— Вальс танцующих мотыльков! Дамы приглашают кавалеров!
Катающиеся вокруг фонтана горожане среагировали с не меньшим энтузиазмом, быстро перестроившись в румяные пестрые пары. Я же со своей скамейки лишь рот открыла. И такое чувство, будто полжизни неизвестно где проспала, пока эта наша пара…
— Агата, смотри! Ник, и-и…
И «каварел Ник» с «дамой Варварой» плавно закружили по льду… И раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… Мотыльки, тысь моя майка… И пусть две трети танца «дама» проторчала на ногах или в руках «каварела», аплодировала я в конце, уже стоя:
— Ну, вы и даете!
— Тебе понравилось?
— Конечно.
— А надо было с нами ходить. Ты бы тоже так лепо научилась, — вздернула нахалка свой маленький нос. — Ну, показывайте теперь мне.
А я лишь теперь рот захлопнула, правда чтоб ей, как надо, ответить, но Ник в этот момент потянул меня за собой:
— Смотри внимательно, Варя!.. Агата?
— Да-а?
— И-и…
— Ой… Погоди, я правый конек подправлю…
— Может и тебя на руки?
— Не здесь и не сейчас, мой любый.
— Угу… Теперь готова?
— Готова.
— И-и, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Поначалу он держал меня очень цепко, страхуя в поворотах и кружениях. Но, потом… потом все как-то само собой и заскользило и вспомнилось. Мы лишь в глаза друг другу неотрывно глядели… Хотя, не сшибли ведь никого? Но это, благодаря только Нику. И даже не заметили, как кончилась музыка и заиграла другая. А, подумаешь?
— Ты о чем сейчас думаешь и почему улыбаешься?
— Я?.. В следующий раз вместо штанов юбку надену. Чтоб выглядеть действительно, «дамой».
— Ты и так, «дама». «Дама моего сердца». Хоть в штанах, хоть…
— … без них?
— Агата! — мужчина, запрокинув голову, рассмеялся.
— А ты о чем сейчас подумал? — праведно дернула я его за руку. — Ник, у нас точно мама моя Варю заберет.
— Да ни за что не отдадим. Мы ведь — семья. И только одного не хватает, — затормозив, сделался он серьезным. — Агата…
— А здорово у вас получается! — бух! Влепилась Варвара в аккурат между нами. — Я тоже так хочу научиться. А еще вот так вот, глядите! — и, оттолкнувшись, развернулась на ходу.
— Варя!
Хлобысь!..
— А-а-а! — конопатая девочка, сидящая на льду напротив нашего, растирающего лоб, дитя, хлебнула воздуха и заголосила с удвоенной силой. — А-а-а! Ма-а-ма!
Родительница не замедлила появиться и я только подумать успела об их с дочкой сходстве, как та, рухнув рядом с ней на колени, огласилась не хуже:
— Это — не ребенок, а проклятье! Да сколько же может продолжаться?! Кристиночка, где болит? — и поддернула той сползшую шапку.
Мы с Ником в четыре глаза и руки «разобрали» Варвару:
— Чем вы столкнулись?
— Чуток лбами. Да, ничего, Агата.
— Ага, вижу. Синяк вылечим. Надо холодное что-нибудь. У меня монеты в куртке… ой, в шубе остались. Ник…
— Вы нас извините, не глядя, маневрировали.
— Да как же ее извинить?! — метнули молнию теперь прямиком в Ника. — Кристиночка, где болит?
— Везде, ма-а-ма, — всерьез разошлась «потерпевшая». — Она меня убить заду-ма-ла, эта…
— Кто?! — неожиданно вскинулась Варя, уже стоя на ногах. — Кто я?!
— Я что-то… не поняла.
— Они — одноклассницы, — хмуро бросил мне Ник. — И у них — хронический конфликт. Варя, нам…
— «Грязная»!
О-ох… Слово это вылетело и, кажется, рикошетом ударило от Варвары в меня. «Грязная». Так называют детей, переправленных из-за стены в этот большой и магический мир. Да и не только детей. Это слово сопровождает их всю оставшуюся…
— Рот свой… закрой.
— Дочь уймите, мамаша. Агата, Варя, пошли.
— Это почему это? — открыла теперь его мама Кристиночки. — А что — не правда? Да этот ребенок — исчадье от таких же родителей и вы с ним еще хлебнете.
— Обе рты свои! — во все горло гаркнула я. — Вот они у вас, действительно, «грязные». И вы понятия не имеете, о чем говорите.
— И чтоб вы знали: я — не ребенок. Моя мама — ангел. А ты, Кристинка — скобан!
— Ах, вот, значит, как?
— Варвара, Агата, мы уходим, — попытался Ник встрять между нами.
— Она искалечила мою дочь, и я вас по судам затаскаю!
— Да неужели? — отдернув мужскую руку, прищурилась я. — Синяк на лбу — это да. На правой коленке — уже давно пожухлый. Царапины, вероятно, от кошки, ниже левого локтя. Следы на заднице, вероятно, от ремня. Вот они — свежие. Рукоприкладство или издержки воспитания? Так что там насчет судов?.. Уф-ф… А вот теперь мы уходим… Варвара? — и обе, с гордо поднятыми носами, заскользили по льду…
Аккордеонист, крякнув нам вслед, разродился «Маршем галопирующих победителей»…
Луна за окном, набравшая силу лишь наполовину, светила сейчас с полной ответственностью, вырисовывая на ковре у кровати узоры от кружевной занавеси. Каким-то странным замысловатым сюжетом из линий, пятен и фигур. Будто две сказки сложили вместе друг с другом. И они даже двигались. В такт ветру из форточки, всего чуть-чуть приоткрытой в тихую ночь. И это сегодня она — тихая. А вот завтра, в Солнцепутье… А я так и не купила Нинон подарок.
— Придется с утра озадачиться уже всерьез, — вздохнула и, оторвав от собственного колена руку, потерла ей нос. Рука пахла ландышем и ванилью. Как и выкупанная недавно Варвара, спящая сейчас в соседней комнате. Надеюсь, что спящая. Очень надеюсь.
— Ты почему не ложишься? — Ник, звучно потянувшись по дороге, упал в кровать с другой ее стороны и, устроившись на спине, отогнул одеяло. — Давай ко мне под бочок.
— Ага, — нырнула я туда, скоро обхватив его рукой. — Тебя ждала. Варя уснула?
— Угу, — дунули мне в макушку теплом. — Сегодня одной сказки хватило… Я в камины подбросил — на ночь хватит. А завтра с утра дворник дрова принесет, так что…
— А ты сам от нас убежишь?
— Ненадолго. Начальство собирает перед праздником. Надеюсь, поздравить. Вернусь, будем все вместе стряпать праздничный пирог. А то, с пустыми руками к твоим родственникам.
— Понятно, — вздохнула я в мужскую грудь. — Ник?
— Да, любимая?
— Что за коробка стоит в гостиной на камине? Ленточкой перевязана.
— Неужели не просветила? — хмыкнул он.
— Времени не было. Так что за…
— Это подарок Нинон от нас троих. По дороге купил.
— Подарок Нинон? — подскочила я на локте. — А что там?
— Кофемолка. У нее же сломалась.
— Когда?
— Ну, помнишь, мы в среду там были, и ты еще сказала, что у кофе привкус странный: перец и тмин?
— Ну-у?
— А тетушка твоя ответила, что грохнула банку с полки прямо на чашку кофемолки и та разбилась. И кофе Нинон теперь мелет в мельнице для пряностей.
