительным, но самодовольный старикан, знающий меня чуть ли не лучше, чем я сам, предположил, что я, если выживу, непременно постараюсь вытащить и его. Хотя бы из чувства долга. А вот если помру… Видимо, оставаться тараканом всю оставшуюся жизнь он не захотел или рассудил, что без меня помрет в любом случае.
Найдя наконец ответы на все мучившие меня вопросы, я облегченно выдохнул. После чего улегся обратно на пол и, прикрыв глаза, произнес:
— Спасибо за разъяснения. Кстати, ты знаешь, что с недавнего времени я являюсь учеником мастера Лиуроя?
— Что? — встрепенулся Нич, растопырив длинные усы и свирепо сверкнув глазами. — Тебя взял на обучение этот малообразованный хлыщ?!
Я кивнул.
— Через месяц я должен явиться в АВМ в качестве молодого и подающего большие надежды светлого адепта. Отказ, естественно, не принимается — меня уже прилюдно освидетельствовали. Так что придется нам с тобой туда отправиться… вместе. Как думаешь, что произойдет, если там появятся два бывших архимага, которые до сих пор точат зуб на Совет?
Нич замер, округлив глаза и уставившись на меня как на нечто диковинное. Пошатнулся на внезапно подогнувшихся лапках. А потом выпростал крылья из-под жесткого панциря и, распахнув их во всю ширину, оглушительно расхохотался:
— Ты?! В академии?! Опять?!
Я растянул губы в зловещей усмешке.
— Это не моя вина, учитель. Ты же видишь — они сами напросились.
Показать людям правду и заставить их поверить в то, что это ложь, — вот настоящее искусство.
Нич
В Академию всеобщей магии мы переместились телепортом ровно через месяц после того, как я воскресил старого ворчуна и получил официальное извещение о зачислении.
К этому времени все самые важные дела в замке были благополучно завершены, ремонт закончен, слуги набраны, а в деревни наконец-то стал заселяться обещанный графом народ.
Новый староста Вигор взялся за дело с большим энтузиазмом и тут же развернул грандиозное строительство.
Управляющего помог подобрать его сиятельство, и господин Бодирэ, с которым я перед отъездом долго беседовал, оставил после себя весьма приятное впечатление.
Разумеется, это не помешало Ничу прицепить к его ауре крохотное мотивирующее заклинание, призванное избавить от искушения ненадлежащим образом использовать хозяйские средства. Но помимо этого я нашел и другой способ контролировать непроверенный персонал и, вспомнив старые ритуалы, создал фамильного призрака — огромную склизкую и бесконечно преданную мне полупрозрачную гусеницу, которую наградил самыми широкими полномочиями.
Насчет безопасности замка тоже можно было не волноваться, потому что теперь его стерегли не только горгульи, но и целая свора созданных мною специально обученных домашних питомцев. Это были хитрюга Мурлыка, к которой неожиданно прикипела душой Лиш, и ее младшие сестренки Мявка и Мурка, от которых были без ума все наши слуги. Еще в доме у нас теперь жили Гавкач, от чьего грозного рыка порой подскакивал даже я, и Рев и Гром, от которых даже лишнего «гав» было не дождаться. Длинноухого любимца Нича Жраку я уже раза два хотел уменьшить в размерах, чтобы не переводить понапрасну еду, а наглому Пачкуну обещал собственноручно заштопать отверстие в туловище, если тот не прекратит гадить на ковры. Еще я создал множество всяких мелких зверушек, которым велел сидеть в подвале до особых распоряжений…
