Найз уже стоял за плечом незнакомца и с изумленным недоверием разглядывал распростершегося на дороге неизвестного рыцаря, такого самоуверенного и надменного еще несколько минут назад.
— Он… этот дворянин… совсем?.. В смысле, вы… вы его?..
— Похоже, да, — равнодушно отозвался незнакомец и снова засунул руку в окровавленный камзол своего злополучного противника. — Но главное, малый, что сейчас он наконец-то сможет с тобой расплатиться. Где-то тут он любил прятать кошелек… Ага. Вот. Держи, и ни в чем себе не отказывай.
Но кошель убитого не принес Найзу ничего, кроме огорчения.
— Он пустой! — вытряхнул он на ладонь два золотых кольца с большими красными прозрачными камнями и похожую брошь.
— Наверное, отдал всё за зелье… — предположил больше для себя, чем для обиженного слушателя незнакомец и одобрительно глянул на Найза. — Правильно. Связываться с продажей украшений или коня не советую: слишком легко отследить. Что в вашем благословенном городе делают с мальчишками, ворующими коней, или убивающими приезжих герцогов ради их драгоценностей?
Найз в ужасе подскочил.
— Но это ведь не я его!.. Это…
— Верно, это я, но кому будет охота доказывать? Есть краденое, есть продавец… Тут и сказочке конец. Поэтому отдай камни мне. И с рук перстни надо снять.
— Так вы… грабитель? — удивленно вытаращил глаза мальчик.
Незнакомец хохотнул.
— Берегись, иногда я могу быть очень обидчивым, — ухмыльнулся он. — Подумать только, принять меня за вульгарного любителя легкой поживы! Никогда еще в глазах окружающих я не падал так низко, малый!.. Нет. Я прихвачу их с собой и выброшу в реку с вашего замечательного моста. Пусть остальные думают, что его убили из-за побрякушек. Тем более что, в каком-то смысле, это действительно так.
— А зачем же тогда вы его… по-настоящему… убили? — смог, в конце концов, выговорить колючее слово Найз.
— Много будешь знать — вечно будешь спать, — отшутился зеленоглазый, сноровисто скручивая с большого пальца дворянина последнее кольцо — в виде головы тигра с оскаленной пастью, вырезанное из цельного желто-оранжевого камня с косыми черными полосами.
— Он — ваш враг? — не унимался Найз.
Зеленоглазый целенаправленно проигнорировал вопрос, спрятал трофейные драгоценности, и извлек из кармана поношенных холщовых штанов свой кошелек.
— Ну, что ж, — пожал он плечами. — Если бедный самонадеянный Танар с тобой так и не пожелал рассчитаться, то это сделаю я.
— Но вы-то мне ничего не должны!
— Да как это не должен? — усмехнулся незнакомец. — Ты дал мне хороший повод, самый лучший лет за семь, как минимум, а это чего-нибудь да стоит. За сколько вы с ним сговаривались?
— Пять тигров, — мальчик со стыдом вдруг осознал, что за последние несколько минут напрочь забыл и про дядю Лимбу, и про не купленное лекарство, и про упрямого аптекаря…
— Ско-олько?!.. — с веселым изумлением вытаращил глаза незнакомец. — Ну, у тебя и расценочки, малый! Зачем тебе такая груда денег? Будешь давать в рост?
— Нет, вы меня не так поняли… Я не такой… Я вовсе не жадный… Просто мне очень надо… — смутился, густо покраснел и стал сбивчиво оправдываться перед зеленоглазым Найз. — Мне нужно снадобье заказать… для дяди… для моего дяди! Он сильно болен!
— Ну, раз для дяди, — насмешливо хмыкнул, будто не поверил ни единому его слову незнакомец и стал развязывать кошелек. — Эх, провались земля и небо!.. На, держи свои пять серебряных, да поспеши — аптекари тоже люди и спать хотят.
Дважды повторять этот совет Найзу было не нужно — не успел зеленоглазый договорить, как мальчик уnbsp; — Похоже, да, — равнодушно отозвался незнакомец и снова засунул руку в окровавленный камзол своего злополучного противника. — Но главное, малый, что сейчас он наконец-то сможет с тобой расплатиться. Где-то тут он любил прятать кошелек… Ага. Вот. Держи, и ни в чем себе не отказывай. же вскочил на ноги и скрылся в дверях аптеки.
Ее хозяин, как предсказал незнакомец, впервые за весь день и впрямь демонстрировал человеческие черты. Зевая во весь рот, он гасил пламя горелки, и при виде третьего явления Найза едва не подавился собственным языком.
— Это опять ты?! — возмущенно упер он руки в бока. — Ты что — тупой?! Не понял, что я тебе…
— Я деньги принес. Все. Пять тигров, — сурово проговорил мальчик и ровным столбиком выложил пять серебряных монет перед носом толстяка. — Лекарство должно быть готово через час.
— Тигров? — переспросил аптекарь, подхватил верхнюю монету двумя пальцами, поднес к лампе и принялся вертеть ее так и сяк. — Это не тигры, парень, а какая-то гельтанская деньга… но серебро настоящее, не волнуйся. Я такие сегодня уже видел. С этого и надо было начинать. А сейчас иди, погуляй. Через час будет готово.
* * *
За окошком уже почти стемнело, и Найз зажег старую лампу, неказистую и дышащую на ладан, как и вся немудрящая обстановка домика Лимбы, не исключая сам дом и его хозяина.
Снадобье помогло, и старик лежал теперь на неопрятно расправленной кровати спокойно, дыша хоть и слабо, но ровно.
— Спасибо тебе… малый… — прошептал Лимба, не открывая глаз и не поворачивая головы.
— Я думал, вы спите, дядя Лимба.
— Нет… успею скоро… высплюсь… Не жилец уж я на этом свете… Заждался меня Святой Радетель… Почитай, двадцать лет уж, как ждет…
— Да что вы, дядя Лимба! С этаким-то лекарством вы еще послезавтра на парад съездите! И на следующий! И еще! Я вас сам в карету подсажу, и провожу до площади, если вы упасть боитесь!
— Съезжу… — горько усмехнулся старик. — Съезжу… Прости меня, Найз… Прости старого обманщика… напоследок…
— Обманщика?..
— Да… Ведь не был я ни на каком параде… никогда… И из дворца за мной… ни разу… не приезжали… Кому я там нужен… Там на руках носят только тех, кто выжил… по праву… тогда… чьи имена… на стене…
Старик отвернулся к окошку, умолк и замер, будто, наконец, и впрямь заснул.
Найз после минуты потрясенного молчания потер виски, мотнул головой, будто отгоняя страшный морок, натужно сглотнул, откашлялся пересохшим вдруг горлом и тихо, еще тише, чем говорил до этого Лимба, прошептал:
— Значит… Вы никогда… не были… там?.. И Фалько не знали?.. И всё, что вы рассказывали… это…
Голова Лимбы повернулась к мальчику, словно ее дернули за невидимую нить, глаза распахнулись, и старая боль брызнула из них в пропитанную дешевым вином, снадобьями и нищетой комнатушку.
— Нет!!!.. Это всё правда!.. Клянусь тебе!.. Ты должен мне верить… в этом… Только это и есть правда, Найз… И я хотел сказать… что я… не должен был выжить тогда… что это несправедливо… что я жив… а он — нет…
