Ничего нельзя изменить.
Но мысли продолжали метаться по замкнутому кругу.
Вот кто я на самом деле, – слышала она свой голос, – и даже вечность не изменит меня…
– Вздор, – пробормотала она и испугалась, каким тонким и слабым оказался ее настоящий голос. – Времена изменились. Я изменилась…
Пожалуй, это соответствовало действительности. Но все-таки ее мучила жажда, она жаждала – нет, не крови, боже сохрани, просто человеческого общества, звуков, производимых другими разумными существами. Уже несколько недель она никого не видела, так как намеренно держалась подальше от больших дорог и оживленных торговых путей. Но время от времени даже Заре было необходимо ощутить, что она не одна на белом свете, что есть другие люди – мужчины, женщины и дети, которые просто живут своей жизнью и даже не задумываются о том, что было когда-то или скоро произойдет.
Люди живут сегодняшним днем. Лишь настоящее принимается во внимание.
Зара бросила палку в огонь и приняла решение: настало время вернуться, пусть даже ненадолго. Замок Хоэнмут лежал на расстоянии суточного перехода. Немного отвлечься ей не повредит, новые впечатления наверняка вызовут и другие мысли. И конечно, в бесчисленных кабаках и питейных заведениях города найдется хорошее вино…
Замок Хоэнмут со времен короля Аарнума I был резиденцией властителей Анкарии. Кажется, прошла уже вечность с тех пор, как Зара в последний раз навещала Хоэнмут, и от того визита у нее остались не самые лучшие воспоминания. Тогда пролилось много крови, было много погибших, и, в конце концов, ей пришлось оттуда бежать.
Однако теперь настали мирные времена, Хоэнмут превратился в оплот власти, торговли и культуры, город с множеством таверн, кузниц, конюшен и самых разнообразных лавок. Давно миновали дни, когда поля вокруг замка были пропитаны кровью и в воздухе стоял несмолкаемый плач вдов. Город рос как живое существо; все больше людей селились в тени древней крепости, возвышавшейся своими бесчисленными башнями, зубцами и бойницами. Так здесь возникло добрых десять тысяч домов, словно в поисках защиты обступивших скалу, на которой высился замок. Из сотен дымовых труб в безоблачное небо устремлялся белый дым, с заостренных, покрытых шифером крыш свисали сосульки. Зима еще не вступила в свои права в королевстве, но веющий над землей ветер уже принес запах первого снега. Еще немного, и Мороз-Великан заключит Анкарию в ледяные объятия.
Зара провела в седле целый день. Уже смеркалось, когда она достигла Хоэнмута. Бродячий цирк разбил перед воротами города разноцветные палатки, и, когда Зара проследовала по мощеной дороге мимо повозок, палаток и главного шатра к огромным городским воротам, в нос ударил острый запах кошачьей мочи. Похоже, только что закончилось представление, так как несколько артистов в вычурно расшитых костюмах сидели на деревянных ящиках, курили шнюффелькраут, чрезвычайно крепкий и ароматный табак, которому приписывались известные галлюциногенные свойства, и передавали по кругу бутылку самогону. Мужчины, с ярко раскрашенными лицами и блестящими от алкоголя глазами, с любопытством оглядывали Зару, когда та неторопливо проезжала мимо. Но, несмотря на опьянение, ни один не решился с ней заговорить; вероятно, инстинктивно они чувствовали, что это была не самая лучшая идея.
Тем не менее, Зара поглубже натянула на лицо капюшон плаща; маловероятно, что после всех этих лет ее кто-то мог бы узнать, но она ни в коем случае не хотела рисковать.
Она приблизилась к городским воротам. Массивные двадцатиметровые створки были распахнуты настежь, за ними виднелась рыночная площадь – беспорядочное нагромождение бесчисленного количества палаток и прилавков, где за звонкую монету можно было приобрести все, что душе угодно. Справа от ворот в сторожевой будке сидел на табуретке солдат, держась за древко копья, служившего ему опорой, и храпел с приоткрытым ртом. Посмотрев на часового, Зара задумчиво покачала головой, но в глубине души порадовалась, что ей не приходится давать обязательный при въезде в город отчет о себе и причине посещения Хоэнмута, – не потому, что пришлось бы врать, а поскольку потребность в человеческой близости ни в коем случае не предполагала разговора – ей просто хотелось побыть среди людей, ощутить немного жизни.
Пока часовой безмятежно похрапывал, Кьелль спокойной рысью прошел в город под аркой ворот. Хотя с последнего посещения Зары прошло уже несколько лет и кое-что с той поры изменилось, ей не составило труда сориентироваться. К востоку от ворот возвышались дома состоятельных обитателей Хоэнмута, в то время как далее на север фронтон к фронтону выстроились аккуратные многоэтажные фахверковые дома горожан среднего достатка. Но путь Зары пролегал в другую часть города, где обветшавшие здания трактиров, театров и публичных домов образовывали лабиринт путаных темных переулков. С наступлением ночи улочки заполнялись всяческим сбродом, субъектами, которым даже при дневном свете предпочтительнее не попадаться на глаза, а, в крайнем случае, лучше уступить дорогу. Воры, шулеры, убийцы и сутенеры – здесь, в Нижнем городе, всегда рыскало множество двуногих и четвероногих крыс.
Зара миновала статую рыцаря Арнульфа Бегонского, одну из самых трудноопределимых личностей в истории Анкарии, и установила, что тот весьма популярен не только у здешних бардов, которые даже восемь веков спустя после его таинственного исчезновения продолжают слагать баллады о его подвигах, но и у откормленных голубей, сидящих и сонно воркующих на плечах статуи.
Она направила Кьелля спокойной рысью по улочкам и переулкам Нижнего города, копыта лошади ритмично постукивали по булыжной мостовой, пока они проезжали мимо лавок, в которых от оружия и доспехов до таинственных лекарственных трав, любовных напитков и сморщенных голов орков все было выставлено на продажу. Но Заре не было никакого дела до разнообразных товаров, расставленных в витринах, ее внимание привлекла группка людей в переулке – пьяная речь мужчин и глупое хихиканье женщин. К гомону прибавлялась музыка, доносившаяся сразу из нескольких кабаков. Обычно шум сводил Зару с ума, но сейчас она прямо-таки наслаждалась всем этим – еще один признак того, что она слишком долго пробыла одна.
Несмотря на поздний час, в Нижнем городе царило оживление. Шумные компании слонялись по улочкам. В воздухе ощущался запах жареного миндаля и каштанов, пахло сырой одеждой, потом и гниющими овощами.
На углу стоял уличный музыкант с обезьянкой на плече. Маэстро играл на лютне в меру своих скромных талантов и довольно невнятно, однако с усердием исполнял пропитым голосом насмешливую песенку: «Барон ДеМордрей – всех умней, пошел в поход с королем и принцем в надежде получить от них гостинца. Откусить кусок пирога, которым так богата страна, и захватить земли другого… Теперь, чтоб Вария фон Хекенхейм не злился, барон в раздумья погрузился, какого б дурака еще поймать, связать и обобрать».
