- О чем, Медведь? Ты пьяный, что ли?
- Да, - выдавил Меньшов и повесил трубку. Переживать он будет потом. А сейчас его тяжелой головы хватало только на одну простенькую констатацию: «Подставить меня хотела Жеребцу. Чтоб я ее красавчика не зашиб».
Тут у него полились ручьем пьяные слезы. Вот стерва! Вот же стерва...
Адвокат - самая цивилизованная профессия. Так им говорил лектор по курсу гражданского права. Меньшов знал, что даже самый лучший боец встречает старость тяжело. Поединщики в любом случае выходят в тираж задолго до пенсии, а искусство откладывать деньги на будущее в России как-то не привилось. Искать новую работу необходимо, пока ты еще на коне, пока денежки водятся в кармане, пока свежи связи в юридической среде. Вот Меньшов и учится на адвоката. На совесть учится, в слабаках и здесь не ходит. Сейчас заказов берет уже не так много, как прежде, а через годик и вовсе положит меч. Присмотрено ему местечко, не особенно денежное, молодой все-таки, но надежное и навырост. Знакомые приличные люди, пыль им вытирать не станут. Еще увидит Светка, кого она променяла на своего красавчика распоротого. Месяц минул... Впрочем, не стоит думать о ней. Неконструктивные эмоции...
Гильдия имела право путать его планы. В свой черед Меньшова отправляли на процесс защищать права той стороны, которая не имела средств нанять бойца. Место в реестре покуда терять не резон, так что Медведь не отказывался.
В этот раз ему прислали заявку на бой в неравном деле. Мелкое издательство защищало свои права против могучих риэлторов. Странно, что судья объявил тяжбу спорной, да еще выпросил у Гильдии государственного поединщика из лучших, из ветеранов. Чем-то ему риэлторы не приглянулись, от большой, наверное, взятки отказался.
Меньшов приехал на суд, пребывая в некотором удивлении. Оппоненты не попытались предложить ему денег. Хотя знали, наверное, кто он и что он. Откуда такая уверенность? Что там за костолом припасен? Удав на Кубе, Малыш в запое, Вьюга уже не та. Вроде, больше некому... Со стороны умелец? Временно прописали в Гильдии какое-нибудь молодое дарование? Привозной из желтых? Ну-ну.
Зашел в секретариат подписать заявку. Девчонки, как одна, глядят на него, глаз не отворачивают. Кто-то с сочувствием, кто-то с усмешечкой. Видно, риэлторы со своим бойцом здесь уже были и какой-то у них заготовлен сюрприз особый.
- Сюрприз тебе, Медвежка, - говорит ему старшая, ставя штампик. Он ей всегда нравился. Хотела познакомиться... - Знаешь, кого припасли? Со своей стервочкой встретишься.
- С ке-ем? - не понял поначалу Меньшов.
- Со Светкой Медянниковой. Ты что, ты что?! Иди давай...
А ведь он ничего не сказал. И не сделал ничего. Только посмотрел на нее.
Медведь спустился на глубину. Ни на кого не глядя, переоделся прямо в зале. Черта с два он ей руку пожмет! Едва дождался гонга.
Она выходит в светлом обтягивающем трико. Волосы зачесаны на пробор, сверху обруч какой-то кожаный. Меч свой легкий, недлинный, похожий на акинак, из руки в руку перебрасывает. Картинно так перебрасывает, зайчиха косоглазая. Даже клички толковой не завела. Бедрами повиливает, хочет, чтобы Меньшов пожелал ее, так ему драться будет очень неудобно. Ну и как, он, Медведь, чувствует что-нибудь? Поднимается у него окаянная плоть? Ни черта не поднимается, одна только злость в душе. О! О! Смотри-ка, дура, кивает ему! Проиграй, мол, поделимся... Что эта зайчиха себе думала, когда согласилась идти против него?
Меньшов в ответ кивать не стал. Он почувствовал, как волной накатывает горячее боевое безумие. Меньшовская глотка издала низкий утробный рокот. Светлана вздрогнула, в глазах ужас, ужас в полный рост, мертвая безнадежность. Неужто верила в свое плотское обаяние? Женщина заняла такую позицию, чтобы судейские не расслышали ее слов:
- Мишка, мы цивилизованные люди...
Дура, всегда она путала жизнь там, наверху, и здесь, на глубине.
Меньшов ей так же тихо цедит:
- Ну уж нет. Поквитаемся сполна, любимая...
