Но стоявший рядом вадаг вдруг с яростным ревом всадил в него свой клинок.
— Глупец! Я знал, что ты глупец! Умри же за это!
Клинок рассек металл кольчуги и пронзил грудь Буйдита. Буйдит коротко вскрикнул и застонал. Пошатнувшись, он сделал шаг к Коруму и Джери, но рухнул ничком в снежную слякоть.
— Яд действует быстро, — пробормотал Джери.
Еще один воин поднял меч, поразив того, кто заколол Буйдита. Двое других бездыханные рухнули рядом. Крики ярости и злобной ненависти огласили воздух. В сером вечернем свете била толчками темная кровь…
Цивилизованные жители Глас-кор-Гриса убивали друзей безо всякой причины. Они рвали друг друга и грызлись, словно звери над падалью.
Глава третья
ВОЗВРАТИВШИЙСЯ ХАОС
Вскоре дорожка, ведущая к замку, была усеяна трупами. В живых оставалось только четверо, как вдруг что-то заставило их, словно по команде, повернуть головы и уставиться горящими яростью глазами на Корума и Джери, все еще стоявших у ворот. Воины бросились вверх по тропинке. Корум и Джери выхватили мечи.
Корум ощутил новый прилив гнева, его трясло. Он почувствовал облегчение от того, что может наконец дать себе волю. С леденящим душу криком Корум устремился вниз на атакующих. Меч сверкал у него в руке. Джери бежал следом.
Один из четверых рухнул при первом же ударе Корума. Воины Буйдита были изможденными и усталыми. Казалось, они не спали много ночей. В другое время в Коруме, может быть, проснулась бы жалость, и он попытался бы просто разоружить их или легко ранить, но гнев повелевал ему убить.
И вскоре все они были мертвы. А Корум Джаелен Ирсеи стоял над поверженными противниками и тяжело дышал, словно бешеный волк, и кровь струилась с его клинка, впитываясь в серую землю. Вдруг его слуха достиг какой-то странный звук. Он обернулся: Джери-а-Конел уже стоял на коленях подле человека, издавшего этот звук. Человек еще дышал, и был это Буйдит-а-Хорн.
— Корум… — Джери взглянул на друга. — Он зовет тебя, Корум.
Гнев Корума внезапно схлынул. Он наклонился к умирающему.
— Слушаю тебя, друг, — ласково сказал он.
— Я старался, Корум, я так старался побороть то, что засело в моем мозгу! Много дней… Но оно все-таки победило меня. Прости, Корум…
— Мы все страдаем от одного и того же.
— Когда я опомнился, то решил отыскать тебя. Я надеялся, что ты найдешь средство от этого безумия. По крайней мере, я думал предостеречь тебя…
— Значит, для этого ты прилетел в наши края?
— Да. Но за нами началась погоня. Завязался бой, и ярость снова вернулась ко мне. Вся раса вадагов охвачена враждой, Корум, и в Лиум-ан-Эсе дела не лучше… Раздор правит миром… — голос Буйдита слабел.
— Тебе известна причина, Буйдит?
— Нет… Принц Юретт пытался выяснить, но… тоже пал жертвой безумия. Он погиб… Разум побежден… Мы все во власти демонов. Хаос вернулся… Нам следовало оставаться у себя в городе…
Корум кивнул:
— Это дело Хаоса, несомненно. Мы слишком быстро забыли об осторожности, сделались чересчур благодушными — и Хаос нанес удар. Но это не Мабелод. Он не может сам явиться сюда, ведь он будет уничтожен — как это случилось с Ксиомбарг. Значит, он действует через посредника. Кто это может быть?
— Гландит? — прошептал Джери. — Может быть, Гландит-а-Краэ? Хаосу необходим смертный, готовый служить ему верой и правдой. И если такой найдется, Хаос даст ему силу…
Буйдит-а-Хорн закашлялся.
— Корум, прости меня за все…
— Мне не за что тебя прощать, ты и я одинаково одержимы. Мы во власти зла, которое не в силах побороть.
— Узнай, кто это сделал, Корум… — Буйдит приподнялся на локте. Глаза его горели мрачным огнем. — Уничтожь его, если сумеешь… Отомсти за меня… За всех нас…
И он испустил дух.
Корума трясло от волнения.
— Джери, ты изготовил снадобье, о котором говорил?
— Да, лекарство готово, хотя я не могу сказать наверняка, что оно подействует как надо. Быть может, безумие окажется сильнее.
— Поторопись.
Корум поднялся и пошел к замку, на ходу пряча меч в ножны. Уже в воротах он услышал истошный крик и помчался со всех ног по галереям во внутренние покои. Ворвавшись в залу, украшенную сверкающими фонтанами, он увидел Ралину, которая отбивалась от двух служанок. Женщины выли, как разъяренные кошки, и пытались вонзить в нее ногти.
Корум снова выхватил меч, перевернул его и рукоятью ударил одну из служанок в основание черепа. Женщина упала; вторая заметалась по комнате, изо рта у нее шла пена. Нагнувшись, Корум хлестнул ее по лицу своей шестипалой рукой. Она рухнула как подкошенная.
Ярость вновь вскипала в Коруме. Он сурово взглянул на рыдающую Ралину.
— Ты обидела их? Что ты им сделала?
Ралина взглянула на него с изумлением.
— Я? Право, Корум, ничего. Корум, я ни в чем не виновата!
— Но тогда почему?.. — он вдруг услышал собственный голос — резкий, пронзительный — и с трудом взял себя в руки. — Прости, Ралина. Я понимаю. Ступай, соберись в дорогу. Мы улетаем на воздушном корабле — и как можно скорее. Джери изготовил снадобье от болезни, оно успокоит нас. Мы должны отправиться в Лиум-ан-Эс, может быть, там еще осталась какая-то надежда. Надо вызвать лорда Аркина, попросить у него помощи.
— Отчего же он сейчас не помогает нам? — с горечью спросила Ралина. — Мы сделали все, чтобы вернуть ему его царство, а он отдал нас на растерзание Хаоса!
— Если Хаос действует здесь, значит, он действует повсюду. Может быть, дела еще хуже в царстве лорда Аркина или царстве его брата. Ты же знаешь, никто из богов не вправе непосредственно вмешиваться в дела смертных.
— А вот Хаос пытается вмешиваться, и очень успешно, — возразила Ралина.
— Такова уж его природа, и потому на благо смертным только Закон, ибо он дает им свободу; для Хаоса мы просто игрушки, которыми можно поиграть — и бросить, когда надоест. Поторопись, нам пора.
— Но это бессмысленно, Корум. Хаос сильнее Закона. Мы сделали все, что могли. Почему ты не хочешь признать, что мы обречены?
— Хаос только кажется сильнее, потому что он агрессивен и использует любые средства, чтобы добиться своего. Закон терпелив. Не думай, что я в восхищении от той роли, что уготовила мне судьба, я предпочел бы иную жизнь, но Закон надо защищать. Ступай же скорее.
Ралина нехотя удалилась, а Корум, осмотрев служанок, убедился, что раны не серьезны. Ему не хотелось оставлять женщин одних, он не сомневался, что вскоре они передерутся. Корум решил оставить слугам немного изготовленного Джери снадобья. Вдруг это поможет им продержаться.
