Но не в этом крылась причина неприязни Перегрина к сприггану. За долгие годы, что профессор практиковал магию, он овладел (и он понимал это!) едва ли пятой долей тех сил, которые недоучившийся мальчишка студент использовал с прирожденной легкостью. Ему не нужна была теория магии – сила была у него в крови. Та самая. Сила Стихий.
Конечно, спригган не единственный из студентов превосходил мэтра Перегрина магическими способностями. В Уэллендорфе училось полно эльфов из леса Кланов и Безрудных гор – горных эльфов, чьи тела сейчас валялись в городском рву. Но то эльфы. Первородные. И природа их силы другая, чуждая и недоступная человеку. Сами же эльфы могли при желании овладеть Силами Стихий, но не лучше простого студента.
Перегрин хорошо запомнил случай, происшедший года три назад.
Компания очень молодых и легкомысленных эльфов (кто бы мог подумать, что такие бывают?) играла в аудитории радужным шариком. Состоящая из некой магической субстанции маленькая сфера мелькала под потолком, управляемая взглядами эльфов. Время от времени шарик ударял в стену, рассыпая искры.
И вот, по злому ли эльфийскому умыслу, по неосторожности ли, шар вдруг нырнул вниз, описал дугу и врезался прямо в лоб Ингрему. Тот покачнулся и упал бы, не ухвати его диса за шиворот. Эльфы, всегда свысока относившиеся к малым народам, прыснули.
– Да гром вас разрази! – разозлился спригган. – Никогда не думал, что эльфы – такие идиоты! Чтоб вам…
Он поймал взглядом радужный шарик. Тот вдруг почернел, раздулся и лопнул с оглушительным треском. Запахло паленой шерстью.
Профессора поразило, как вытянулись лица эльфов, умолк смех. Тихо перешептываясь и опасливо косясь, вышли они из аудитории.
Тогда же он невзлюбил Ингрема. И теперь не скрывал своего раздражения.
– Чего ради вы притащились в такое время? Вам назначено на полдень.
– Я не могу в полдень! – отчаянно прошептал студент. – Я могу только сейчас!
– А я, уж простите, не могу сейчас. И будьте добры привести себя в порядок. Не позорьте университет своим видом. Вы что, в канаве валялись? Убирайтесь!
Хельги всхлипнул и прислонился к стене.
И тут у Перегрина наконец включились утомленные ночным бдением мозги. Канава. Ров. Он видел тела эльфов во рву – мокрые, грязные, окровавленные…
– Ох, Силы Стихий! – выдохнул он. – Как же я сразу…
Лихорадочно нашарив ключ, профессор отворил дверь и рывком впихнул сприггана внутрь. Тот, ошарашенно моргая, замер.
– Да не стойте же столбом, – суетился профессор. – Вот! Это вещи моего сына, они вам подойдут… переодевайтесь, да быстрее!.. Нет, сперва идите в ванную… давайте ваше рванье, я брошу в камин… Счастье, что нас никто не видел в коридоре! Хотя кому там быть?.. Эти ваши безобразные уши! Нужен капюшон… Возьмите полотенце. Ну вот!
Он удовлетворенно оглядел вымытого студента:
– Так вы уже слегка похожи на человека… гм… Что с вами случилось? Откуда вы взялись?
– Из крепости Фольд, – быстро, как на экзамене, ответил Хельги, – я сбежал.
– Великие Силы! Сюда-то вы зачем явились? В округе на каждом шагу стража! Что за легкомыслие?!
– Пересдача же!
– Так, – Перегрин положил ладони на крышку стола, этот жест обозначал, что профессор принял решение, – вы когда последний раз ели?
Хельги задумался:
– В пятницу утром… или в четверг…
– Вот. – Профессор достал из буфета пиццу – такую Хельги сто лет не едал, – жареную курицу, паштет, кексы… – Да ешьте же вы! Вам до рассвета надо выбраться из города, здесь оставаться нельзя, университет обыскивают. Полшестого первый обход. Эй! Не спите, а ешьте!
Хельги отчаянно клевал носом. Сил не осталось даже на еду.
Профессор похлопал его по щеке:
– Послушайте, сделайте над собой последнее усилие, дойдите до дивана.
Хельги заснул с мыслью: «Интересно, поверит ли кто-нибудь из наших, что я спал на диване мэтра Перегрина». Впрочем, когда спустя полчаса его безжалостно растолкали, ему показалось, что он и не спал вовсе. В него влили кофе, на него напялили плащ с капюшоном (хорошо, что сегодня дождь), вручили узелок с едой и подпихнули к двери.
– А пересдача? – слабо пискнул Хельги.
– Да поставлю я вам этот распроклятый зачет! Поставлю! Поторопитесь, скоро рассвет!
Спригган наконец ушел.
А профессор Перегрин сидел и думал. Он часто думал о сприггане Ингреме, чаще, чем хотелось бы. Постепенно вместо живого существа в этих размышлениях занял некий вымышленный образ, отчасти списанный профессором с себя самого. Он помнил себя – молодого, самоуверенного, снисходительного – на уроках одряхлевшего Мерлина с его допотопными заклинаниями и нелепыми пассами (тогда еще не отжила мануальная магия). Теперь таким представлялся профессору студент Ингрем. Он насмехался над стариком за глаза. Он презирал его слабость. И теорию-то он не учил специально, демонстрировал: мол, зачем ему теория, при его-то способностях.
И вдруг это существо – голодное, уставшее, несчастное, только что чудом избежавшее гибели – вновь рискует жизнью, и ради чего? Ради его, профессора, подписи в зачетном листе. Взлелеянный образ соперника рухнул. Теперь мэтр Перегрин думал о том, считать ли безумный поступок студента знаком особого уважения к его профессорской персоне или лишним доказательством абсурдности бытия.
Тем временем Хельги без приключений миновал четыре патруля и городскую стражу – они его просто не заметили в предрассветной мгле – и в условленном месте застал девиц, живых и здоровых, и с ними, как ни странно, эльфа.
Дорога из города оказалась для них менее спокойной. На них имели несчастье напороться пятеро квартальных сторожей из числа воинственно настроенных горожан. Энка рассвирепела и перебила их самолично, их же оружием. Дело было сделано аккуратно и тихо. Больше беглецов никто не тревожил.
– Ну как? Разрешил еще одну пересдачу? – тормошила Хельги Энка. – Что ты молчишь как полено? Разрешил?!
– Нет… То есть да… То есть я сдал.
– Что значит – сдал? – удивилась Меридит. – Ты не мог сдать. Ничего не понимаю!
– Я и сам не понимаю. Он заставил меня вымыться, переодеться, потом я спал на его диване, потом он сказал, что поставит зачет, и выгнал меня. И еще вот… – Хельги вывалил еду из узла.
– Ого! – завопила Энка радостно. – С этого и надо было начинать!
– Да, – отметила диса, глотая кекс, – мэтр Перегрин оказался лучше, чем я думала. Хельги, ты зря так плохо учил магию.
– Ты что, не знаешь, как я старался? – возмутился Хельги. – Я же не виноват, что у меня избирательная магическая тупость. Просто чудо, что он согласился поставить мне зачет!
