В ту ночь, когда они нашли раненого дворянина Скактавла и спасли сто от верной смерти, Элиса тоже была с ними. В то время Элиса была жизнерадостным годовалым ребенком. И сейчас, двадцать лет спустя, она оставалась псе той же жизнерадостной и веселой девчушкой с легким характером. Приятное личико обрамляло морс светлых кудряшек. Светились ярко-голубые, внимательные глаза. Блестели в улыбке белоснежные зубы. Небольшой вздернутый нос, весь в веснушках, создавал радостное впечатление. В ней, конечно, не хватало интеллигентности, но ее никто и не требовал. Но умственное развитие девушки было явно выше, чем у прочих жителей поселка. Мышление у нее было гибкое и быстрое, но мысли никогда не витали слишком высоко. Все в Линде-аллее просто боготворили Элису. После смерти всеми любимой Эли именно Элиса взяла на себя все заботы по хозяйству. Именно от Эли досталось Элисе ее собственное имя.
Она повернулась к Андреасу:
— Господин Андреас, на сколько человек рассчитывать обед?
— На всех присутствующих.
Элиса пересчитала всех своим мягким голосом:
— Шесть человек.
— Послушай, Элиса, как это ты интересно считаешь? Нас ведь всего пять, — возразил Калеб.
Девушка засмеялась, и комнату словно озарило светом:
— А я всегда считаю господина Альва за двоих, ведь он так много ест.
— Да, но это по нему не видно, — улыбнулся Андреас. Он просто души не чаял в своем внуке. — Накрой еще на двоих. Похоже, что скоро подойдут Ирмелин и Габриэлла.
Элиса вышла.
Калеб продолжил:
— Пока Никлас получит ответ от Виллему и Доминика, у нас будет время все как следует обдумать.
— Конечно, — ответил Маттиас. — Обязательно напиши, Никлас, что мы очень ждем их. И как можно быстрее!
— Мне кажется, время не терпит, — раздумчиво произнес Калеб. — Очень рад скорой встрече с ними, но, признаться, страшно за них боюсь. Мы все ждали этого момента, а они готовились к нему всю жизнь. Это так, но теперь я боюсь. Я никак не ожидал, что все случится и…
Он вздрогнул. Хотел сказать о смерти, но язык не повернулся.
— Бедные наши дети, — пробормотал Андреас. И никто из них не знал и не ведал, что ждет Людей Льда. Кто из них останется в живых, а кто погибнет.
В одну из летних ночей неизвестное существо добралось до Кристиании.
Хозяин одного из трактиров утверждал, что он смутно видел нечто, передвигавшееся по улице. Но когда выглянул на улицу, никого не увидел.
«Это нечто было гигантских размеров», — докладывал он позднее властям во дворце Акерсхюс. О размерах хозяин мог судить наверняка, так как часто смотрел в окно и мог сопоставить рост человека с оконной рамой. Проходя мимо трактира, существо закрыло собой нее окно. Больше хозяин ничего не мог сказать, так как стекло в его окне было неровным и почти непрозрачным. А еще он пережил чувство страха, возникшее невесть откуда.
Скоро никто не сомневался в том, что трактирщик сказал правду. Пару дней спустя в сточной канаве нашли девицу легкого поведения. На ней не было найдено никаких следов насилия, но глаза смотрели в пустоту с ужасом и недоверием. А если точнее, то когда ее нашли, она лежала и глядела на главную улицу, свой «район работы».
А затем сообщения посыпались одно за другим, причем порой самые невероятные. Но все сходились в одном: свидетели видели Зло. Или мертвых, что оно оставляло за собой. Кристиания была парализована ужасом. Нечто продолжало посещать жителей столицы по ночам, и все повторялось снова. Существо выходило в поисках еды, а если встречало на своем пути человека, то последнего ждала смерть. Как правило, не было видно никаких следов борьбы. На теле жертв не было синяков. Казалось, что их просто напугали до смерти. У тех кто, вероятно, подошел слишком близко, были переломаны шейные позвонки. Впрочем, встречались повреждения и иного рода.
В качестве приманки люди выкладывали еду и устраивали засаду. Но существо никогда не подходило к приманке. Безошибочный звериный инстинкт всегда подсказывал ему, где поджидает опасность.
Теперь его видели уже многие, мельком, убегая что, есть силы, по ночам чудовище бродило по улицам, но никто не знал, где оно прячется днем. Среди небольших, узких и грязных улочек города нетрудно было затеряться: как молния исчезал он в подворотнях и проулках.
Описывали его все одинаково: нечто огромное и дикое. Некоторые, видевшие его лицо, говорили, что оно достаточно красиво, но ужасающе красиво. Никто не выражал желания еще раз посмотреть на его лицо. «Доспехи» были, вероятнее всего, сделаны из кожи, а не из стали, как первоначально уверяли многие.
Но особый интерес вызывал у всех след. Если на одной ноге существо носило нечто вроде обуви, то другая была обмотана куском кожи, а может, и берестой. Но кто мог знать наверняка?! Одна нога была, во всяком случае, намного короче другой, и это пугало многих. То, что чудовище хромало, было очевидно.
Еще никогда народ так усердно не посещал церковь. Многие забывали протестантские обычаи и приносили в церковь свои дары, надеясь, что так Бог их не забудет. Все уповали на спасение. Население Норвегии пережило чуму, знало, что такое эпидемии и голод, природные катаклизмы и воля властей. Но еще никогда Злой дух не ходил так свободно по земле и не собирал свои жертвы. Так почему же безмолвствовали небеса? Разве Господь не видел, как Князь Тьмы крадет души еще до свершения Праведного суда?! Неужели подземное царство настолько обезлюдело, что сатана вынужден, был силком тащить к себе их души?!
Люди были в шоке. Какой смысл имело тогда послушание воле Божьей, стремление жить по Его законам, в надежде обрести покой там, если с ними могло произойти нечто подобное здесь? Смолокуры переживали золотые деньки. Не было ни одного человека, кто бы ни желал освятить крестом свои дома. Смола кончалась…
Но больше всего пугало то, что на жертвах практически не было следов насилия. Но выражения лиц погибших указывали на то, что они умерли от испуга. Или…
Нет, об этом даже думать боялись, не то, что говорить неслух. Получается, чудовище могло убивать, даже не прикасаясь. Вряд ли желтые, огнем горящие глаза обладали такой силой! Нет, это совершенно невозможно. А если… Видимо, среди них поселился сам Дьявол. Ни одно живое существо на этой земле не обладало способностью убивать взглядом.
Была специально обучена группа солдат-добровольцев, которым нее было нипочем. Солдаты должны были положить конец бесчинствам. Они были уверены в своей непобедимости. Грубые, жаждущие убивать наемники. Они скучали по войне — ведь только на войне можно безнаказанно устраивать кровавые оргии. Наконец они получили работу по душе.
