– Какой «такой»?
Они прошли через стеклянные двери на открытую галерею, соединяющую терминалы аэропорта, и Валентина обдало жаром, словно какой-то огнедышащий сказочный дракон дохнул в его сторону. Воздух здесь был мертвый, пахнущий бетонной пылью и бензином. Под галереей, подбирая выплескивающихся из дверей зала прилета пассажиров, сновали белые такси, мини-вэны с притемненными стеклами, неуклюже двигались туши автобусов, гудели сотни людских и механических голосов, урчали двигатели…
– Непопулярный, – сформулировал наконец-то Рувим, и Валентин вдруг услышал, что в речи дяди присутствует едва заметный акцент, превращающий его грамотный русский в разновидность иностранного. Между словами возникали крошечные паузы, которые безошибочно показывали чуткому уху, что язык для говорящего хоть и родной, но использует он его достаточно редко, от случая к случаю, и вынужден задумываться, подбирая точные слова.
– Непопулярный – потому, что чисто еврейский… Ну кого сейчас, скажи на милость, интересует история крепости Мецада? Кто о ней слышал за пределами Израиля? Я тебе больше скажу – многие живущие здесь лет двадцать как тоже ничего не слыхали! Не интересовались. Преданья старины глубокой… – Он улыбнулся. – Зачем нужны все эти манцы,[10] когда нужно кормить детей и жену? Вот сколько стоит баранина в ближайшем маркете, они знают хорошо! Голодным не до любопытства, сытым – лень его проявлять. Я понимаю, есть фильмы по «Discovery», по «National Geographic», но Мецада – это же не гробница Тутанхамона, не пирамида Хеопса… Просто груда камней на вершине горы, да еще и посреди пустыни! Где романтика? Золота в крепости никто не находил, драгоценностей тоже – значит, никаких тебе историй про клады, проклятия фараонов и прочей дребедени нет… Скука!
Возле лифтов, ожидая прихода просторной кабины, стояли толстая до невозможности негритянка в джинсах и футболке, размерами напоминающей парашютное полотнище, да раскосая и миниатюрная, словно нецке,[11] супружеская пара – скорее всего, японцы. Дядя им вежливо улыбнулся, и могучая темнокожая барышня, которую Валентин мысленно уже успел окрестить ходячим кладбищем гамбургеров, заулыбалась в ответ, демонстрируя безупречный оскал и легкий характер.
– Я понимаю, что у тебя карт-бланш от руководства канала, особенно после джек-пота с «Тайной историей…» и всеми этими премиями и фестивалями. Но ты же журналист! Личность популярная, известная… А популярность – она отнимает право на ошибку! Несенсационные темы не для тебя. Тебе нужно что-то жареное, некошерное!
– Не преувеличивай!
– Да брось! Я твой цикл смотрел давно, когда мне Тоня диск присылала… Хороший цикл. Я тебе говорил – пожалел тогда, что ты не археолог! Есть в тебе жилка, определенно есть! Но твои фильмы – это и не наука, и не литература, и не кино – ликбез для любознательных! Вечером делаешь сэндвич, садишься на диван перед телевизором и, тщательно пережевывая пищу, получаешь порцию несложных знаний, переваренных моим амбициозным племянником! Заметь, я тебя не критикую! Я тобой восхищаюсь!
– Да? – переспросил Шагровский с иронией. – Восхищаешься? Серьезно? Я и не заметил…
– Да, восхищаюсь, – подтвердил Кац. – Именно. Я так не могу. Вернее могу, но не нахожу возможным. Я постоянно скатываюсь на менторский тон. Я – лектор, но не умею упрощать. Я говорю со студентами на одном языке, но если они его не знают, они ничего не поймут. Нужны базовые представления о предмете. А ты умеешь доверительно объяснить зрителю, что твой продукт – это именно то, что ему нужно. Безо всякой базы и терминологии. И заметь, ты рекламируешь не телячью вырезку и способы ее приготовления, а вполне достойные вещи, просто в экстремально доступной форме. Экстремальной, потому что еще шаг, и начнется примитив, ничего общего ни с историей, ни с археологией не имеющий. Но главный твой талант в том, что ты эту тонюсенькую грань между популяризацией и профанацией не пересекаешь! Ты готовишь зрителя к эволюции. Даже если ему на эволюцию плевать! Теперь нужен следующий шаг! Твоя личная эволюция!
Дядя увлеченно взмахнул рукой, и едва не задел идущего навстречу мужчину.
– Если тебя с интересом смотрел я, то, возможно, с интересом посмотрит более серьезная аудитория. Просто вместо фаст-фуда придется сочинить что-нибудь посложнее. Работа с объектом, о котором не сделаешь фильм-сенсацию – это риск для журналиста, от которого ждут фейерверка, а не дотошного исследования. Так что учти, если делать – то делать надо что-то документальное и не для дилетантов, а для людей, которые имеют представление об истории, а это сужает твою аудиторию до минимума. Из Мецады новый сериал просто так не выжмешь, нужен нетривиальный подход, новый взгляд. Тут копано все перекопано, мне и финансирование в этот раз не хотели давать – мол, что вы собираетесь искать и зачем? Никто не верит, что еще можно найти что-то свежее… Все известно, все найдено, все учтено и продумано – зачем лишние подробности? Ведь уже есть легенда? Зачем ее менять?
– Легенда? При чем тут легенда? – спросил Валентин, вкатывая чемодан в просторную кабину лифта. – Я же, когда готовился, читал отчеты. Ты сам участвовал в раскопках Ядина…[12] Я знаю…
– Конечно, – согласился Рувим и быстро, как показалось Шагровскому, с насмешкой глянул на племянника через плечо, нажимая на кнопку. – Участвовал. Был. Состоял. Чему страшно рад, между прочим! Хоть с Игаэлем мы так разошлись во мнениях, что до самой его смерти не разговаривали. Хорошее было время. Мы создавали не только страну, мы создавали миф. Что это за государство, в котором нет своих трехсот спартанцев? Тем более что история Мецады – красивая история. Вполне может поразить воображение. Фильм художественный когда-то был, с О’Тулом…[13] Видел?
Валентин покачал головой.
Лифт опустился на нижний ярус, и они вышли на огромный паркинг, оставив слева обширную стоянку прокатных машин, к которой направились их временные попутчики.
– Посмотришь обязательно. Куски из него прямо в крепости туристам крутят, при входе, как инсталляцию. Живописно так, бодренько, с пафосом… У меня дома точно есть, только найти надо. Но разве у меня что-то найдешь? – Кац вздохнул, но не без лукавства. – Знаешь, без женской руки просто завал!
Женских рук, если верить рассказам матери, в квартире у дяди Рувима перебывало с избытком, только заняты гостьи были явно не наведением порядка. Во всяком случае, жалоба на царящий в доме хаос звучала в устах профессора археологии рефреном буквально в каждом телефонном разговоре с сестрой.
– Будет интересно глянуть, если отыщется, – согласился Валентин. – Я когда в сети материалы искал, видел ссылки. Но фильм старый, на трекерах[14] не лежит, а заказать его не успел – подоспело твое приглашение. Мы сейчас куда?
